человеку, уверует и поползет быстрей.
Олег отмахнулся и поднялся, перелезая через подоконник внутрь помещения.
– Да пойдем, – сказал он. – Может, ему нравится висеть над толпой. Или, вообще, желает остаться в гордом одиночестве величественно созерцать людские толпы. А мы ему мешаем. Идем, Савмак. Люсиль, лезь ко мне.
Люсиль пискнула и с готовностью ухватилась за локоть волхва, в комнату ввалилась бледная, но с победной и гордой улыбкой женщины, твердо намеревающейся получить свое. Савмак оглянулся на виконта, тот в ужасе смотрел то на него, то на толпу под собой.
Ратник развел руками в извиняющемся жесте и сказал:
– Пастор сказал идти, значит, надо идти.
Под истеричный всхлип виконта он перепрыгнул через подоконник и огляделся, спросив Олега, который с внимательным видом прохаживался по комнате, что на самом деле девичья спальня, и присматривал что-нибудь полезное:
– Пастор, я что-то не понял. Виконт вроде нам нужен. А чего мы его бросили?
Олег поднял со стула ленту и, скрутив, бросил Люсиль, та поймала и подняла на него взгляд, брови вскинулись в непонимании.
– Это зачем? – спросила она.
– Волосы подвяжи, – сказал Олег. – В лицо мне лезут, нос щекочут.
Выражение лица Люсиль тут же сделалось глубоко оскорбленным, она вздернула подбородок и отвернулась, но все-таки демонстративно туго перетянула волосы в низкий хвост.
Савмак посмотрел на это тупо и проговорил:
– Так чего, пастор? Уходим, что ли?
Олег приметил небольшую входную дверь, видимо здесь живет кто-то низкорослый, и ответил:
– Уходим. Чего ж не уйти.
Ратник не понял.
– А виконт Генри? – спросил он озадаченно.
– С виконтом и уходим, – кивая, отозвался Олег.
– Так он же на перекладине висит, – совсем растерявшись, произнес Савмак.
Олег хмыкнул и направился к двери.
– Считать до трех умеешь? – спросил он.
– Я и больше умею, – обиделся ратник.
– Больше не надо, – убежденно ответил волхв. – Считай до трех.
Савмак пожал плечами и произнес, задумчиво растягивая слова:
– Раз, два, три…
Снаружи загремело, послышалась возня, через мгновение в окно ввалился всклоченный виконт и грохнулся на пол. Перо на шляпе растрепалось, сама она набекрень, светлые волосы из-под нее торчат, как солома, а на лбу испарина.
– Подождите меня! – выкрикнул Генри. – Я с вами! Я же с вами!
Олег указал на него ладонью и произнес одобрительно:
– Вот. Можешь, когда хочешь. Главное – мотивация.
Савмак перевел оторопелый взгляд с пастора на виконта и обратно.
– Пастор, а ты, часом, не колдун? А то ходят слухи о каком-то великом копте. Не ты ли это? – спросил он с восхищением.
Олег покачал головой и толкнул дверь.
– Коптом точно никогда не был, – сказал он. – Но этому копту дорога туда же.
– Куда?
– В прошлое, Савмак. В прошлое, – ответил Олег и вышел в коридор.
Узкий коридор и хлипкую деревянную лестницу без единого окна на стенах они преодолели быстро. На улицу, чтобы снова не оказаться в гуще толпы, Генри вывел их через второй выход в такой узкий переулок, что идти пришлось по одному друг за другом. Преодолев несколько поворотов, подъемов и спусков, Генри остановился перед неприметной дверью, его лицо приобрело возвышенное выражение.
– Сейчас вы войдете в мой храм изобретательства, – сказал он и толкнул дверь.
– Только у таких храмов и есть будущее, – пробормотал Олег себе и вошел следом за виконтом.
Они преодолели темный коридор и ступеньки, зато обширный зал встретил их светом, который льется из окон под потолком. В середине зала столы с колбами, трубками, ретортами, металлическими шарами на ножках, а на столах и полу россыпи бумаг с записями.
Виконт прошел в центр зала и развернулся ко всем лицом.
– Не подумайте, – проговорил он, – я не еретик и чту церковь. Но мои исследования помогут людям решить массу проблем.
Взгляд Олега охватил разом всю комнату, ниточки мыслей связались воедино, он кивнул своим же рассуждениям. Храмы бывают разными, но этот – храм исследования, храм знания, похожий на тот, что находится у бывшего генерала далеко за морем. Во всем мире появляются такие места, что значит – процесс пошел и он необратим. Остается только направить его в правильное русло и позволить шириться.
– Не боишься, что церковь не одобрит? – спросил Олег, проходя между столами и разглядывая колбы.
Видя его интерес, Генри вскинулся и воскликнул с воодушевлением:
– О, что вы! Я верный сторонник церкви! Смотрите, здесь я работаю над так называемым электрическим потенциалом. А вот тут изучаю воздух! А вот здесь горючий газ! Представьте себе – воздух, который воспламеняется в один миг! Или вот тут, например, плотность земли…
– И ваша церковь закрывает глаза на такие исследования? – вмешался вопросом Савмак. Он смотрит с недоверием на столы и содержимое колб, наклоняется к ним поближе с хмурым видом и неоднозначно кривит губы.
Олег тем временем дошел до стойки, на которой под стеклянным колпаком на подушечке из красного бархата сверкает серебристая монета. Он узнал монету и молча, с ожиданием обернулся к виконту. Тот виновато втянул голову в плечи, на лице появилась раскаивающаяся улыбка.
Олег кивком указал на монету под колпаком и поинтересовался мирным тоном:
– И почему же церковь не противится твоим опытам?
Плечи Генри поникли, он смущенно развел руками и ответил:
– Им очень по душе мои щедрые пожертвования. А так же всем, кому я помогаю финансово. Прошу вас, пастор, не забирайте у меня неразменный рубль. Это самая ценная реликвия, которая досталась мне в наследство. Дома со всем содержимым не имели бы без нее смысла. Как работает эта монета мне неизвестно, но без нее я беззащитен. Вы ведь понимаете, пастор, в нашей стране без денег человек оказывается на обочине жизни. А мне они нужны в первую очередь не для себя, а для науки.
Олег кивнул. Много лет назад он дал неразменный рубль отцу виконта, потому что ему, как человеку мысли, не пристало печься об обогащении, когда время идти в уединение и думать и великом. Таких безделиц он в жизни повидал много, все они приходят и уходят, но ни одна из них не решила вопрос, как же сделать мир лучше. Если у виконта получается направить силу неразменного рубля на пользу человечества, пусть хранится у него.
– Мы оба знаем, как монета попала к тебе, виконт, – сказал Олег. – Я оставлю ее тебе, если пообещаешь продолжать свое дело и посвятить остаток жизни только ему.
Генри прижал ладонь к груди, его взгляд загорелся неугасимым пламенем.
– Обещаю, – клятвенно заверил он. – Я и так все свое время отдаю науке. А теперь стану еще больше.
Савмак к их беседе прислушивался внимательно, но
