и напишешь в сообщении три нуля. Это будет означать, что я срочно должен приехать.
— Ясно.
— Без надобности не звони вообще. Мало ли… Сейчас всех подряд шерстить начнут, могут и мной заинтересоваться.
— Окей.
— С девчонкой будь поосторожнее. Лицо закрывай всегда. Зашёл, дал пожрать, ушёл. В разговоры не вступай. На вопросы не отвечай. На провокации и слёзы не поддавайся. Никаких лишних контактов, ты понял?
— Да.
— Будь всегда начеку. Не расслабляйся!
— Я понял, Егор.
— Надеюсь. Всё, давай, дуй туда и не высовывайся, — осматривается по сторонам, открывая багажник.
Забираю пакеты и направляюсь к маяку.
Густой, тёмный лес шелестит по обе стороны. В небе висит огромная луна.
Тревожно.
Отвратительное чувство. Так и мерещится, что за тобой кто-то наблюдает. Немного отпускает только лишь тогда, когда оказываюсь под маяком, на лестнице.
Держа фонарь перед собой, шагаю по бесконечным ступенькам. Сколько этажей вниз — даже не считаю, но в очередной раз поражаюсь тому, насколько отбитым был мой дед.
В одном Егор прав: найти это место — вообще нереально. Учитывая тот факт, что обнаружить вход случайно невозможно. Уровень конспирации и хитрожопости моего предка на высоте…
Открываю вторые двери. Захожу, закрываю на ключ изнутри, как и предыдущую.
Иду по узкому коридору дальше. Повторяю аналогичную процедуру, и вот, наконец, попадаю в небольшую комнатку, предназначенную для обслуживания всего помещения, расположенного глубоко под землёй.
Как раз здесь и находится сломанный генератор, который мне предстоит починить. Если не справлюсь, то мы с девчонкой так и останемся без света. Перспектива удручающая.
Кстати про девчонку… Надо бы проверить, как она.
Снова достаю связку ключей и отправляюсь к ней. В последний момент вспоминаю о том, что нужно закрыть лицо и мне приходится вернуться.
В общем, к дочери Зарецкого попадаю лишь несколько минут спустя. В комнату вхожу осторожно, памятуя о том, что от неё можно ожидать всякое. Ещё раз получить по хребту тяжёлым предметом как-то не хотелось бы.
Подсвечиваю ограниченное пространство фонариком.
И где она?
На кровати пусто.
Оборачиваюсь, на всякий случай. Ибо бережёного Бог бережёт.
Куда пропала?
Медленно прохожу вперёд. Проверяю, нет ли её в туалете.
Нет.
Сбежала? Как? Это просто невозможно.
Отгоняю подступившую панику прочь.
Спокойно. Она сидела под замком. В этой маленькой и абсолютно герметичной комнате. Прятаться негде. Тут же даже взгляду не за что толком уцепиться…
Разворачиваюсь. И с облегчением выдыхаю.
Вон она, закутанная в одеяло, сидит у стены, между тумбочкой и кроватью. Потому и не заметил сразу.
— Эй, ты в норме?
Не двигается абсолютно. Лицо спрятано в коленях.
Не понимаю, спит или что? Почему там?
Подхожу ближе, присаживаюсь на корточки.
— Насть, — обращаюсь к ней по имени. — С тобой всё в порядке?
Терпеливо жду ответа.
— Слышишь? — касаюсь плеча, и она тут же резко дёргается, поднимая голову.
— Чудища… повсюду.
Заплаканные глаза. Растерянный, испуганный взгляд.
— Встань с пола. Здесь холодно.
Вроде на меня смотрит, но будто сквозь. Мне даже как-то не по себе от этого становится.
— Настя…
Только сейчас замечаю, что её трясёт. Вся мелкой дрожью заходится.
— Ты боишься темноты? — озвучиваю вслух своё предположение.
— Ппошёл ты, — тихо, но яростно шепчет она.
Так и есть значит.
Вздыхаю.
Честно говоря, забирая тогда фонарик, я об этом как-то не подумал. Это ведь детский страх, а она вроде как уже вполне себе взрослая.
— Встань с пола, — повторяю более настойчиво.
— Нет, — упрямо сопротивляется.
Приходится «помочь». Тяну за локоть, вынуждая выполнить мою просьбу.
— Не трогай меня! — шипит змеёй.
— Я сказал тебе, встань!
— Отстань! — в глазах читается злость и отчаяние. — Отстань, отпусти!
— Вставай.
— Пошёл ты! — жмётся к стене и снова оседает на пол.
— Поднимайся! — приходится проявить настойчивость.
— Не трогай! Убери от меня свои руки! — сипит она сорванным голосом.
— Ты кричала? Это бесполезно. Ты глубоко под землёй. Никто тебя здесь не услышит.
— Вы нелюди! — шмыгая носом, трясёт головой. — Ради денег на всё готовы! На всё…
Молчу.
Что сказать? По большому счёту, получается ведь, что так и есть.
— Мой отец сотрёт вас обоих в порошок! Понял? Сотрёт! — хрипит, беззвучно плачет и ожесточённо дерётся. — Ты понял? Он вас просто уничтожит!
Да я, в отличие от Егора, даже не сомневаюсь в этом.
— Сядь на кровать, — спокойно требую вновь.
— Не трогай меня! — вырывается, но в какой-то момент вдруг заходится приступом кашля.
Какого чёрта?
— Ты заболела? — доходит до меня внезапно.
— Не трогай!
Невзирая на протест, прикладываю ладонь ко лбу, и она наконец замирает, переставая буянить.
Горячий. Очень горячий.
Да она буквально горит!
Похоже, и правда заболела…
От еды Зарецкая демонстративно отказывается. Забирается на кровать и отползает к стене.
— Тебе надо есть, — обращаюсь я к ней.
— Учитывая обстоятельства, ты на моём месте стал бы? — кутаясь в одеяло, уточняет язвительно.
— Да.
— Какая ложь! — восклицая, шмыгает носом.
— Тебе здесь долго торчать придётся.
Не знаю, зачем говорю ей это. Наверное, чтобы заранее была готова к такому развитию событий.
— Долго? — слышно, как меняется голос. Теперь в нём отчётливо звучит волнение и растерянность. — Чего же вы тянете? Чего ждёте? Мой отец уже вернулся из Москвы?
Игнорирую её вопросы. Было ведь сказано: в контакт не вступать, диалог не поддерживать, на провокации не вестись. Пока правила соблюдаю.
Оставляю ужин-завтрак на столе. Кладу фонарик рядом (у меня есть запасной) и молча ухожу.
Надо починить генератор. Без электричества туго. Ни света, ни тепла, ни кипятка. Как пещерные люди.
Закрываю девчонку в комнате и отправляюсь воплощать задуманное.
***
Несколько часов спустя я всё ещё жёстко ломаю голову. Устранить поломку так и не выходит, и я никак не могу догнать, в чём причина. Инструкции-то к генератору нет.
Достаю из пакета большое, спелое яблоко. Пока грызу его, ещё раз внимательно осматриваю купленные запчасти, которые, в принципе, идеально подошли. Толку правда от этого ноль…
Поколдовав над генератором ещё какое-то время, решаю сделать перерыв. Глаза слипаются после бессонной ночи. Жутко хочется спать. А лечь-то здесь и негде.
Зевая, возвращаюсь в комнату, смежную с той, в которой находится дочь Зарецкого. Там раскладываю старомодный диван советского выпуска и укладываюсь на боковую.
Сплю беспокойно и по ощущениям недолго, однако когда включаю экран телефона, с удивлением обнаруживаю, что уже четыре.
Поднимаюсь и разминаю пальцами шею.
Вздремнул так вздремнул. Вырубило конкретно. Даже не помню, как именно.
Немного взбодрившись, натягиваю на лицо балаклаву и направляюсь к двери. Посмотреть, как там Настя.
Ключ. Щелчок.
Вхожу.
Первым делом проверяю, поела ли.
Ответ отрицательный.
