По законам африканского гостеприимства Амуссу предложил мне разделить с ним трапезу, и я согласился, но без особого энтузиазма, хотя по моему распорядку было самое что ни на есть обеденное время. Дело в том, что за годы жизни в Западной Африке я перепробовал кухни многих стран, но, увы, так и не привык к главному блюду, основе основ африканской кухни, пище столь же обычной для африканца, как для нас, северян, картошка и хлеб, а для жителей востока — рис. Это блюдо, а вернее, по нашим понятиям, гарнир, именуется в разных странах по-разному, поэтому назовем его общим для франкоязычных стран Западной Африки словом «пат». Приготавливается оно десятками способов и из разных продуктов: из ямса, маниока, маиса, сорго, миля. В Бенине его называют «акаса», на юге страны оно готовится из маиса, на севере — из сорго. Зерна замачиваются на сутки, потом толкутся или мелются, и снова все высыпается в воду. Полученная смесь фильтруется, чтобы удалить шелуху, потом отстаивается. Осадок, напоминающий круто заваренный мучной клейстер, и есть акаса. Едят акасу с различными соусами: мясными, рыбными, растительными.
Один мой хороший приятель, учитель из Котону, повел меня в популярный африканский ресторанчик попробовать знаменитый «толченый ямс». Подали нам знакомый дрожащий комок белой массы и различные соусы. Так вот соусы, кроме тех, в которых насыщенность перца, на мой взгляд, превышала смертельную дозу, мне понравились, а знаменитый ямс — нет: в нем, как и во всех других разновидностях пата, не было ни грамма соли. Когда же я попросил солонку, на меня посмотрели так же недоуменно, как взглянула бы на вас в гостях хозяйка дома, попроси вы чеснока к молочной лапше или майонеза к клубнике.
Как я и ожидал, на обед Амуссу был оставлен завернутый в банановый лист кусок пата, но с незнакомой мне приправой — копченой рыбой с пальмовым маслом и обязательным красным перцем. Это, можно сказать, фирменное блюдо Ганвье. Когда-то давно жители свайных поселений получали продукты у соседних племен в обмен на рыбу. Но с конца прошлого века, когда распалось грозное абомейское королевство и люди с лагуны почувствовали себя в безопасности, они вспомнили обычаи своих предков — земледельцев и сами стали выращивать на ближних к деревням берегах маниоку, ямс и маис. Но этим делом занимаются в основном женщины и дети, а главным промыслом мужчин свайных деревень по-прежнему остается рыбная ловля.
...Солнце уже перешагнуло зенит, когда мы с Амуссу отправились на прогулку по деревне. Несмотря на обилие перекрестков, заблудиться в Ганвье невозможно, так как все «улицы» в конце концов выходят к центру. Длинные, низко сидящие в воде пироги ловко лавируют в улочках и проулках. Уличное движение образцовое, здесь не бывает столкновений, хотя в Ганвье обходятся без регулировщиков.
В центре деревни находятся почта и школа — уникальные для Ганвье здания, так как построены они не из бамбука, а из цемента и примостились на крошечном клочке сухой земли, одном из немногих островков лагуны. Здесь же неподалеку стоит «общинный дом», отличающийся от других хижин на сваях большими размерами и отсутствием перегородок внутри, В нем заседает совет старейшин во главе с вождем деревни — традиционный орган местного управления, до сих пор играющий немаловажную роль в решении дел общины и урегулировании разногласий между ее членами.
Как во всякой крупной африканской деревне, здесь же, в центре, расположен рынок.
На тридцати-сорока стоящих борт к борту пирогах разложено все, чем богаты вода и земля юга Бенина: рыба свежая, копченая, сушеная, соленая и вяленая; крабы; не крупные, но очень вкусные креветки «тча-тча»; горы маниоки и ямса; овощи, перец и прочие пряности; связки кур; отчаянно визжащие черные тощие поросята; чаны с коричневым, кисловатым на вкус пивом «ча-поло» и еще десятки других знакомых и незнакомых товаров. Пироги покупательниц шустро снуют от прилавка к прилавку, пока хозяйка не решит, что на сегодня обеспечила семью всем необходимым.
— Вон там, в красной пироге, моя жена, — говорит Амуссу.
Симпатичная хозяйка у Амуссу, веселая, улыбчивая. Умело управляясь с веслом, она ловко лавирует между пирогами. В ее лодке сегодняшние покупки: вязанка хвороста, несколько клубней маниоки, зелень.
Над мерно покачивающимся на волнах рынком стоит деловой торговый шум. Так было здесь, наверное, и два века назад, но мелкие детали возвращают нас в двадцатое столетие: этикетки дешевого марсельского мыла и духов на «прилавке» торговки, синяя табличка «Почта», колонка артезианского колодца на островке и оцинкованные крыши местных богатеев.
Многие из жителей Ганвье месяцами не бывают на твердой земле. Пирога для них и средство сообщения, и орудие труда, и рабочее место, независимо от того, идет ли речь о починке сетей или плетении корзин, циновок, шляп — широко распространенном среди жителей водных поселений ремесле.
Утро маленького обитателя Ганвье начинается с поездки на пироге в школу; весло, шест и небольшая сеть для него такие же привычные вещи, как для наших мальчишек велосипед и футбольный мяч. С самого раннего детства он уходит с отцом и братьями на лов и так же, как его деды и прадеды, вырастает искусным рыбаком.
Только смерть уводит людей с Лагуны на землю: каждая деревня имеет кладбище на берегу. Но даже провожая рыбака в последний путь, его кладут в могиле лицом к океану — «большой воде»...
К сожалению, моих знаний в области рыболовства не хватит, чтобы толком описать те десятки видов снастей и приспособлений, которые я видел в свайных деревнях юга Бенина. Расскажу только об одном из них, наиболее характерном: ловле рыбы при помощи «акаджа».
Принцип сооружения акаджа довольно прост: в дно лагуны вбиваются бамбуковые шесты или тонкие стволы деревьев так, чтобы верхние концы торчали над водой. Площадь полученного круга или прямоугольника — акаджа могут быть различной формы и размеров — заполняется затопленными ветками пальмы. Таким образом получается небольшой подводный заповедник, в затопленных ветвях которого собирается рыба, находящая здесь защиту от хищников, тень, прохладу и пищу. Некоторые из акаджа действуют как ловушки — в них рыба отлавливается часто. Другие «эксплуатируются» лишь один-два раза в год — они служат для разведения рыбы. Когда наступает время лова, акаджу окружают сетями, мальчишки забираются внутрь загона и выбрасывают наружу ветки. Затем рыба отлавливается при помощи небольших сетей, а там, где ее нельзя достать ими, ставятся верши. Есть акаджа небольшого размера, «индивидуальные» — они имеют форму круга диаметром от четырех до двенадцати метров. Их сооружают из островков плавучей травы, закрепленных на месте при помощи шестов, вбитых в дно. А есть загоны гигантских размеров, общей площадью до семи гектаров, для «эксплуатации» которых рыбаки объединяются в артели человек по тридцать-сорок.
Акаджа занимают в лагуне громадные участки. Когда пролетаешь, например, над Ганвье на самолете, то водная поверхность напоминает большой огород, разбитый на множество грядок и полей. Но сейчас всему этому водному хозяйству угрожает серьезная опасность. За последние десять лет добыча рыбы в лагуне, достигавшая шестнадцати тысяч тонн в год, сократилась более чем в три раза. Причина — нарушение экологического равновесия, вызванное строительством морского порта Котону. Как всегда, когда дело касается экологии, корни зла тянутся издалека. Начнем по порядку.
Вдоль побережья Гвинейского залива с запада на восток проходит сильное морское течение, постепенно поворачивающее к югу. Оно несет большое количество песка, которым, как я уже говорил, постепенно занесло гирла лагуны, так что она стала сообщаться с морем только в период больших паводков. Соленость воды в ней со временем уменьшилась, но сюда все же заходила морская рыба, креветки — одним словом, к радости рыбаков, лагунное подводное царство процветало. Но когда, десять лет назад, был построен глубоководный морской порт Котону, его мол стал отбрасывать в открытое море несомый прибрежным течением песок, гирло в районе Котону открылось, и морская вода беспрепятственно хлынула в лагуну. А это, в свою очередь, привело к гибели большого количества пресноводной рыбы. Позднее на рыбаков обрушилась новая беда. В соленой воде лагуны быстро развелись червеобразные морские моллюски, излюбленной пищей которых стало дерево. Аппетиты этих прожорливых тварей так велики, что они могут уничтожить акаджа площадью в гектар менее чем за три месяца. Впрочем, дело не только в ловушках для рыбы. Куда хуже то, что сваи, на которых стоят хижины рыбаков, тоже сделаны пусть из более прочного, но все же дерева, пришедшегося по вкусу «морским термитам»...
Сейчас, правда, ученые нашли решение проблемы: для сохранения экологического равновесия необходимо построить в месте соединения лагуны с морем плотину с подъемным затвором. Это позволит регулировать соленость воды, а значит — избавиться от моллюсков-древоточцев и обеспечить оптимальные условия для размножения в лагуне как пресноводных, так и морских рыб и креветок, и в то же время уберечь Котону от опасности затопления в период паводков. Скоро начнется строительство плотины.
