— Если тебе так сложно быть рядом со мной, я ухожу.
Ксюша в растерянности смотрела, как он выходит из комнаты, и первым желанием было броситься за ним, но ноги словно вросли в пол и не слушались её. Дрожащими руками она закрыла лицо и, прислонившись к стене, сползла вниз. Она не помнила, сколько времени она прорыдала, но когда услышала слабый плач сына, то мгновенно взяла себя в руки. Подскочив с пола и вытерев мокрые щёки, девушка подбежала к его кровати. Взяв мальчика на руки, она прижалась к нему и почувствовала угрызения совести за свою слабость.
«Как можно сейчас думать о ком-то ещё, кроме тебя?!» — спросила она у сына и снова прижалась к мальчику, вдыхая его любимый молочный запах.
В этот момент она отчётливо почувствовала, что в этом маленьком человечке, кроме частицы её самой, есть также частица Артёма, и осознание того, что, в отличие от Артёма, он не пренебрегает её любовью, стало согревать её от холода одиночества. Она знала, что нужна ему не меньше, чем все бесчисленные лекарства, что помогали ему жить. С этими мыслями она постелила пелёнку на кровать и, положив его туда, легла рядом. Тёма улыбнулся ей, и она почувствовала, что боль понемногу притупляется. Она улыбнулась ему в ответ и окунулась в такие родные и любимые голубые глаза сына, которые так были похожи на глаза его отца, что улыбка непроизвольно задрожала на её губах…
Ксюша проснулась от звонка мобильного, торопясь полезла в карман, чтобы шум не разбудил сына, и ответила на звонок, даже не смотря на экран.
— Вы где? Я приехал, а вас нет в палате, — прозвучал взволнованный голос мужа.
— Нас выписали, — пытаясь отойти ото сна, пробормотала она.
— Почему вы не приехали домой?!
— Костя, мы обсуждали это, — устало произнесла девушка, чувствуя, что сил на ещё одно противостояние у неё не осталось.
— Ты моя жена, он мой сын. Вы должны были поехать домой!
— Что с тобой?! Мы будем разводиться! — чуть повышая голос, напомнила она и тотчас посмотрела, не разбудила ли она Тёму.
— Ты у него?! — она слышала по голосу, как он начинает раздражаться, но не чувствовала ничего, кроме усталости. Она набрала воздух в лёгкие и ответила:
— Да, но между нами ничего нет. Он делает всё только для сына.
— Тогда давай я приеду и заберу вас! — в его голосе так явственно прозвучала надежда, которую Ксюша не хотела ему давать, что она тотчас хладнокровно её пресекла:
— Костя, ты меня совсем не слышишь! У нас с тобой тоже больше ничего нет!
— Ксюша, не руби с плеча! Давай ещё раз всё обсудим! — стал он умолять её, но в этот момент она услышала звук открывающейся двери и, тихо пробормотав «потом поговорим», отсоединилась.
Она почувствовала, как сердце отчаянно убыстряет свой темп и желание броситься к нему в коридор становится навязчивой идеей, однако, посмотрев на спящего мальчика, она заставила держать себя в руках и повторила себе самой: «Сейчас это не главное! Главное — Тёма!».
Она попыталась заставить себя выкинуть из головы, что он находится рядом, но то и дело помимо воли прислушивалась к звукам, доносившимся из кухни. Она поняла, что он открыл холодильник и, скорее всего, загружал его продуктами, поскольку тот пищал, сообщая о том, что долго открыта дверь. Потом она услышала звук льющейся воды, а спустя непродолжительное время — его шаги, приближающиеся к комнате. Осознав, что он совсем рядом, она тут же закрыла глаза и притворилась спящей. Уткнувшись в подушку, она ждала, что он заглянет и уйдёт, но он лёг на кровать с другой стороны от сына, и она в ужасе подумала о том, что, сама того не желая, устроила себе пытку.
Она не знала, сколько так пролежала, но, остро почувствовав, как противно заколола рука, она стала медленно вытаскивать её из-под себя и, приоткрыв глаза, сделала вид, что только что проснулась. Их глаза встретились, и Ксюша, покраснев, перевела взгляд на сына.
— Я привёз продукты и детское питание.
— Спасибо, — стараясь придать голосу равнодушие, ответила девушка.
Она всё ещё сердилась на него за его сегодняшние слова и на себя за свою слабость и, встав с кровати, решительно вышла из комнаты.
19 августа
Ксюша готовила кашу Тёме, когда услышала, как открылась дверь в прихожей. Она почувствовала, как волнение стало мгновенно распространяться по венам и учащённым пульсом отстукивать свой ритм. Она не вышла ему навстречу, поскольку неловкость от сегодняшних их отношений и от его вчерашних горьких слов мешала нормально общаться, и она хотела свести к минимуму любые соприкосновения. Пока она размышляла над создавшейся ситуацией, он вошёл на кухню, и она вздрогнула и, обернувшись, вымолвила:
— Доброе утро.
— Доброе утро, — он странно посмотрел на неё, и она смутилась, сообразив, что на ней надета только его футболка. Не поднимая глаз, она, оправдываясь, пробормотала:
— Моя одежда из больницы ещё не высохла, а своей одежды я не нашла…
— Я всё выкинул, — сухо сказал он, и она поняла, что опять совершила промах и затронула запретную тему.
— Пойду Тёму кормить, — она направилась к двери, пытаясь замять неловкость и сбежать от него.
— Подожди.
Ксюша в нерешительности остановилась и растерянно подняла глаза. Он подошёл к ней и вложил в её руку ключ и пластиковую карточку.
— Это ключ и документы на машину.
— Зачем?!
— Я слышал, Костя забрал твою машину.
— Да, но я не могу принимать такие дорогие подарки, — возразила она и с вызовом добавила, сердито смотря на него: — Кто я тебе?!
— Я делаю это не для тебя! — стараясь говорить как можно равнодушнее, ответил Артём. — Всё это исключительно для сына.
— Мог не тратиться.
