Охота, кстати, вполне могла оказаться успешной. За последние сутки лес явно начал постепенно наполняться живностью. И хотя Бессмертные еще не видели зверей — отряд из двадцати шести человек был способен отпугнуть не только робкое травоядное, но и стаю опасных хищников, — однако все чаще слышали их крики и улавливали движение в кустах и кронах деревьев.
Отправив охотников, Ибрай устроился в корнях лесного гиганта, приказав будить его немедленно при любых признаках опасности. Сон навалился на Ибрая, едва он закрыл глаза. И когда кто-то принялся настойчиво толкать его в плечо, Ибрай решил, что с того момента прошло не более минуты. Странно, что веки за эту минуту приобрели чугунную тяжесть: ему пришлось некоторое время трясти головой и протирать глаза, чтобы вновь обрести способность понимать и видеть.
Перед ним замаячило возбужденное лицо Джамала.
— Командир! Белые воины увозят обезьян на самолетах!
— Какие самолеты? Откуда?
— К масджиду прилетели четыре машины. У них нет ни крыльев, ни винтов. Нескольких серых вывели из масджида и заставили зайти в машину. Серые не хотели туда залезать, и белоголовые воины загоняли их палками. А когда один серый напал на белоголового, тот сжег его совсем.
— Сжег?
— Серый прыгнул, но не смог достать, потому что ему мешала общая цепочка. А белоголовый направил на него свою палку, и серый сразу загорелся. Весь! Он закричал и умер, но продолжал гореть. Это произошло очень быстро, я бы даже не успел пересчитать пальцы на своих руках. Потом белоголовые воины погнали остальных, и те больше не сопротивлялись. Они сильно испугались того, что увидели.
— А ты? — спросил Ибрай без усмешки.
— Я? Нет! — Джамал не обиделся вопросу. Разве что удивился. — Отрубить голову можно гораздо быстрее, чем сжечь. Думаю, белоголовые воины этому просто не обучены. Мне кажется, что они вообще плохо умеют воевать. Мы можем захватить их поселок одним ночным броском, несмотря на их палки. Ты же знаешь: огнемет хорош только в ближнем бою.
Ибрай давно научился слушать и думать одновременно. А также, слушая, готовить и принимать решения — командир непременно должен уметь это делать. Поэтому его ответ созрел едва ли не раньше, чем Джамал закончил свой рассказ.
— Белоголовые берут в плен серых обезьян и увозят. Мы тоже хотели захватить серых. Но мы ничего не знаем о белоголовых. Конечно, мы сможем убить их и всех их пленников, Джамал, я в этом не сомневаюсь. А что дальше? Зачем нам воевать со всеми сразу и затевать вражду с теми, кто может стать нашим союзником? Это неразумно. К тому же ты, надеюсь, помнишь нашу главную задачу: узнать и вернуться! Сначала нужно попытаться поговорить с белоголовыми.
— А если они примут нас за врагов и сразу захотят сжечь? — с сомнением спросил Джамал.
— Чтобы они этого не сделали, мы должны показать, что у нас нет враждебных намерений.
— Как?
— Мы поймаем несколько серых обезьян и подарим им.
— Тогда лучше поймать несколько русских, — предложил Джамал. — Серые обезьяны слишком быстро бегают.
— Где ты найдешь русских, Джамал?! — с досадой сказал Ибрай. — Разве ты еще не понял, что их земли давно уже кончились. К тому же среди русских немало таких, у кого белые волосы, которые совсем не нужно красить. Белоголовые должны сразу догадаться, кто друг, а кто враг. Что же касается быстроты обезьян, то еще никто не убегал от пули. Нужно только лучше целиться и стрелять по ногам.
— А если белоголовым тоже нужны камни? — не сдавался упрямый Джамал.
— Сначала мы узнаем, что им нужно, а потом решим, как поступить, — ответил Ибрай, которому этот спор уже начал надоедать. — Я еще раз напомню тебе, Джамал: мы пришли сюда отнюдь не за камнями. Поэтому иди на пост и продолжай наблюдение!
Когда Джамал ушел, Ибрай подумал, что напрасно поспешил назначить его своим заместителем. Джамал рвался не только к деньгам и славе, но и к власти. Он жадно искал и запоминал ошибки своего командира. Однако он был недостаточно умен, чтобы осознать: Ибрай все прекрасно видит. Он также был недостаточно опытен, а потому не знал, какие внезапные потери может понести отряд в столь трудном походе. Обдумав эту мысль еще раз, Ибрай улыбнулся и снова задремал.
* * *
Светило стояло все еще достаточно высоко, хотя часы на моей руке показывали уже около десяти вечера. Более того, по моим наблюдениям за все время нашего путешествия оно вообще очень мало передвинулось на небосклоне. Здешние сутки были явно продолжительней земных, но насколько? Мы были на ногах уже более шестнадцати часов, и усталость давала себя знать. Когда мы добрались до конечной точки маршрута, мне показалось, что я не в состоянии больше сделать ни шага. Впрочем, до настоящего отдыха было еще далеко.
В деревне нас встречали. Подчеркну: встречали именно нас, людей, и явно не как врагов. Четыре десятка обитателей поселка (точнее, я насчитал их сорок семь) ждали нас возле первых строений — низких куполов, слепленных из земли или глины. Не думаю, что серые обладали способностью общаться друг с другом на расстоянии: скорее всего, кто-то из бывших пленников был послан вперед, дабы предупредить о прибытии остальных. В числе ожидавших были самки — они отличались от самцов довольно развитыми грудными железами. Я отметил это с подсознательным удовлетворением: любая деталь, делающая серых похожими на нас, меня успокаивала. Потому что запах — жуткий запах их тел, усиленный этим сбившимся в кучу множеством, — ощущался сейчас невероятно сильно. Конечно же, я постараюсь к нему привыкнуть, но это будет нелегко.
Те, кто шел с нами — за исключением носильщиков Ёжика, — сразу же смешались с толпой встречавших. Носилки осторожно положили на землю. Толпа аборигенов молча и слаженно, будто по команде, приблизилась к нам, остановившись примерно в трех метрах. Вперед вышел туземец, одетый более основательно, чем его соплеменники: тело от горла до земли скрывалось под длинной накидкой. Кожа на безволосом лице была испещрена глубокими морщинами, свидетельствовавшими, полагаю, о весьма почтенном возрасте. Остальные серые затихли, внимательно наблюдая за происходящим. Патриарх неспешно приблизился и остановился всего в шаге, обдав меня волной смрада. Полы накидки распахнулись, открыв нитку крупных темно-зеленых камней на шее. Патриарх медленно протянул ко мне руку. На узкой морщинистой ладони лежал небольшой плод, напоминающий мандарин. Треугольные немигающие глаза внимательно смотрели на меня с неподвижного лица. Осторожно, избегая резких движений, я взял с ладони подношение. Существо отступило, шагнуло к Косте, и та же церемония повторилась теперь с ним. Затем наступил черед Вартана и Игоря.
— Мы должны это съесть? — поинтересовался Вартан.
— Желательно, — подтвердил Костя, понюхал плод, откусил кусочек и немного пожевал.
— На вкус ничего, — сообщил он. — Немного похоже на фейхоа, хотя слегка горчит. Надеюсь, живот болеть не будет.
Остальные существа следили за нашими действиями очень внимательно. Превозмогая себя, я тоже отведал плода. Вкуса я толком не разобрал, но Костя оказался прав хотя бы в том, что было не противно. Серые оживились, зашелестели на своем птичьем языке. Видимо, церемония встречи прошла как надо. Туземцы вновь подняли носилки с Ёжиком и внесли в ближайшее жилище. Я шагнул было туда же, но старик в накидке удержал меня за плечо и легонько потянул к другому куполу.
— Нет, друг, ты уж извини, мы должны быть вместе, — сказал я, осторожно освободился и показал жестом, что намерен последовать за Ёжиком.
Старик секунду помедлил, а потом коротко наклонил голову, что я счел согласием и не ошибся: задержать меня он больше не пытался. Чужой запах внутри жилища шибанул мне в ноздри, он был настолько силен, что на миг я испытал головокружение. Мрак здесь не был абсолютным: несколько странных источников скудного, бледного света на стенах прореживали темноту, но чтобы глаза привыкли к внезапной перемене освещенности и я смог осмотреться, потребовалось некоторое время.
В хижине не было ничего, что могло бы сойти за самую примитивную мебель. Обрывки шкур или ткани на полу, куча каких-то палок у стены и плоский камень в центре — вот и все, что мы увидели. Возле Ёжика, уложенного на охапку шкур, хлопотали двое серых. На нас они внимания не обратили. Мы молча расселись вдоль стены. Только теперь я ощутил, насколько сильно устал. Каждая клеточка моего тела взывала об отдыхе. Мои товарищи чувствовали себя не лучше. В бледном свете «ламп» их лица выглядели изможденными.
Я принялся изучать один из светильников. Он представлял собой прозрачный мешок вроде рыбьего или бычьего пузыря, наполненного жидкостью, которая излучала слабый, слегка пульсирующий свет. Стенки пузыря оставались совершенно холодными. Это была фосфоресценция, свет, рожденный деятельностью живых микроорганизмов.
