того, как меня не станет. Не позволяй моей кончине встать между вами. Вы оба нуждаетесь друг в друге в наступающем году больше, чем в каком-либо другом. Сохрани память обо мне, но делом, а не мыслью. И это моя вторая просьба, Эндрю, мой гениальный друг. Живи полной жизнью, тебе были даны эти дары, так что не растрачивай их впустую. Достигайте своих целей, поскольку теперь они больше не являются целями одного человека. Пожалуйста, окажите мне честь поделиться ими. Вы должны жить нашими жизнями, поскольку мне больше нечем жить. У тебя так много жизни, так поделись частью из нее в моей памяти. Лесли, он не справится один. Ему понадобится помощь, руководство и наставления. Прими его как своего младшего брата. Помоги ему вырасти и стать мужчиной, которым, мы оба знаем, он может быть”.
В ее последней речи слышались нотки отчаяния, и она умоляюще посмотрела на них. Эндрю смог только кивнуть и повернулся к Лесли, которая тоже кивнула.
“Вера, мы будем жить полной жизнью каждый день. Мы будем поддерживать связь, и когда мы думаем и говорим о вас, что будет происходить постоянно, мы будем сравнивать наши поступки с вашими ожиданиями. Я впишу в свою жизнь ценный опыт двух людей и буду дорожить тем коротким временем, которое мы провели вместе”.
Как он мог сказать что-то еще? Когда они оба согласились с ее просьбами, она откинулась на спинку кровати.
“Эндрю, зайди, пожалуйста, в среду в последний раз”.
Он знал, что это значит. И снова он смог только кивнуть, вытирая глаза.
“Лесли, не могла бы ты попросить медсестру подойти сейчас, пожалуйста. Мне нужен морфий”.
Они отступили назад, когда медсестра быстро сделала Фейт большую инъекцию опиата. Что было ужасно видеть, так это то, что, хотя она уже спала, ее лицо все еще было искажено болью, а тело, казалось, почти согнулось пополам в агонии. Эндрю, спотыкаясь, вышел из палаты и сел на скамейку в коридоре. Так на самом деле выглядела смерть. Все его фантазии были детскими рисунками по сравнению с неумолимой реальностью. Он бросился в ванную, и его вырвало завтраком. Какое-то время заснуть было трудно, когда он столкнулся с этим живым кошмаром. Эндрю прополоскал рот и вернулся в коридор. Лесли возвращалась к нему от лифтов.
“Вот ты где. Я думал, ты уже побегал”.
“Мне нужно было срочно в туалет, извини. Я не хотел, чтобы меня здесь вырвало”.
Лесли просто кивнула.
“Давай отвезем тебя домой”.
Они молча вернулись к лифту и спустились к машине. Между ними не было сказано ни слова, пока они не оказались почти у его дома.
“Ты не против прийти в среду? Это будет нелегко”.
“Я знаю, что этого не будет. Но я также знаю, что никогда не смогу разочаровать ее. Мы будем лить слезы и прощаться. Я буду разбит. Ты станешь развалиной. Вероятно, единственным человеком, который не станет развалиной, будет Фейт.”
Эндрю внимательно посмотрел на пол пассажирского сиденья. Его переполняли печаль и гнев из-за расточительства и потери такого молодого человека. Но так было предначертано, у Лахесиса была короткая вера, и никто ничего не мог поделать. Он сел прямее, ему нужно было выполнить обещания.
“Как вы думаете, мы можем организовать еженедельные беседы? Я ценю вашу дружбу и хочу сдержать свои обещания, данные Фейт. Я знаю, что мне понадобится помощь моей вроде как старшей сестры, если я собираюсь оставить след в мире”.
Эндрю посмотрел на нее, когда они подъехали к дому.
“Я думаю, что нам следует встречаться каждое воскресенье вечером. Я заеду за тобой после ужина, и мы сможем поговорить. Мне нужно будет выяснить, как и где, но я думаю, что говорить о нашей жизни каждую неделю и вспоминать Фейт в позитивном ключе будет полезно для нас обоих”.
Лесли выглядела такой же решительной, как чувствовал себя Эндрю.
“Почему бы тебе не ужинать здесь раз в две недели, и мы не могли бы поговорить здесь. В промежутке между неделями мы могли бы просто взять термос с кофе и пойти куда-нибудь посидеть”.
Что было ясно, но не было сказано, так это то, что он не поедет к Кэмпбеллам в ближайшее время.
Хотя в тот понедельник у него не было настроения сидеть и заниматься, он подумал о Фейт и о том, через что ей пришлось пройти, и заставил себя сосредоточиться и усердно работать над уроком географии. Вечером мама отвела Эндрю обратно в библиотеку, и он достал еще две книги по микрокомпьютерам. Эндрю уже понял, что вскоре ему понадобится компьютер, чтобы продвинуться в информатике. На следующий день он провел день, разбираясь с оставшейся работой на уроке географии, а вечером приступил к домашнему заданию за второй семестр. В понедельник ему было трудно заснуть, а во вторник стало еще хуже. Эндрю лежал, ворочаясь с боку на бок, картина Фейт, согнувшейся в наркотической агонии, отчетливо стояла перед его мысленным взором. Пятый день упражнений подряд преподнес ему первый сюрприз. Прогулка в два квартала была завершена менее чем за 15 минут, и он прошел до конца улицы и обратно, чтобы уложиться в отведенное время. Первый признак хотя бы небольшого улучшения выносливости.
На следующее утро движение было слабым, и поэтому его высадили в "Содружестве" на 10 минут раньше понедельника. Эндрю переоделся и схватил поплавок. Дружелюбный спасатель помахал ему рукой, но в остальном оставил в покое. Даже потратив время на разминку, он все равно преодолел десять дистанций к 8.45. Он осторожно продолжал плавать до 9.00 и преодолел в общей сложности 13 дистанций. Его тело немного побаливало, но в остальном он чувствовал себя довольно хорошо. Он ждал Лесли у двери, когда она подъехала.
“Я не уверен, как долго мы пробудем там сегодня, Эндрю. Вчера она бодрствовала меньше 10 минут. Возможно, она не совсем согласна с этим. Сегодня днем ее переводят в хоспис Марии Кюри. Пожалуйста, будьте готовы.”
Эндрю сглотнул, но в остальном тихо сидел, погрузившись в свои мысли. Когда они добрались до палаты, ее едва было видно на большой кровати. Она казалась поглощенной этим. Лесли спросила медсестру, как у нее дела, и узнала, что Фейт отложила получение отчаянно необходимого обезболивающего, чтобы она могла поговорить с ними. Они поспешили к ней, и она секунду смотрела на них невидящим взглядом. Затем они услышали слабый шепот.
“Ты пришел. Эндрю. Спасибо тебе за все. Присмотри за Лесли ради меня. Вы нужны друг другу. Ты думаешь,
