ведь мама!
— Сынок, мы немного повздорили из — за его работы, но такое случается. Это абсолютно нормально. Как поссорились, так и помиримся. Когда папа вернется из командировки. Понял меня?
— Ага, — кивнул мальчик и снова умчался к отцу.
Спустя двадцать минут все трое стояли в прихожей. Андрей успел надеть ботинки и уже снимал с вешалки пальто. Его спортивная сумка стояла у входа.
— Ну ладно, сын, — сказал он, наклонившись, чтобы обнять ребенка. — Ты за старшего. Береги братика.
— А маму?
— И маму, конечно, тоже.
— А ты точно вернешься?
— Да, но пока не могу точно сказать, когда. Но я буду навещать вас с братиком.
— А маму? Ее тоже будешь навещать?
— Конечно. Ну все, будь умником. Папа поехал. — Андрей полоснул равнодушным взглядом по заплаканной жене. — Пока, Ян.
Вадик помчался к окну поглядеть, как уезжает отец. Яна пошла за мальчиком. Когда Андрей вышел из подъезда, у его уха уже был мобильный телефон. Ночной фонарь осветил улыбку мужчины, когда тот садился в машину. Жизнь Яны была кончена.
Когда утром следующего дня Яна открыла глаза, ей показалось, что предыдущий вечер был сном. Просто жутким кошмаром. Она вдохнула запах Андрея, который висел в воздухе, перевернулась на бок и осознала, что все произошедшее — правда. Подушка Андрея была нетронутой и пахла его запахом. Таким родным и любимым.
Это было невыносимое чувство. Яне стало физически больно, она уткнулась лицом в подушку мужа и бесшумно закричала. Через несколько минут она поняла, что в комнате есть кто — то еще. Приподняв голову, женщина увидела младшего сына, стоящего над ней и обхватившего свою голову руками. Он замер с открытым ртом и вот — вот был готов закричать. Яне стало страшно, что сейчас начнется истерика — у нее просто не было сил успокаивать ребенка, когда она сама остро нуждается в помощи. Женщина тут же вскочила с кровати.
— Все хорошо, дорогой. С мамой все хорошо. Мы сейчас пойдем завтракать. Будем кушать, ведь так? А потом вместе разбудим братика.
— Братика, — повторил сын и на его лице прорезалось что — то вроде улыбки. Это было настоящим чудом, ведь Степа почти никогда не улыбался.
— Ну что, пошли? — Яна взяла сына за руку, и боль мгновенно вернулась. Но было уже поздно себя жалеть, ведь она нужна своим детям.
Начался новый день. Воскресенье, день для прогулок. Женщина выглянула в окно на кухне: погода была ненастной, дул ветер и моросил дождь. «Хорошо, — подумала она. — Хорошо, что мне не придется никуда идти». Яна опасалась, что на улице не сдержится и разрыдается у всех на виду. Еще не хватало напугать детей. Но дома она сможет держать себя в руках. На крайний случай можно немного дать волю слезам в ванной комнате, предварительно попросив старшего присмотреть за младшим.
Так она и поступала, а в остальное время не отходила от детей ни на шаг. Даже когда был час отдыха, и они спали, Яна сидела рядом и вязала. Сейчас дети были для нее единственным сдерживающим фактором, чтобы окончательно не упасть духом. Если бы не они, она бы просто сошла с ума.
Яна не спала всю ночь. Ей было настолько больно, что, казалось, кто — то постоянно, раз за разом, стреляет в нее в упор из ружья. Боль была повсюду, она ощущалась на физическом уровне, еще чуть — чуть — и ее можно будет потрогать. Боль была даже в предметах вокруг: в подушке Андрея, в кресле, где он сидел после работы, в его кружке, в полках шкафа с его одеждой. Везде.
В понедельник утром женщина еле сползла с кровати. Но, зайдя в детскую и увидев мирно спящих детей, она поняла, что в ней снова просыпается существо, которое будет оберегать их от нее самой. Это существо было ласковым и добрым, улыбчивым, заботливым. Но, когда детей не было в поле зрения, оно мгновенно превращалось в стонущего, израненного и обессиленного монстра.
***
Шли дни. От Андрея не было ни звонка, ни СМС — ничего. Но Яна зачем — то продолжала стирать и гладить его одежду, мыть его любимую кружку, готовить его любимые блюда. Единственное, что расходилось с планом — еженедельная смена постельного белья. Яна не нашла в себе сил что — то менять. До тех пор, пока постель хранит запах Андрея, никакой стирки не будет.
Он позвонил в четверг.
— Привет, — раздался в трубке его мягкий голос.
— Привет! — Ее приветствие было слишком радостным.
— Как дела? Как дети?
— Нормально, — произнесла Яна ровным голосом, без лишних эмоций. Она старалась сохранять разум. — Дети в порядке. Как сам?
— Да по — старому, — уклончиво ответил он. — Работы много.
— Когда приедешь? В гости…
Ей хотелось завыть в трубку, начать умолять его вернуться, сделать все, что он попросит. Ее сдерживало лишь осознание того, что все эти попытки окажутся бесполезны.
— Пока не знаю, я весь в делах. И давай пока сделаем перерыв. Ты отдохнешь, я приду в себя… Это все очень тяжело, Ян.
— Ты скучаешь, Андрей? Скажи честно?
— Ян, ну конечно, скучаю. Ты же знаешь.
В этот момент в ней что — то сломалось. Она больше не могла контролировать потом слов.
— Андрюш, ну тогда возвращайся! Пожалуйста, прошу тебя! Мы здесь все тебя очень ждем. И я, и дети. Сегодня на ужин твои любимые тефтели. А еще я куплю тебе пива, чтобы ты мог отдохнуть после работы. К пиву приготовлю домашние чесночные гренки и соус к ним. Андрей, я…
— Ян, не начинай. К чему это все? Я попросил немного времени, чтобы обо всем подумать, а ты снова на меня давишь. Почему ты не можешь просто спокойно поговорить, ни к чему меня не принуждая?
Она не нашла в себе сил что — то ответить. В горле застрял ком. Ей просто хотелось исчезнуть.
— Ладно, Андрей, пока, — еле выдавила она.
— Пока. Детям привет.
Яна еще долго слушала короткие гудки в телефоне. Потом встала и продолжила жарить картошку. Слезы капали в шкварчащее на сковородке масло.
***
День за днем ей становилось все хуже. Поначалу она думала, что чем дольше она одна и чем реже звонит Андрей, ей будет становиться легче и легче, но все оказалось наоборот. У нее начали непроизвольно слезиться глаза, каждый раз, когда она видела детей, ведь они были от него. Она постоянно плакала навзрыд, когда оставалась одна, а еще совсем перестала спать. Если ей все же удавалось
