* * *
Дамблдор был готов встать на сторону МакГонагалл. Однако когда я, взмахнув палочкой, показал им, в каком состоянии был Гарри, это произвело даже больший эффект, чем я ожидал.
Минерва была шокирована до глубины души.
— Я не хотела… Вы же не думаете, что я могла… — и тут она разразилась рыданиями.
Альбус засуетился, предлагая ей платок и сыпя словами утешения. С моей точки зрения, вот это и была типичная Минерва. Она совершенно не представляла, как обращаться с детьми, вроде Гарри. «Или вроде меня». Мой первый опыт близкого общения с ней прошел примерно так же, как и у малыша.
Я заснул на уроке трансфигурации, что был у нас во вторник. Я испытывал такое неописуемое облегчение оттого, что наконец оказался вдали от дома, что на меня накатила усталость тысяч бессонных ночей. Не говоря уже о том, что Помфри подлатала меня, только я успел сойти с поезда. Впервые в жизни я чувствовал себя расслабленным и свободным от боли.
Этому чувству не суждено было продлиться долго, стоило лишь МакГонагалл добраться до меня. После ужина я явился в ее кабинет с тремя другими слизеринцами, каждый из которых был старше меня. Я был первым. Я не пошевелился и не издал ни звука, как, по правилам моего отца, и было положено. Я получил максимальное количество ударов, дозволенное в то время, и каждый последующий из них был сильнее предыдущего.
Когда я вернулся в общую гостиную, меня похвалили за стойкость, но все же посоветовали в следующий раз не молчать, чтобы наказание не было таким долгим и суровым.
Спустя несколько минут пустой болтовни, я сделал единственную логичную вещь — закурил. В свете текущих обстоятельств, никто из старших волшебников не стал меня упрекать. Наконец, худшее, кажется, было позади, и кошка снова размяукалась.
— Как, во имя Мерлина, ему удалось не проронить ни звука? — спросила она потрясенно.
Альбус начал было отвечать, но я знал, что смогу объяснить лучше, не говоря уже о краткости.
— Тренировка. Его дядя периодически бил его. Помимо этого его заставляли готовить, следить за садом и убираться во всем доме. Этого тебе должно хватить, чтобы понять, что ты не только совершила ужасную ошибку, но еще и повела себя по-варварски.
Тут она сорвалась с места и вылетела из офиса. Чувствуя легкое удовлетворение и жуткую усталость, я надменно прошествовал по кабинету Альбуса, смахнув по дороге пепел с сигареты в камин, и опустился в кресло. Перед уходом я хотел докурить. К тому же, мне нужно было показать директору, кто был главным в этой ситуации. В конце концов, меня же не просто так сделали главой Слизерина.
Затянувшись в последний раз, я снова заговорил:
— Директор, мне нужно серьезно подумать о своем будущем и о будущем моего крестника. В настоящий момент я не уверен, что Хогвартс — это подходящее для него место.
Он только было начал протестовать в этой своей раздражающе самодовольной манере, когда Минерва снова ворвалась в кабинет, держа в руках эти проклятые розги! Но не успел я даже слова вымолвить, как она разломила их и бросила в огонь, кинув вдогонку Инсендио, чтобы ускорить процесс сожжения.
— Северус, мне очень-очень жаль. Я должна извиниться перед Гарри, — заявила она, словно все еще имела право голоса в этом вопросе.
— Ни за что, и это не обсуждается. Мы только-только успокоили его. Альбус, я свяжусь с тобой, чтобы обсудить предстоящий учебный год. До тех пор, я надеюсь, вы не станете нас беспокоить.
Пора было отправляться домой!
Г.П.
После того, как Бларри снабдил нас пакетами с едой, мы отправились домой. Откуда мой Снейп узнал, что я голоден? «Прошло довольно много времени. Наверняка он просто сам проголодался! Никого не волнует, что ты хочешь есть!» Этот голос звучал подозрительно похоже на Дадли! Я попытался сказать моему толстому кузену, что он ошибается, что моему Снейпу было не все равно. Ну, по крайней мере, должно было, ведь так? Но голоса и шепотки в моей голове все не унимались. Я едва ли успел осознать, что мы шагаем по ступенькам, прежде чем упасть. Опять.
«Дурачина!» Но мой Снейп даже не сбавил шагу, в мгновение ока подняв меня обратно на ноги! Мне потребовалась несколько ударов головой, чтобы голоса утихли, и лишь тогда я смог хоть немного сосредоточиться.
Он взял меня за плечи, и мы аппарировали, после чего мне потребовалось некоторое время, чтобы вновь обрести устойчивость. И хотя меня все еще слегка подташнивало, я съел все, что мне дали. Я не доел завтрак, и посмотрите, что потом случилось! Мой Снейп отправил меня спать, и вид у него при этом был крайне расстроенный.
Приготовившись ко сну, я приоткрыл немного створку окна, надеясь, что тихие ночные звуки убаюкают мою дрожь. Я ворочался, раздумывая над тем, что так беспокоило моего крестного. Мог ли он злиться на меня? Что профессор МакГонагалл ему сказала? Или он пытался придумать, куда меня девать, когда осенью начнется учебный год?
Дурсли! О, нет, о, нет, о, нет! Не мог же он отправить меня назад к ним. «Он этого не сделает, не сделает, не сделает!» Я выскочил из кровати и взобрался на подоконник. Я пытался отвлечься от мыслей о жизни в доме номер 4, с силой раскачиваясь взад и вперед, зная, что моя спина, должно быть, покрылась синяками. Сражаясь со своим прошлым, я услышал вдалеке плач. Это я плакал?
Я свернулся клубочком, поглощенный этим новым вопросом. Последней мыслью перед тем, как я погрузился в пространство между сном и явью было: «Если это я плачу, то почему мой рот закрыт?»
Я проснулся несколько часов спустя. Было холодно, а мышцы во всем теле затекли. Небо еще только-только начинало светлеть, и серость постепенно сменялась утренними красками. Это самое безопасное время: достаточно светло, чтобы не бояться, но все остальные еще спали.
Я знал, что ленился слишком долго. Прошлым вечером от меня не укрылось, что маленький дом был настолько грязным, насколько это вообще было возможно. Я снова начал с протирки поверхностей, а потом занялся полами. Я решил, что коврики и камин могли подождать. Я только принялся чистить ванну, когда мой Снейп, явно еще толком не проснувшийся, почти запнулся о меня, направляясь в туалет по нужде. Я мгновенно подскочил на ноги, рассыпаясь в извинениях. «Нужно было сначала заняться камином и дать ему время спокойно проснуться и привести себя в порядок!»
Я ждал, сжимая свои чистящие средства, стоя в тени рядом с лестницей. Я заметил, что стены здесь тоже нуждались в помывке. И это тоже нужно было сделать раньше.
Он вышел из ванны и остановился передо мной. Я не мог ничего с собой поделать и весьма заметно вздрогнул, забившись в угол.
— Гарри… — он вздохнул, проведя рукой по лицу и запустив ее в волосы.
Что он сделает? Скажет мне уйти? Я задержал дыхание, ожидая, пока он снова заговорит.
— Ребенок, убери эти средства, умойся и спускайся в гостиную, я хочу с тобой поговорить.
Он проскользнул мимо меня к лестнице. Я подождал чуть-чуть, прежде чем тоже спуститься вниз, в чулан. Так не будет казаться, что я преследую его.
Умывшись, я почти впал в оцепенение: я не знал, что одеть! Он сказал, что мы сожжем мою старую одежду, но мы еще не сделали этого…и если он собирался избавиться от меня…
Нет, я не буду думать об этом. Что будет, то будет. Он, возможно, все равно позволит мне оставить новую одежду, так ведь? Что еще ему делать со шкафом, полным маленьких поношенных детских вещей?
Я оделся в чудесную, идеально подходящую одежду и сразу же споткнулся и, как сказали бы взрослые, кубарем покатился вниз по лестнице.
* * *
С.С.
И вот опять. Ему было больно, а он не издал ни звука. Складывалось впечатление, что ребенок больше беспокоился о том, что испачкал одежду, чем о разбитом в кровь подбородке. Мы быстро позаботились об этом и устроились в гостиной, чтобы поговорить о том, о чем должны были поговорить еще в самой первое утро.
— Гарри, послушай меня внимательно. Тебе больше не надо убираться.
Любой ребенок на его месте, особенно мальчик, радостно захлопал бы в свои пухлые ладоши, услышав подобные новости. Однако у Гарри определенно не было пухлых ладошек, и новость эта его, кажется, совсем не обрадовала. И снова он отказывался смотреть на меня, что неизменно в крайней степени меня раздражало!
— Смотри на меня, ма…
Ах! Я поймал себя на слове. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что он все равно услышал то, что я собирался сказать. Да что ж такое.
— Гарри… — никакой реакции, только пальцы нервно дернулись, сдирая заусенец. — Гарри, посмотри на меня.
Он посмотрел. Вроде того. Его взгляд был устремлен куда-то в мою сторону, а сам он напрягся и отклонился от меня как можно дальше. Поборов очередную волну раздражения, я постарался сохранять спокойствие. Но с чего начать?
— Ты хочешь убираться в доме, ребенок?
Будет ли он честен со мной или попытается задобрить меня? Я приготовился к очередному поводу для расстройства, ведь если я знал его хотя бы наполовину так же хорошо, как боялся…
