С т е б л о в. Только давай в лоджию выйдем. Оттуда улица просматривается. (Выходит с Чередняком.)
П е т р (Владику). Пошли, пошли. Черт, так меня не трясло даже на самых хитрых минных полях!.. А ты? Тебя это известие будто и не взволновало?
В л а д и к. Отволновало. Полгода назад.
П е т р. Ты? Ты получил и спрятал письмо?
Владик молча подтверждает.
Как ты посмел?! Зачем?..
В л а д и к. Отвечать на все вопросы сразу? Или по порядку?
П е т р. Он еще выдрючивается… Говори!
В л а д и к. Тогда как раз был весенний показ мод в нашем салоне… Я ходил так, будто с перепою. Чуть с работы не выгнали. А я несколько ночей глаз не сомкнул. Хотел сжечь, да что-то жалко стало. Все-таки не в каждой жизни случается. Думал, куда бы надежнее спрятать? Дед в этот ящик сто лет не заглядывает. Старые там у него истории… Так лучше для всех нас, для мамы.
П е т р. Как-то складно выходит… Переживал! Совершил подлость против всех, против мамы — и переживал.
В л а д и к. Пойми, этот родственник с того света для мамы сейчас опасней любой мины. Отстрадала, успокоилась… И когда ее полюбил порядочный человек, вдруг приходит это письмо!.
П е т р. Какой человек, кого полюбил?
В л а д и к. Маму!
П е т р. Любит нашу маму?..
В л а д и к. А что? Петя, этот человек ходит вокруг нее и не дышит! Как интурист вокруг Кремля.
П е т р. Кто такой?
В л а д и к. Да Александр Степанович! Вот они, твои длительные командировки. Ничего не знаешь. Отличный дядька. Бросил молодую красавицу жену ради мамы. Соображаешь? Мама будет с ним счастлива. Уж обеспечена — во!
П е т р. Плохо ты знаешь нашу маму.
В л а д и к. Пускай она и дальше над чертежами сохнет?.. За восемьдесят рэ в месяц… А если бы наш родитель и на самом деле вернулся, что из того? Миллионером он там не стал. Это я из его письма отлично понял.
П е т р. Братец, а ты ведь чудище.
В л а д и к. Ты погоди мне шить моральный облик. Лучше подумай, каково будет тебе, мне? Тебе же доверие оказывают. Уважают, посылают. А между прочим, другие тоже бы не отказались. Знают, что почем. Допустим, вернется наш папаня. Как ты все это изобразишь в своей анкете?.. Я — фигура маленькая, но ведь и я тоже надеюсь… Международные выставки мод… Париж, Лондон, «Модели России». Высший шик! И все это — для других, счастливчиков… А для меня? Да о чем мы вообще спорим? Теперь спорь — не спорь, дело сделано. Если уж столько времени после этого письма он не приехал…
П е т р. Та-ак… с тобой все ясно. Маму пойду искать.
В л а д и к. А я — ловить Леку. Забыла, что нам на выставку в Манеж.
П е т р. Держись от меня на дистанции. Для твоей же безопасности полезней.
П е т р и за ним В л а д и к уходят. Входит С т е б л о в.
С т е б л о в (продрог, согревается движениями, кричит Чередняку). Плотней закрывай, Александр Степанович! А то всю квартиру прохватит сыростью.
Входит Ч е р е д н я к.
Ч е р е д н я к. Сквозняком сечет.
С т е б л о в. Лоджия не лоджия, а погреб какой-то… Теневая сторона. А-а, колени проклятые, болят… (Задвигает ящик с карточками в его гнездо на полке.) Все у нее, у Нинки, сегодня из рук падало.
Ч е р е д н я к. Судя по рассказам Нины, ее муж воевал на Западном фронте… Оказывается, я воевал там же. Только я — в артиллерии.
С т е б л о в. Скажи пожалуйста, прожили они с Мытниковым всего ничего, и, надо же, столько лет — а все чудится…
Ч е р е д н я к. Если бы именно он, Яков Мытников, сегодня повстречался Нине Родионовне… То есть, если предположить, что он здесь, так почему бы ему сразу не зайти? Ну, не получил ответа на письмо, так зайди, удостоверься.
С т е б л о в. Да и настоящее ли оно, письмо? Почерк, говорит, помнит. Где его помнить два десятка лет. Штемпели?.. Э-э, теперь эти филателисты всякие… И марки отовсюду… А? Включи-ка свет. Сумерки не люблю, напоминают о старости.
Чередняк включает свет.
Спасибо. Вот я и прикидываю: похоже, подстроено все. Но кому нужно? Опять-таки шерше ля фам… Единственно — твоей Анне. Сомневаешься?
Ч е р е д н я к. Анна — женщина без фантазии. Ах, если бы смолоду Нина Родионовна была со мной!.. Сама по себе она человек столь душевно богатый, что рядом с ней… У меня в отделе одна сотрудница, экономист, очень точно объясняет это, хотя и несколько смешно… Муж, говорит, дает содержание, а рамку — она даже чертит так в воздухе! — рамку делает жена… Оформляет, блеск дает… Только вы не поймите меня превратно.
С т е б л о в. Хватит, хватит. Лучше скажи-на, что у тебя там с Козорезовым? За что ты с ним конфликт раздуваешь?
Ч е р е д н я к. Козорезов — карьерист.
С т е б л о в. Хватил! Ты, Александр Степанович, у него кое-чему поучись. Как он умеет понимать веяния времени! И, заметь, всегда чувствует меру: веяния-то меняются.
Входят Н и н а и П е т р.
Н и н а. Нет, все-таки тогда… это был он!..
П е т р уводит Н и н у во внутреннюю дверь.
Ч е р е д н я к. Теперь уж пойду. А напоследок расскажу еще одну историйку… Может, эта подойдет для вашей картотеки.
С т е б л о в. Если без юмора, то и не трать слов.
Ч е р е д н я к. На одной большой стройке потребовались сторожа на различные объекты… И несколько раз давали объявления: требуются сторожа. Никто не шел в сторожа наниматься. Тогда в объявлении написали: «Требуются начальники сторожевых постов». Тут же посыпались предложения!
С т е б л о в. Очень мило, вполне современно… Но для моей картотеки все же мелковато.
Входит Я к о в М ы т н и к о в. Худощавый, седой. Одет он очень просто, но все же долгое пребывание на чужбине наложило свой отпечаток: выглядит он как иностранец.
Я к о в. Значит, не ошибся я… квартира та же… Родион Иванович. Здравствуйте. Узнаёте?
Долгая пауза.
С т е б л о в. Яков?
Я к о в (поглядывая на Чередняка). А вы… кто же?
Ч е р е д н я к. Чередняк Александр Степанович.
Я к о в. Яков Мытников. (Стряхивая капли дождя с волос и куртки.) Вот уж оно всегда: дождь идет над тем, кто и так мокрый! Сколько стоит зонтик в Москве? Дешевле, чем до войны, или дороже?
С т е б л о в. Все подешевело, Яков. Разговаривать по-русски не разучился…
Я к о в. Забыть не смог. Дома и воробьи поют лучше, чем райские птички.
С т е б л о в. Долго ты домой собирался.
Я к о в. Обстоятельства задержали малость. Попал в плен, а потом все прочее. Родион Иванович, Нина… жива, здорова?
С т е б л о в. Здорова.
Я к о в. Дети — Петя, Владик?
С т е б л о в. Живы, здоровы.
Я к о в. Нина одна или замужем?
С т е б л о в. Одна, Яков, одна… Раздевайся, садись. Сейчас я… (Хотел было выйти, чтобы позвать Нину, но его заставил остановиться вопрос Чередняка, адресованный Якову.)
Ч е р е д н я к. Скажите пожалуйста, когда же вы попали в плен?
Я к о в. В сентябре сорок третьего года.
Ч е р е д н я к. Где?
Я к о в. На Западном фронте.
Ч е р е д н я к. Но почему вы не вернулись сразу после войны? Ведь наши войска освобождали военнопленных…
Я к о в. Я бежал из плена. Да занесло меня далеко.
С т е б л о в выходит.
Ч е р е д н я к. Так далеко, что целых двадцать лет…
Я к о в. Потом уж меня держала каторга…
Ч е р е д н я к. Да? И в какой вас судили стране? За что?
Я к о в. За что — расскажу как-нибудь. А судили меня в стране, где нужны были даровые рабочие руки на рудниках. Недавно в этой стране переменились порядки. Меня освободили. Помогли мне связаться с нашим посольством.
Входит Н и н а, вслед за нею — П е т р и С т е б л о в. Нина медленно идет к Якову. Вот она прошла эти несколько шагов после двадцатилетней разлуки.
Н и н а. Яков!..
Я к о в. Рыжик…
Н и н а. Яша… Это — наш Петька…
Петр подошел к отцу, пожал ему руку.
Я к о в (всматривается в лицо сына). А Владик?.. Владик — он такой же?
П е т р. Такой же, папа.
Я к о в. Я дома… Все-таки есть бог!
З а н а в е с
Та же комната в квартире Стебловых. Прошла неделя. В комнате Я к о в.
Входит Н и н а.
Н и н а. Я опять отпросилась с работы! Кто дома?
Я к о в. Никого, если не считать одного бродяги с большим стажем.
