хвастуна на первой же минуте. Ребята, конечно же, будут недовольны... Но они сами попросили его выйти первым. Так что не взыщите, сегодня все лавры достанутся мне!.." Боец сделал ложное движение и... неожиданно упал. Геныч отошел в сторону и спокойно ожидал следующего противника... То же самое произошло со вторым, третьим... Стоило им приблизиться, как они сразу же падали. Остальные насторожились — никто ничего не понимал!.. Четвертый боец, самый опытный и титулованный, стал держать дистанцию. Активно двигался, уворачивался... Но такое продолжалось недолго. Геныч выкинул вперед руку! Это выглядело как бросок атакующей кобры! Его рука мертвой хваткой перехватила запястье соперника. С этого мгновения боец был полностью в его власти. Что бы он ни делал, что бы не предпринимал, его тело непременно натыкалось: или на локоть, или на колено, выставленные навстречу. Соприкосновения с ними были очень болезненны, боец вскрикивал и содрогался при каждом таком контакте! Он постоянно находился в состоянии крайней неустойчивости; рука Геныча умело управляла его телом, мешая восстановить равновесие. И вырваться из его тисков было невозможно! Остальные с ужасом наблюдали за адским танцем, происходившем на ковре. Их товарищ находился в безвыходном положении! А ведь он был среди них лучший!
Геныч давно уже мог бы закончить схватку, но он не торопился: "Вы хотели это видеть? Тогда смотрите, наслаждайтесь!.. Все равно вот так, как я, вы не сможете! Вы просто не знаете того, чего знаю я. И никогда не узнаете!.."
А между тем на его противника уже было больно смотреть. Он держался из последних сил, и эти силы стремительно убывали. Наконец он устал сопротивляться и просто осел на ковер, как мешок. Геныч отпустил руку, посмотрел на остальных бойцов. На него уже никто не хотел нападать. Один сказал, показывая на лежащих:
— Ты же обещал нас не калечить!
Геныч в ответ только улыбнулся:
— Да не беспокойся ты за них! Это всего лишь небольшой шок. Серьезных нарушений в организме нет, скоро они все придут в себя.
Полковник окинул всех присутствующих в его кабинете тяжелым взглядом:
— Ну что, господа хорошие! Давайте будем высказываться. Маркович, ты у нас главный эксперт, тебе и начинать!
Анатолий Маркович Королев зябко поежился.
— Трудно сразу дать оценку, Виктор Степанович. Скажу прямо, я никогда с таким не сталкивался! Это что-то новенькое! Налицо великолепная техника, невероятная скорость движения. Но все это находится за гранью человеческих возможностей. Будников обладает мощным атлетическим телосложением. Люди с таким мышечным корсетом не могут быть столь быстрыми и пластичными. Но ему каким-то невероятным образом удавалось! Я просто затрудняюсь что-то еще к этому добавить... Что касается первых трех схваток. Так я вообще ничего не заметил! Удары были, это несомненно! Но я их не видел!..
Капитан Наумов при этих словах вздрогнул. Он вспомнил того солдата, своего тезку, которого он отправил в Акташский лагерь. Как он тогда сказал?.. "...словно кто-то ножницами вырезал..." ...И в этот раз происходило то же самое: удары были, но их кто-то словно вырезал ножницами?! Вот оно!.. Манипуляция со временем?.. Или массовый гипноз?.. Он осторожно перевел взгляд на шефа. Полковник пребывал в задумчивости. Его пальцы быстро и затейливо шевелились, словно он перебирал ими четки... Вот он встрепенулся, посмотрел на Анатолия Голованова, заслуженного мастера спорта по самбо, неоднократного призера международных соревнований по дзюдо.
— Ну хорошо!.. А что скажешь ты, Анатолий? Ты у нас дольше всех продержался против Будникова.
Голованов выглядел растерянным:
— А что сказать? Вы сами все видели! Никогда раньше я не чувствовал себя таким беспомощным. Когда он ухватил меня за руку, я сразу понял — мне кранты! Вырваться из его железных тисков нереально! Он даже не давал мне возможности перевести дух, обрести хоть какую-то устойчивость. Мотал по ковру как котенка! Он же просто играл со мной. Он словно читал мои мысли и все время меня опережал. Он не человек, он робот какой-то!..
Потом полковник долго еще сидел в своем кабинете и напряженно думал... Кто же ты такой, Будников Геннадий Васильевич? Тысяча девятьсот пятидесятого года рождения... Не женат... Не привлекался!.. Но успел за свою короткую жизнь столько натворить, что мало никому не покажется! И что мне прикажете с этим делать?
Соперницы.
Вероника возвратилась в общежитие поздно. Такое в последнее время с ней случалось часто. Она снова стала встречаться с Толиком и всегда задерживалась у него надолго. Обычно он приходил к закрытию столовой. Садился за крайний столик у самого входа, терпеливо дожидался, когда она освободится, и потом сразу же вел к себе домой. Очень скоро про Толика в столовой знали все. От посудомойки до заведующей. Стоило ему появиться в дверях, как Веронике тотчас же сообщали: "Иди уже, переодевайся. Видишь, твой явился, не запылился!" А потом вслед качали головой: "Быстро Геныча забыла, лахудра ты этакая!.. Даже месяца не прошло!" Вероника все это слышала, но не подавала вида. Ей просто нечего было сказать в ответ.
Они молча шли к нему домой. Там под осуждающие взгляды матери запирались в его комнате и долго занимались своими странными делами. А потом, удовлетворив все его эротические фантазии, Вероника сразу же уходила. Это напоминало какой-то странный ритуал, где не было ничего кроме чувства брезгливости, стыда и безысходности. Она чувствовала себя последней шлюхой, не способной противостоять похоти, и проклинала себя за это. Будущее представлялось ей совсем безрадостным.
В этот раз она вернулась в общежитие абсолютно подавленная, хотела просто лечь и забыться, но сразу поняла, что-то случилось! Слишком необычно вела себя Нина. Смотрела исподлобья и вроде как с завистью?.. В руке она держала конверт. Вероника почувствовала, как сильно застучало в висках, как безнадежно забилось её сердце...
— Вот, — сказала Нина, — лежало на вахте. Надеюсь, ты догадываешься, от кого оно?
Она конечно же догадывалась. Дрожащими руками выхватила конверт и стала вскрывать. Нина вышла из комнаты, плотно затворив за собой дверь.
Как-то
