Так вот, без фонаря на максимально возможных скоростях потяжелее. Голова входит в резонанс, сознание уплывает...
После этого испытатель записывает в инструкцию для летчиков рекомендуемую скорость, подобранную им опытным путем. Как правило, она гораздо меньше, чем та, на которой ему только что пришлось держаться.
Сергей Поляков, ведущий инженер-испытатель:
— Я не помню, как Михаил пришел к нам на фирму. То есть не запоминал каких-то деталей, которые дали бы повод потом вспоминать: вот в такой-то день у нас появился новый испытатель. При его характере — доброжелательности, спокойствии, честности с товарищами и в работе, ненавязчивости — Михаил, казалось, всегда был у нас, нашим.
Я запомнил день, когда он ушел от нас. С самого начала это был не очень удачный день. Сперва отменили один из полетов, когда Михаил уже сидел в кабине. А надо сказать, что это чрезвычайно раздражает летчиков. Ты проштудировал полетное задание, план в мельчайших подробностях тебе ясен, ты уже почти в воздухе, а тут — полет откладывается!
После некоторой задержки Михаил взлетел. Ему предстояло провести тогда полет на самолете новой модификации, который перед этим только что был привезен с завода, проверить его в воздухе при полете на предельных режимах.
Задание подходило к концу. Скорость предельная. Связь прекратилась. Катастрофа случилась в 16.02, на четырнадцатой минуте полета. Комаров упал возле деревушки, над которой часто ходили наши самолеты и над которой он сам много летал.
На этом заканчивается хроника службы летчика-испытателя Михаила Комарова. Он оставил только один рекорд. Только одну дочь. Поднял в воздух один новый самолет. Он остался молодым в памяти своих друзей навсегда. Он жил тридцать лет и три года.
Записал наш корр. В. Арсеньев
Геологии «минуты роковые»
Теперь даже как-то странно подумать, что совсем недавно — скажем, десятка полтора лет назад — считалось: дно морское в основном гладкая равнина с отдельными холмиками. Целая армада кораблей науки — наши «Витязь», «Академик Курчатов», «Дмитрий Менделеев», француз «Жак Шарко», американец «Гломар Челленджер», англичанин «Оуэн», японская исследовательская подводная лодка «Синкаи» и многие другие — прямо-таки набросилась на океанскую сокровищницу тайн. Результат: лес вопросительных знаков, буйно произраставший в глубинах моря, куда как поредел. Но не до конца, отнюдь не до конца...
Вот, например, казалось бы, самый изученный из океанов — Атлантический; но и здесь «улица полна неожиданностей». Восточная оконечность острова Гаити — район глубоководный, эхолот докладывает: 8 тысяч метров. Но что это? Драга с образцами донных грунтов, вокруг нее геологи... Кто разводит руками, кто пожимает плечами: среди остатков ископаемых организмов множество коралловых образований. Но ведь кораллы растут только на мелководье, им подавай солнечный свет и тепло, а не «маракотову бездну»!
Ковш драги снова скребет подножие известняковой скалы, скрытое семью с половиной непрозрачными километрами. И снова на поверхность поднимаются останки типичных жителей рифов и тропических лагун, где, что называется, воробью (если бы он здесь встречался) по колено.
Синклит видных геологов после бурных дебатов выносит приговор: за последние 150 миллионов лет этот участок земной коры погрузился более чем на 6 тысяч метров, а с ним «уехали» в темную пучину и коралловые заросли, обреченные тем самым на гибель. И факт этот имеет не только местное значение. Ведь до сих пор следы древнего мелководья, ставшего бездной, находили не глубже чем в 4 тысячах 200 метрах. Таким рекордсменом считалось подводное плато Блейка у Багамских островов. А здесь сразу на три километра с лишним дальше от морской поверхности...
Мы упомянули поверхность моря как что-то само собой разумеющееся и известное. Действительно, уровень океана привычно рассматривается как нечто «от бога» — некая постоянная величина, ну вроде числа «пи», что ли; от нее и все горные вершины измеряются, и все глубины. Впрочем, теперь среди специалистов утвердилось мнение, согласно которому эта «константа» не константа: не раз в далеком прошлом уровень Мирового океана то медленно поднимался, затопляя прибрежные равнины, то опускался, увеличивая площадь суши. Но считалось установленным, что ниже чем на 130 метров от нынешнего зеркало вод не опускалось — по крайней мере, за последние 35 тысяч лет. Такое максимальное отступление моря произошло в последний раз, по-видимому, около 16 тысяч лет назад — так думали буквально еще на днях.
Но вот у Большого Барьерного рифа, величайшего из всех «живых» сооружений природы на Земле, протянувшегося на тысячи километров вдоль восточного побережья Австралии, с его подводных террас подняты образцы двух видов кораллов, не терпящих глубины. А взяты они были «механической рукой» японской научной подводной лодки... в 175 метрах под поверхностью моря.
«Немедленно в лабораторию!» И вот результаты анализа методом радиоактивного датирования: эти кораллы были живыми в период, отстоящий от наших дней примерно на 13—17 тысяч лет. Значит, тогда уровень моря был ниже современного больше чем на полтораста метров! А если так когда-то было, то что может помешать природе повторить свой опыт и снова «отвести» моря от берегов, обнажив огромные участки суши? Или же наоборот: растопив материковые льды Гренландии и Антарктиды, повести волны на штурм обжитых равнин и побережий?..
Ну хорошо, воды морские, разумеется, образцом постоянства служить не могут. Но ведь твердь земная — дно океана, оно-то, по крайней мере, кажется, ничего неожиданного выкинуть не собирается? Но и здесь обнаружились немалые новости.
Правда, еще в 20-е годы возникла гипотеза Альфреда Вегенера, немецкого географа, геофизика, метеоролога, незаурядного путешественника, заплатившего жизнью за попытку проникнуть в ледяной мир Восточной Гренландии. Отнюдь не первым он заметил, насколько похожи друг на друга очертания противоположных побережий морей и океанов, как точно во многих местах каждый выступ в береговой линии одного континента соответствует углублению другого. «Опять вы о дрейфе материков? — вправе спросить иной читатель. — Уж сколько об этом писалось — и в «Вокруг света» тоже! И сколько можно повторять, что, по мнению одних ученых — фиксистов, континенты, в общем, всегда находились там, где они находятся сейчас, а по мнению других ученых — мобилистов, материки некогда образовывали единую сушу, которая затем раскололась, и возникшие континенты стали дрейфовать по поверхности Земли, удаляясь друг от друга? Ничего ведь толком не доказано, зачем возвращаться к обсуждению этой гипотезы?»
Все верно. Дело, однако, в том, что еще недавно гипотеза дрейфа континентов была просто одной из интересных гипотез; сегодня от завершения спора зависит, останутся ли прежними краеугольные основы геологии или восторжествует новая теория того, как развивались недра Земли и соответственно ее океаны, материки, горы и рудные поля. Причиной такого, можно сказать, революционного поворота событий явилось прежде всего изучение ложа Мирового океана, в геологии настали «минуты роковые» — это и заставило нас взяться за перо.
Вернемся, что называется, к «истории вопроса». Понятная и доступная гипотеза Вегенера распространилась в 20-х годах подобно лесному пожару. Развивая ее, сторонники этой гипотезы нарисовали картину, согласно которой 200—300 миллионов лет назад существовал огромный материк, который потом раскололся, и отдельные его части разъехались по поверхности планеты. Так образовались Америка, Антарктида, Австралия.
Все же, несмотря на «наглядность», гипотеза Вегенера страдала недостатком доказательств. Что это за глубинные, внутренние процессы в теле Земли, которые вызывают такие движения? И какой толщины слой земной коры ими охвачен, неужели сотни и сотни километров? И наконец, откуда берется столько энергии, чтобы осуществить такое перемещение непомерных масс материи? На все эти вопросы ответить «вегенеристам», «мобилистам», или даже, как их называли злые языки, «автомобилистам» («материки, мол, у вас сами, что ли, ездят?»), было, в общем-то, нечего.
Нужны были не косвенные, а прямые доказательства. А они в основном были скрыты природой на дне океана. И пока оно оставалось недостижимым для рук и глаз ученого, решение спора приходилось откладывать...
Осадочные породы, слоями лежащие на морском дне, часто называют летописью Земли. Каждый слой — страница в геологических и геофизических «революциях». Толщина этой «книги» — многие сотни метров, а то и несколько километров. Но проникать в нее до последнего времени океанологи умели только на один-два десятка метров; даже рекордной длины геологическая трубка с образцами донных пород, поднятая «витязянами», была длиной только в 34 метра. Это соответствует ближайшим 10 миллионам лет, не больше, а история планеты, видимо, насчитывает что-нибудь 4—5 миллиардов лет! Выходит, мы только скребли поверхность суперобложки этой великой книги за семью печатями.
