любого критического мышления – интерпретация. Мы интерпретируем наши встречи с другими людьми, символы, которые мы видим, визуальные средства массовой информации, книги и статьи, которые мы читаем, мнения экспертов, свидетельства очевидцев, разговоры, новости, взаимоотношения в семьях и пережитый опыт. Другими словами, мы интерпретируем коммуникацию с окружающим миром, которую мы «читаем» и пытаемся понять. По-другому не бывает. Человеческие существа не могут не наделять смыслом все, что их окружает. В большинстве случаев мы интерпретируем интуитивно, не задумываясь. При каждом взаимодействии с людьми мы читаем язык тела, интонацию и громкость голоса, контекст, прежнюю историю отношений, личность, грамматику и ожидания. Если друг говорит вам: «Иди лесом», вы, скорее всего, не будете озираться в поисках деревьев, потому что понимаете, что он употребил метафору, хотя и грубоватую. Если те же слова вам говорит прохожий, у которого вы спросили, как добраться до нужного вам места, то вы углубляетесь в лес, потому что чувствуете, что здесь имеется в виду буквальный смысл.
Интерпретация – это искусство! Она не похожа на научную дисциплину с ее точными измерениями. В интерпретации присутствует дух игры. Между источником и получателем информации происходит своеобразный танец. Отправленное сообщение несет на себе отпечаток намерений автора и определяется его контекстом. А принимается оно уже в новом контексте получателя. Когда эти две точки зрения сталкиваются, появляется новая интерпретация. Она не возникает раз и навсегда, а постоянно обновляется. Вот почему интерпретацию можно рассматривать как искусство, а не как науку.
Помните, я говорила, что в издательских кругах часто можно услышать: «Главное – это контент». Если же говорить о критическом мышлении, то главное – это контекст. Контекст представляет собой многогранную призму для чтения. Немецкий философ Ханс-Георг Гадамер в своей фундаментальной работе «Истина и метод» объясняет, насколько важен контекст в акте интерпретации. Согласно Гадамеру, каждый оригинальный текст обнаруживает два основных контекста: горизонт автора (мировоззрение писателя на момент написания текста) и горизонт читателя (мировоззрение читателя на момент прочтения). Слияние этих двух горизонтов влияет на то, как мы читаем и какой смысл придаем прочитанному. Или, как элегантно резюмирует Гадамер: «Осознание текста – это главным образом не попытка понять прошлое, а привнесение настоящего в сказанное… Историческое мышление всегда подразумевает нахождение середины между идеями автора и собственными мыслями». Другими словами, при каждом прочтении мы отделяем наш нынешний контекст от оригинального, чтобы создать в результате новую, актуальную интерпретацию.
Контекст имеет значение, потому что самое сильное влияние на нас оказывает не то, сколько правды содержится в написанном, а то, что мы говорим о нем. Создаваемые нами смыслы формируют наше восприятие реальности независимо от того, что задумывали авторы. Диалог между двумя горизонтами может сдвигаться в любом направлении. Иногда оригинальный контекст является значимым и информативным, что позволяет скорректировать распространенное ошибочное мнение. Например, в древние времена дождь и солнце считались благословенными божественными дарами, поскольку аграрная культура нуждалась в них для выживания. В современном мире, где агробизнес не зависит от осадков, мы воспринимаем дождь скорее как неприятность или символ печали (вспомните любую романтическую комедию). Однако когда вы читаете древний текст, понимание того, что дождь представляет собой не наказание или возмездие, а символ божественной щедрости и благодати, повлияет на придаваемый ему смысл.
В других случаях современное прочтение представляет собой эволюцию первоначальной концепции. Каждый раз, когда в Соединенных Штатах идут споры о толковании Конституции, мы испытываем напряжение. Конечно, сегодня нет ни одного американца, который бы продолжал считать, что право голоса имеют только белые мужчины, владеющие землей. Всем очевидно, что основополагающие документы нуждались в поправках (в настоящее время этих поправок к первоначальному документу насчитывается двадцать семь). Вообще-то, в девятой поправке специально указано, что могут существовать и другие права граждан, кроме тех, которые перечислены в Билле о правах. Это, конечно, замечательно! Однако кто будет решать, о каких правах, для кого и в каких случаях идет речь? Вот что значит интерпретация. Верховный суд пересматривает старые толкования Конституции и поправок к ней. Тринадцатая поправка отменила рабство и объявила недействующей статью 4, часть 2, пункт 3 Конституции – положение о беглых рабах. Суд, в свою очередь, постановил, что рабовладельцы не имели прав собственности на рабов и, следовательно, не могли вернуть тех из них, кто сбежал в свободные северные штаты. Изначальные намерения и смысл исторических идей могут быть точно поняты, даже если современная интерпретация наделяет их новым значением. Вот почему, говоря об интерпретации, мы должны рассматривать отдельные исторические слои и затем сводить их воедино с позиций сегодняшнего дня.
Еще одна возможность влияния контекста на нашу интерпретацию связана с позицией писателя. Джексон Кац, автор, пишущий на социальные темы, отмечает, что в США постоянно используется страдательный залог для описания негативных действий в отношении женщин, как будто активные участники с противоположной стороны вообще отсутствуют. По его словам, за счет этого насилие по отношению к женщинам предстает как нечто менее агрессивное, чем на самом деле. В данном случае на восприятие информации влияет грамматическая конструкция (страдательный залог).
«Мы говорим о том, сколько женщин было изнасиловано в прошлом году, а не о том, сколько мужчин выступили в роли насильников. Мы говорим о том, сколько девочек в школах нашего округа подверглись в прошлом году сексуальным домогательствам, а не о том, сколько мальчиков домогались их. Мы говорим о том, сколько несовершеннолетних девушек в штате Вермонт забеременели в прошлом году, а не о том, сколько мужчин стали причиной этого. Таким образом, вы видите, как страдательный залог приобретает политический эффект. Он смещает внимание с мужчин и юношей на девушек и женщин».
В данном случае страдательный залог делает акцент на жертвах, а не на виновниках. Это один из типов оптики, на которую следует обращать внимание при интерпретации любого текста.
Давайте посмотрим, как эта динамика проявляется при чтении классической литературы, особенно детской. Книги нередко приобретают популярность и выходят из моды только из-за контекста. Книга, которая была популярна в одну эпоху, может быть воспринята как расистская в другую. Серия «Маленький домик» Лоры Инглз-Уайлдер – прекрасный тому пример. Первая книга серии «Маленький домик в больших лесах» была опубликована в 1932 году. Вся серия стала невиданным успехом. Книги продавались миллионными тиражами и завоевали множество медалей Ньюбери, а сама автор также была отмечена премией в области детской литературы, получившей впоследствии ее имя. У меня хранятся экземпляры книг этой серии в твердых обложках,
