всё это время с интересом меня разглядывала, — можно подумать, что ты уже не раз женился.
О, Лина, ты бы удивилась.
— По крайней мере, кое-какой опыт брачной жизни у меня есть, — ворчливо заметил я. — В отличие от некоторых тут. Так что давайте всё-таки настроимся позитивно. Пусть все видят, что наша семья дружна и счастлива, и что ни у кого из нас эта свадьба не вызывает неудовольствия.
* * *
— Сиятельная Милослава Арди! — посох церемониймейстера глухо ударил по полу. — Господин Эрик Беров!
Эрика церемониймейстер записал в дворяне немного раньше положенного — «господином» он станет только после внесения его в реестр, как получившего дворянство по обретению родства. Но это и к лучшему — объявление «почтенного» в этом собрании выглядело бы, пожалуй, несколько диковато.
— Господин Кеннер Арди барон фон Раппин! — хорошо поставленным голосом продолжал выкрикивать церемониймейстер. — Госпожа Лена Менцева-Арди баронесса фон Раппин! Сиятельная Алина Мать рода Тириных!
Вообще-то, меня, как главу семьи, полагается объявлять первым, но здесь и сейчас главными персонами являются жених с невестой — хотя точнее будет всё же сказать, невеста с женихом, — ну а я всего лишь дружка жениха. Сегодня полностью их день.
Каждое имя сопровождалось ударом посоха. Пока церемониймейстер объявлял наши имена, я бегло оглядел зал. Выглядел он неплохо, во всяком случае, полностью соответствовал событию — стены были украшены гирляндами цветов, в основном белых и кремовых, по традиции призванными символизировать невинность невесты. Невинность невесты, имеющей взрослых детей, вызывает, конечно, некоторые сомнения, но так уж принято, и не мне менять традиции. С хоров, где располагался оркестр, доносилась негромкая музыка. Официанты в белых смокингах разносили лёгкие напитки и канапе, и в целом всё выглядело весьма достойно — богато, но без цыганщины. Впрочем, если бы ресторатор Еранцев, запросив такую чудовищную сумму, не организовал всё на высшем уровне, то я, пожалуй, просто обошёлся бы с ним, как с мошенником.
Народу в зале было изрядно, но размер зала полностью соответствовал — ощущения толпы не создавалось, но и полупустым зал не выглядел. Настроение у меня немного улучшилось — по крайней мере, пока что всё идёт, как надо.
От мамы внезапно донеслась волна злости, и я бросил на неё быстрый взгляд. Она держала на лице приветливую улыбку, но эмоции не обманывали. Я внимательнее оглядел зал и понял, в чём дело. Низкий подиум, где обычно размещался трон князя, изменился — сейчас там стоял высокий пюпитр, на котором лежала раскрытая книга, а сзади, вдоль всей стены, были установлены статуи основных богов на невысоких пьедесталах. По всей видимости, устроители решили таким образом показать, что событие пользуется божественным одобрением. В пользу этого предположения говорило то, что на центральном месте, точно напротив пюпитра, стояла статуя не Перуна, как положено, а Живы, как главной покровительницы матери.
Жива приводила мать просто в бешенство. В последнее время её день рождения стал у поклонников Живы официальным праздником под намекающим названием «Милославный» — в этот день все храмы Живы проводили торжественное служение. Мольбы о даровании здоровья поощрялись, а нескольких молящихся Жива при этом даже излечивала. В целом этот праздник создавал неявное впечатление, что мать является кем-то вроде избранной служительницы Живы, или, может быть, доверенной помощницы. Мама от такого беспардонного приписывания себя к Живе бесилась невероятно, но что-то сделать с этим было невозможно. Требование отменить праздник не привело бы ни к какому результату, а просто поставило бы её в глупое положение — да и на каком основании можно было бы этого потребовать?
— Ну, излечивай сама в свой день рождения, — как-то предложил я ей. — Так сказать, вышиби клин клином.
— Думала уже, — вздохнула мама. — Ничего не выйдет. Это, наоборот, будет выглядеть, как будто я Живу поддерживаю. Очень продуманная сучка, до чего же грамотно поставила дело! Если бы она не ко мне присосалась, то я бы ею, пожалуй, даже восхищалась.
Она подумала и добавила:
— Да и вообще, нельзя излечивать моментально. Человек ведь не механизм, где шестерёнку заменил, и он снова закрутился, как новенький. С лёгкими заболеваниями это ещё проходит, а что-то серьёзное так лечить нельзя. Мгновенная перестройка — это шок для организма, таким образом вместо одной вылеченной болезни можно запросто добавить пару новых. Поэтому у меня лечение всегда проходит в несколько сеансов, а после лечения пациент ещё дня три-четыре лежит в клинике на реабилитации.
— Жива ведь как-то лечит моментально, — не понял я.
— Да ей просто наплевать, что будет потом, — усмехнулась мать. — Главное, что сейчас все увидели чудо, а потом хоть помри.
Ну, с учётом всего этого, нетрудно понять, отчего мама так разозлилась от намёка, что Жива является её покровительницей. Впрочем, это и моя вина — надо было не полагаться на исполнителей, а проконтролировать всё лично. Было бы ведь совсем несложно вернуть Перуна в центр, как положено. Но как можно было предвидеть такую дурацкую инициативу?
Посох стукнул последний раз, и публика оживилась. Первым к нам подошёл сам князь с княгиней и какой-то незнакомой мне женщиной. Впрочем, кое-что в ней было очень даже знакомым — её светло-голубое платье было украшено миленькой брошкой, которой мы дали громкое название «Рифейская роза».
— Милослава, Эрик, примите наши поздравления, — улыбнулся им князь. — Рад за вас, в самом деле рад. Как настроение, Эрик?
Что ни говори, а нашему князю не отказать в чувстве такта. Не только не стал игнорировать Эрика, но и ненавязчиво показал, что вполне принимает его возвышение.
— Волнуюсь, конечно же, княже, — улыбнулся в ответ Эрик. По его виду совершенно нельзя было сказать, что он волнуется, хотя в его эмоциях действительно ощущались и волнение, и неловкость. — Но я счастлив, что мне дали возможность войти в семейство Арди, это большая честь для меня. Это семейство всегда вызывало у меня самое искреннее восхищение.
От Ленки пришла волна веселья.
— Ты совершил чудо, Кени, — тихонько шепнула она мне.
— Он сам молодец, — шепнул я в ответ.
Что ни говори, а Эрик и в самом деле достоин уважения. Мало кому удаётся найти в себе силы непринуждённо вести себя в такой ситуации, и в таком обществе.
— Хорошо сказано, — одобрительно кивнул князь.
— Познакомь же нас, Яр, — сказала незнакомая женщина с нашей брошкой.
Не совсем незнакомая, конечно — я уже догадался, кто это. Да наверняка и не только я.
— Ну, с княгиней вас знакомить не нужно, разве что Эрика, — усмехнулся князь. — Эрик, познакомься с Радмилой Новгородской, ты с ней теперь регулярно будешь видеться.
— Польщён, княгине, — поклонился Эрик.
— Оля, представляю тебе Милославу Арди и Эрика Берова, наших героев дня. А это Кеннер Арди и Лена Менцева-Арди.
— Меня представлять не надо, мы знакомы, — вклинилась Алина. — Здравствуй, Ольга.
— Давно не виделись, Лина, — улыбнулась ей Ольга Рязанская. — Много слышала о вас, Кеннер, — это уже мне.
— Надеюсь, только хорошее, княгине, — ответил я привычной фразой.
Вместо ответа, она лишь насмешливо улыбнулась, а заметив, как я бросил взгляд на брошку, с интересом спросила:
— Удивлены?
— Совсем не удивлён, княгине, — уверенно ответил я. — Только женщина способна в полной мере понять ценность этого предмета, так что никакого сюрприза здесь нет. Надеюсь, наша работа тебя не разочаровала?
— Нисколько, даже наоборот, — улыбнулась она. — Думаю, вы очень сильно продешевили. Сейчас я без колебаний отдала бы за неё и вдвое больше.
— Оля, ты бы хоть при Раде этого не говорила, — с несчастным видом сказал князь. Княгиня Радмила его страдания привычно проигнорировала и спросила меня:
— Кеннер, когда вы обрадуете нас ещё одной такой брошкой?
— Увы, княгине, я и сам хотел бы это знать, — развёл я руками. — Очень надеюсь, что в ближайшие два-три года мы всё-таки сможем получить ещё одну Слезу, но никакой гарантии рифы нам дать не могут. Слишком уж непростой это ингредиент.
— Печально, печально, — покачала головой Радмила. — Но я надеюсь, что следующая ваша брошь всё-таки останется в родном княжестве.
И я даже могу угадать, кому доверят её хранить. Что-то мне подсказывает, что нашего князя появление ещё одной такой блестяшки вовсе не обрадует, но кто будет его спрашивать? Князь правит княжеством, а княгиня, похоже, князем — ситуация знакомая и совсем не редкая.
— Дамы, мы злоупотребляем вниманием Арди, — вклинился князь. — За нами очередь, если вы не заметили.
