Орфей. Со вчерашнего вечера! Герой!.. Ты же сама мне сказала.
Эвридика. Да-да, герой, который ничего не слышит, ничего не чувствует, который уверен в себе и идет вперед напролом, не оглядываясь. О, еще бы, вам легко, — теперь, когда вы взвалили все бремя на меня… Вы тут разглагольствуете бог знает о чем, вы воскрешаете — и как раз в тот момент, когда этого совеем не ждешь, — все грязные парочки, которые копошились в этих четырех стенах, вы пачкаете нас липкой смолой истасканных слов, а потом и в ус не дуете. Вы отправляетесь обедать, объявив: все хорошо, зажглись огни, пахнет чесноком.
Орфей. Ты и сама скажешь это через минуту. Пошли, уйдем отсюда.
Эвридика. Для меня все хорошее кончилось. Нет больше хороших запахов. Как все было мимолетно…
Орфей. Да что с тобой? Ты вся дрожишь.
Эвридика. Да, дрожу.
Орфей. Ты побледнела.
Эвридика. Да.
Орфей. Почему у тебя такие глаза? Я никогда не видел у тебя таких глаз. (Хочет привлечь ее к себе, она отворачивается.)
Эвридика. Не смотри на меня. Когда ты смотришь на меня, твой взгляд меня волнует. Словно ты положил мне руки на бедра и проник в меня, как пламень. Не смотри на меня.
Орфей. Я со вчерашнего дня смотрю на тебя. (Привлекает ее к себе; она уступает.)
Эвридика (побежденная, прижавшись к нему, шепчет). Знаешь, ты сильный… На вид ты просто худенький мальчуган, а ты сильнее всех на свете. Когда ты играешь на скрипке, как вчера на том вокзале, или когда ты говоришь, я чувствую себя маленькой змейкой… И мне остается только одно — тихонько приползти к тебе.
Орфей. (заключив Эвридику в объятия, согревает ее) . Хорошо ли тебе, милая змейка?
Эвридика. Порой, когда ты молчишь, мне кажется, я свободна, как прежде. И я целую минуту изо всех сил дергаю за нитку. Но вот ты опять заговорил, нитка наматывается на катушку, я снова в западне, и я счастлива…
Орфей. Ты змейка, которая слишком много размышляет. А змейки должны просто греться на солнышке, пить молочко, которое им приносят, и мирно мурлыкать.
Эвридика (тихонько). Это котята мурлыкают.
Орфей. (гладит ее по голове) . Не важно, мурлычь себе на здоровье, я с тобой.
Эвридика. Ты предатель. Ты нежно треплешь меня по голове, и я засыпаю под твоим ласковым солнышком.
Орфей. И говоришь: «Как трудно».
Эвридика (внезапно кричит, высвобождаясь из его объятий) . О, любимый!
Орфей. Да.
Эвридика. Я боюсь, это будет слишком трудно.
Орфей. Что — это?
Эвридика. В первый день все кажется таким легким. В первый день только и знай придумывай. Ты уверен, что мы не придумали все это?
Орфей. (обхватывает руками ее голову). Я твердо уверен, что я тебя люблю и что ты меня любишь. И уверенность моя тверда, как камень, как все, что из дерева и из железа.
Эвридика. Да, но, может быть, ты вообразил меня другой. А потом, когда ты взглянешь мне в лицо и увидишь меня такой, какая я есть…
Орфей. Я со вчерашнего дня смотрю в твое лицо. Слушаю, как ты разговариваешь во сне.
Эвридика. Да, но я сказала тебе совсем немного. А если сегодня вечером я снова усну и скажу все?
Орфей. Все! Что — все?
Эвридика. Старые прилипшие слова, старые истории. Или вдруг кто-нибудь, одно из действующих лиц, придет и скажет тебе…
Орфей. Что они могут мне сказать о тебе? Теперь я знаю тебя лучше, чем они.
Эвридика. Ты думаешь? (Поднимает голову и смотрит на Орфея, который продолжает все с большим воодушевлением.)
Орфей. Мой милый солдатик. Я хорошо узнал тебя за весь тот день, что ты была у меня под началом. До чего я был отвратителен вчера, когда разыгрывал из себя командира. «Быстрее, поезд подходит. Садись в последний вагон. Займи места, я пойду за подушками. Просыпайся, уже Марсель. Пора выходить. Держись, гостиница далековато от станции, но у нас нет денег на такси…». И оглушенный солдатик, у которого глаза еще слипались от сна, с бодрой улыбкой хватал чемоданы. И ать-два, ать-два, храбро шагал во мраке за своим капитаном… Подумать только, вдруг бы я нарвался на даму в шляпке с перьями, на высоких цокающих каблучках! Да я умер бы от страха, когда просил номер в гостинице. А в вагоне, под взглядами всех этих мужчин, которые притворялись, что спят, а сами мысленно раздевали тебя… Как знать? Быть может, она улыбнулась бы, быстро стянула с себя юбочку, потом уронила головку на плечо, втайне довольная, что все купе, хоть и притворяется спящим, желает ее… О, я умер бы от стыда… Но мой молчаливый солдатик, сидевший рядом со мной, сразу стал как деревянный. Ноги ловко поджаты, юбка загадочным образом удлинилась, руки спрятаны, вся застыла, как изваяние. Маленькая, незрячая мумия, и разочарованные соседи, которые притворялись спящими, постепенно забыли о ней и захрапели один за другим. А я даже не поблагодарил тебя.
Эвридика (тихо, опустив голову) . Не надо.
Орфей. Я не поблагодарил тебя и за твое мужество…
Эвридика (еле слышно). За какое мужество?
Орфей. За те дни — а они не за горами, — когда вместо обеда мы закурим последнюю сигарету, которой будем затягиваться по очереди. За выставленные в витринах платья, мимо которых ты будешь проходить, словно бы не замечая их; за насмешливых продавцов, злых хозяек гостиниц, консьержек… Я не поблагодарил тебя за аккуратно застеленные кровати, за чисто подметенные комнаты, за вымытую посуду, за покрасневшие руки и рваные перчатки, за запахи кухни в твоих волосах. За все, чем ты пожертвовала, согласившись пойти со мной.
Эвридика слушает, опустив голову.
(Молча смотрит на нее.) Я и не думал, что такое возможно, что в один прекрасный день я встречу товарища и он пойдет со мной, надежный, неунывающий, живо подхватит свои вещички и не станет бросать улыбки направо и налево. Мой молчаливый товарищ, который выдержит все, а вечером прижмется ко мне, теплый, красивый. Для меня одного женщина, потаеннее и нежнее всех тех девиц, которые виснут на мужчине, разряженные в пух и прах. Моя недотрога, дикарка моя, маленькая моя незнакомка. Я проснулся сегодня среди ночи и спросил себя, неужели я такой же тупой и неуклюжий, как и другие мужчины со своей дурацкой гордыней и грубыми руками, и стою ли я тебя на самом деле.
Эвридика (подняла голову и внимательно смотрит на него в надвигающихся сумерках; очень тихо) . Ты и правда так думаешь обо мне?
Орфей. Да, любовь моя.
Эвридика (после некоторого раздумья) . Да, правда. И в самом деле — это очаровательная Эвридика.
Орфей. Но ведь это ты.
Эвридика. Да. Ты прав, такая жена тебе подходит. (Пауза. Тихо, нежным, странным голосом, гладя его по волосам.) Мадемуазель Эвридика, твоя жена…
Орфей (выпрямляется, сильный, радостный) . Приветствую вас! Ну, теперь вы наконец согласитесь пойти пообедать? Заклинатель змей не может больше дуть в свою флейту. Он подыхает с голоду.
Эвридика (другим голосом). Теперь зажги свет..
Орфей. Вот наконец разумное слово! Полная иллюминация. Волны света. Призраки удаляются. (Поворачивает выключатель.)
Резкий свет затопил комнату, подчеркивая ее безобразие.
Эвридика (встает) . Любимый мой, мне не хочется идти в ресторан, видеть людей. Давай, лучше я спущусь вниз, куплю чего-нибудь, и мы поедим здесь.
Орфей. В комнате, где все так и кишит?
Эвридика. Теперь это уже не важно…
Орфей (шагнув вперед) . Что ж, это будет забавно. Я пойду с тобой.
Эвридика (быстро). Нет, позволь я пойду одна.
Он останавливается.
Мне будет так приятно хоть раз пойти для тебя за покупками, как вполне добропорядочная особа.
Орфей. Тогда накупи всего побольше.
Эвридика. Да.
Орфей. Мы устроим пиршество.
Эвридика. Да, мой любимый.
Орфей. Так, словно у нас на самом деле есть деньги. Никогда богатым людям не понять, что это за чудо… Купи ананас, настоящий ананас, дар небес, а не жалкие американские консервы. Правда, ножа у нас нет. И мы не сможем его съесть. Но ананас защищается — это тоже вполне справедливо.
Эвридика (тихо смеется, с глазами, полными слез). Да, любимый.
