— Не было случая, чтобы Советский Союз не выполнил условий торговой сделки, — включается Скотт в разговор. — Русские — превосходные торговые партнеры. И это абсолютная истина, а не кислая любезность, приготовленная специально для советского журналиста. Об этом же я говорил не так давно в интервью корреспонденту Британской радиовещательной корпорации.
Мне, разумеется, захотелось побывать на предприятиях фирмы, встретиться с людьми, которые в тяжелое военное время своим трудом участвовали в разгроме общего врага, а сейчас выполняют новые мирные советские заказы.
И уже на следующее утро мощный «хамбер», вырвавшись из лабиринта лондонских улиц, мчался по шоссе, петлявшему среди золотистых полей и серых рабочих поселков. Рядом со мной в машине — представитель фирмы Эрнест Титце.
— Мы с вами едем на Челмсфордский завод — один из самых крупных, — сообщает Титце.
В дирекции завода нас уже ждали. Управляющий Альберт Кибл приглашает в цех.
— Вся аппаратура, которая изготовляется здесь сейчас, — объясняет Кибл, — пойдет в Советский Союз. Ваша страна — один из наших основных заказчиков. За последние три года мы поставили в СССР триста сорок комплектов электрооборудования для промышленных предприятий. Примерно пятая часть всей продукции завода идет в Россию.
Приходим в уголок цеха, где заканчиваются приготовления к отправке готовой аппаратуры. На больших ящиках адрес: «Советский Союз, Техмашимпорт».
— Вам интересно поговорить с кем-нибудь из наших старых рабочих?— спрашивает Кибл. — Проходите сюда...
Мы остановились возле стола, за которым работает худощавый пожилой человек в синем халате. Быстрыми, четкими движениями, какими-то элегантными и одновременно скупыми, он превращает беспорядочную груду проволочек в часть электроприбора.
Джозеф Марр — один из самых опытных монтажников. Он работает на заводе уже двадцать лет. В годы войны, как и другие рабочие Челмсфорда, он добровольно выстаивал сверх нормы целые смены, чтобы дизели, трансформаторы и передвижные электростанции быстрее попали в сражающуюся Россию, к союзникам Англии.
Я спросил Марра, что он и его товарищи думают об англо-советской торговле.
— Очень хорошее дело, — сразу оживляется Марр. — Торговля — это добрые отношения между государствами. А для нас — работа...
В Челмсфорде я пробыл несколько часов. Потом машина перебросила нас с Титце на семьдесят миль к юго-западу, в небольшой городок Хейс. Там находится крупный трансформаторный завод фирмы «Кромптон Паркинсон». Лишь поздно вечером мы вернулись в Лондон.
Прощаясь, Титце заметил:
— А вы знаете, что за сегодняшний день мы несколько раз пересекали гринвичский меридиан, переезжая, таким образом, из западного полушария в восточное и обратно?
Что ж, восток и запад не так уж далеки друг от друга. Только жаль, что на путях деловых контактов между нами, на путях широкой международной торговли до сих пор торчат мрачные надолбы запретов и ограничений, понаставленные атлантическими политиками в недобрые годы разгара «холодной войны». Будет очень хорошо, если с параллелей и меридианов земного шара навсегда исчезнут всякого рода барьеры и рогатки. Торговать — это значит дружить.
Так думают многие англичане. Так думаем мы.
Г. Гурков
Младший брат Комсомольска
Сначала прямым пунктиром пробежала по карте кратчайшая линия от станции Мылка до берега Амура, потом с топором пробились сквозь тайгу топографы, и за ними двинулись, сотрясая воздух, мощные бульдозеры, скреперы, тягачи. Лесорубы валили столетние деревья, плотники рядом с палаточным городком ставили первые срубы, пахнувшие смолой и свежей стружкой.
Так у легендарного Комсомольска появился младший брат — город дальневосточных химиков Амурск.
Проектировщики выяснили, что самое удобное место для строительства крупного целлюлозно-бумажного комбината расположено в 40 километрах от Комсомольска. Сюда удобнее всего доставлять лес почти изо всех районов Хабаровского края. И какой лес! Даурскую лиственницу, аянскую ель, белокорую пихту — ценное сырье для целлюлозного производства, для выделки древесно-волокнистых и древесно-стружечных плит, картона, кормовых дрожжей, спирта, углекислоты.
Богатства хабаровской тайги поистине неистощимы. Экономисты подсчитали, что леса занимают половину края — 430 тысяч квадратных километров. 50 миллионов кубометров древесины прирастает здесь каждый год. Комбинат будет перерабатывать в полуфабрикаты и химические продукты около 2 миллионов кубометров, то есть двадцать пятую часть ежегодного прироста.
Амурск растет быстро. Все глубже и глубже уходят в тайгу строители, отвоевывая у нее новые площади для жилых кварталов и производственных цехов, все выше поднимаются здания и отчетливей вырисовываются очертания города «большой химии».
Л. Якубович
На меридиане «Орлиного гнезда»
Окончание. См. № 4.
IV
Полдень. Ербогачен
На правом берегу Нижней Тунгуски, на песчаных холмах, в чистом и сухом сосняке, вырос поселок Ербогачен, центр эвенкийского района. Достопримечательность Ербогачена — маленький домишко с нахлобученной накось дощатой крышей. Здесь, по словам стариков, проживал некогда изыскатель Вячеслав Шишков, здесь он коротал долгие зимние ночи, когда по небу ходили «белые столбы», отзвуки полярного сияния. Местные жители, читая «Угрюм-реку», узнают в деревне Ербохомохле приметы старого Ербогачена...
Первый гидросамолет появился в этих местах в 1937 году. Пугая гусей, он плюхнулся в свинцовую, холодную воду Тунгуски и, покачавшись на волне, гордо причалил к берегу. Летчики поднимали в воздух смельчаков, и те, млея от чувства высоты, удивлялись тому, как велика и необозрима тайга и как безграничны возможности человека, покорившего сибирские расстояния.
Регулярные рейсы из Киренска в Ербогачен начались уже после войны, но аэродрома долгое время не было, и самолеты садились на луг, в нескольких километрах от села. С одним из таких «кукурузников» в Ербогачен прилетел долговязый и на редкость худой молодой человек в бушлате и мичманке. Через день председатель поселкового Совета на общем собрании представил начальника аэродрома Евгения Лаврентьевича Прошутинского, бывшего моряка.
— Значит, так, — сказал начальник, у которого не было ни подчиненных, ни аэродрома. — На сегодняшний день мы не имеем даже приличной посадочной площадки, но на завтрашний мы должны иметь авиационный порт, где пассажир мог бы отдохнуть, оформить билет и прочее. Поскольку средств у нас нет, то будем строить методом народной стройки.
Приезжий развернул перед собравшимися карту района. Деревни, изображенные на ней, были соединены красными линиями.
— Благодаря аэродрому Ербогачен станет транспортным центром, — пояснил Прошутинский. — Нам с вами не придется выпрашивать лошадку и тащиться в соседнее село, как это наблюдалось до последнего времени...
В следующее воскресенье двести человек вышли на строительство аэродрома. Они рубили деревья, и распорядитель работ Прошутинский подкладывал под пни желтые кубики аммонала. Лицо начальника будущего порта было обожжено и запорошено песком, разлетавшимся от взрывов. Он носился от одной группы рабочих к другой и хриплым голосом отдавал указания. Такой уж был человек неугомонный... Прошло несколько месяцев, и Прошутинский поднял над аэропортом флаг воздушной навигации.
В этот богатый событиями день Прошутинский отправляет в «почтовое кольцо» Сашу Хивинцева, командира звена легких машин. Пилот, приняв с очередного киренского самолета почту, развозит ее по кругу, пролетая над самыми отдаленными селами. «Кольцо» позволяет таежникам получать газеты в один день с иркутянами. Когда самолет Хивинцева отрывается от земли, наступает очередь второго «Яка». Пилот Валерий Плосков летит к геологам, на «оперативную точку», куда должен прибыть и вертолет Касьяненко.
Прошутинский поднимается на второй этаж к узлу командной связи, чтобы отправить машину. Сейчас произойдет обычный радиоразговор, ритуал прощания:
— Взлет разрешаю... Ваш взлет зафиксирован в одиннадцать часов тридцать две минуты.
Самолет выруливает к опушке соснового бора и поворачивается, бороздя задним колесом землю.
— Евгений Лаврентьевич! — радист метеостанции смотрит на Прошутинского снизу, из люка. — Срочная телеграмма.
«Немедленно свяжитесь с бортом 31408, находящимся оперативной точке, — читает Прошутинский. — Срочно отправьте борт для транспортировки тяжело больного охотника близ устья реки Чиркуо. Точные координаты местонахождения больного получить местных жителей».
