него шляпу. В волосах мальчика заплясали разряды электричества, и дождь снова полил, как из ведра.
В витрине Камнерезной лавки в полной боевой готовности стояли скульптуры чудовищ с оскаленными зубами. Струйки дождя, стекавшие по стеклу, причудливо преображали действительность. Казалось, что статуи ожили и смотрят мерцающими глазами прямо на Танкреда.
Он вздрогнул и бросился к Чайному магазину, с силой вдавив палец в кнопку дверного звонка, и звонил, не прерываясь ни на минуту.
За ним наблюдала группа подростков, одетых в бархатные плащи, с белыми лицами и заплетенными в косы волосами.
Они увидели, как отклеились накладные усы Танкреда, постепенно сползая с его мокрого, несчастного лица, и разразились издевательским смехом. Он повернулся, чтобы послать в их сторону порыв ветра, но внезапно заметил Нортона Кросса, стоявшего на другой стороне улицы и не спускавшего с него удивленных глаз.
После недолгого ожидания, хотя обезумевшему от страха мальчику казалось, что прошла вечность, дверь открыла сама Миссис Кэттл, высокая и веселая; ее рыжие волосы блестели, как начищенная медь.
— Входите, молодой человек, — сказала она, перетаскивая Танкреда через порог, — а что касается вас, — она бросила взгляд на подростков, — проваливайте! — и захлопнула за собой дверь.
Парень стоял в магазине и смотрел на яркие чайники. Всего несколько недель назад почти все они были раздавлены злобным каменным троллем, которого оживил Эрик Шеллхорн.
— Вам удалось их восстановить, — обрадовался Танкред, — все выглядит просто замечательно.
Миссис Кэттл повела его в жилую часть помещения. Проходя через арку, отделявшую торговый зал от гостиной, она внезапно остановилась и, поднеся руку к подбородку, сказала:
— Думаю, я должна предупредить тебя....
Но Танкред уже увидел мальчика, тщательно полирующего большой медный чайник. Это был Дагберт.
Они уставились друг на друга, а затем Дагберт взвыл от ужаса и затряс головой:
— Ты же утонул, — выкрикнул он, — утонул, утонул, утонул! — и, промчавшись мимо Танкреда, пулей вылетел из Чайной лавки.
У нас произошло неприятное недоразумение, — сказала Мэйзи, когда Чарли и Эмма вошли в кухню дома номер девять.
— О, нет, только не это. Хватит с меня неприятностей, — Чарли опустился на стул и с жадностью посмотрел на еду, расставленную на столе, — бабушка, положи мне, пожалуйста, двойную порцию, я просто умираю с голоду.
Эмма заняла место рядом с ним, и Чарли передал ей тарелку с чикенбургерами.
— Эмма пришла повидать Элис, — сообщил он Мэйзи.
Прежде чем он успел сказать что-то еще, на кухню впорхнула сама Мисс Энджел и присела к столу.
— Дорогая, как приятно тебя снова видеть! — приветствовала она Эмму, и лицо девочки засветилось от радости.
Чарли быстро объяснил свою идею освободить Оливию от наложенных на нее злых чар. Элис слушала мальчика, не спуская с него глаз:
— Отличная мысль!
Она повернулась к Эмме:
— Не могла бы ты описать мне тунику: расположение блесток, вырезы для рукавов, длину, пуговицы, петли и другие мелкие детали?
— По вечерам, когда Оливия снимает эту вещь в ванной, я внимательно изучаю каждый стежок, — сказала девочка, — она почти не смотрит на тунику, когда надевает ее обратно. Так что Ваша крестница вряд ли заметит разницу, даже если копия будет не совсем точной.
Эмма вытащила из кармана сложенный лист бумаги и расправила его на столе перед Элис.
— Эскиз! Просто замечательно! — женщина наклонилась над рисунком туники и стала его рассматривать.
— Так в чем там недоразумение? — лениво спросил Чарли, пережевывая чикенбургер.
— Я думала, что ты никогда не спросишь, — Мэйзи поставила на стол тарелку с ароматными булочками, — к тебе сегодня заходил твой друг Танкред и...
— Танкред? — переспросил Чарли, чуть не подавившись курицей.
— Да, с приклеенными для маскировки усами.
— Надеюсь, его никто не видел, — забеспокоилась Эмма, — хоть бы его не поймали.
— Боюсь, что ОНИ уже знают, что он жив.
Эмма прижала руку к сердцу, ее глаза расширились.
— Танкред шел по улице Пимини и вызвал сильный ветер и проливной дождь. Его шляпу унесло ветром, а дождь смыл усы. Потом он навестил Миссис Кэттл и встретил у нее в магазине какого-то мальчика по имени Дагберт. Тот бросился бежать, но, к счастью, Мисс Инглдью заметила его возле своей Книжной лавки. Он был в невменяемом состоянии, но ей удалось уговорить его войти.
— Откуда Вы все это знаете, Миссис Джонс? — спросила Эмма.
— Твоя тетя позвонила мне незадолго до вашего прихода. Я спросила ее, не хочет ли она поговорить с Патоном, но она категорически отказалась.
— Она порвала с ним отношения, — объяснила Эмма.
— Как же так? — не на шутку расстроился Чарли, — Мисс Инглдью не должна его бросать. Дядя Патон хочет на ней жениться.
— Раньше надо было думать, — Эмма говорила так холодно и презрительно, будто Патон нанес ей личное оскорбление.
Ситуация обострилась еще больше, когда на кухню вошел сам Мистер Юбим. Он явно услышал все сказанное Эммой и выглядел очень расстроенным. Не говоря ни слова, он поставил чайник на плиту и достал из холодильника бутылку молока. Даже Мэйзи не нашла нужных слов, чтобы разрядить гнетущую атмосферу.
Эмме, однако, были безразличны чувства Дяди Патона.
— Где сейчас Танкред, с ним все в порядке? — спросила она.
— Они все сейчас в Книжном магазине, — Мэйзи с беспокойством взглянула на Патона, — Миссис Кэттл и Танкред пытаются успокоить мальчика. Джулия просила передать, что Дагберт будет разговаривать только с тобой, Чарли. Он говорит, что больше никому не доверяет.
— Со мной? — Чарли откусил большой кусок булочки, и запил его горячим чаем, — в таком случае мне лучше поторопиться.
Он вскочил и, подойдя к дяде, коснулся его руки:
— Не переживай, все наладится.
Дядя Патон с трудом заставил себя улыбнуться:
— Поговорим позднее.
Все это время Элис не только размышляла над рисунком Эммы, но и внимательно прислушивалась к разговорам. Видя, что
