ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Жорж, Сибило.
Сибило (вошел перед тем и слушал). Что ты делаешь?
Жорж. Упражняюсь.
Сибило. В чем?
Жорж. Вру самому себе.
Сибило. Самому себе — тоже?
Жорж. Прежде всего — самому себе. Сибило, я умираю! Ты видишь — я в агонии...
Сибило. Не понимаю...
Жорж. Умирает Жорж де Валера и рождается Некрасов.
Сибило. Ты — не Некрасов.
Жорж. Некрасов с головы до ног. Я родился Некрасовым.
Сибило. Ты мошенник с головы до ног. Если я не вмешаюсь, ты погибнешь и погубишь меня.
Жорж. Ты мне надоел с твоей дурацкой честностью. Мы оба свернем себе на ней шею. Что ты еще придумал?
Сибило. Я решил разоблачить тебя и себя.
Жорж. Что ты сказал?
Сибило. Я это сегодня решил и пришел тебя предупредить. Завтра в одиннадцать утра я брошусь на колени перед редактором и сознаюсь во всем. У тебя есть время удрать.
Жорж. Ты сошел с ума! Пердриер снял свою кандидатуру. «Суар-а-Пари» удвоил свой тираж. Ты получаешь двести десять в месяц. И ты еще собираешься каяться?
Сибило. Да!
Жорж. Подумай! Я теперь всемогущ! Кто стоит за кулисами Атлантического пакта? Я. В моих руках судьбы войны и мира. Сибило, я творю историю. А ты собираешься подставить мне ножку. Всю мою жизнь я мечтал о такой власти. Болван! Пользуйся моей славой.
Сибило идет к двери.
Куда ты?
Сибило. Я хочу во всем признаться.
Жорж. Ты очумел от страха! Чего ты боишься?
Сибило. Баран тебя съест, а заодно и меня. Он разыскал Демидова. Демидов — это настоящий перебежчик, не как ты. Они тебя ищут. Если они тебя найдут — а они тебя обязательно найдут, — Демидов сразу поймет, что ты француз. Тогда нам крышка.
Жорж. Глупости! Приведи сюда твоего Демидова, и я его обработаю в два счета. Это все, чего ты испугался?
Сибило. Нет. Есть вещь пострашнее...
Жорж. Ну, говори! Меня это начинает забавлять.
Сибило. Корреспонденты передают из Москвы, что Некрасов...
Жорж. Какой Некрасов? Некрасов — это я.
Сибило. Я не о тебе говорю. Я тебе говорю о Некрасове.
Жорж. Некрасов — это я.
Сибило. Я тебе говорю о том Некрасове, который в Крыму.
Жорж. Сибило, ты — француз. Какое тебе дело до того, что происходит в Крыму?
Сибило. Но я тебе говорю, что он возвращается в Москву.
Жорж. И что же?
Сибило. То есть как «что же»? Нам крышка.
Жорж. Нам крышка? Потому что какой-то большевик едет из Крыма в Москву? Слушай, Сибило, ты чемпион антикоммунизма, и ты им веришь? Меня такие штуки не трогают.
Сибило. Посмотрим, что ты скажешь в пятницу, когда все послы, все иностранные корреспонденты увидят в Большом театре Некрасова.
Жорж (озабоченно). Почему в пятницу?
Сибило. Так сообщают иностранные корреспонденты.
Жорж. В таком случае они увидят моего двойника. Нечего удивляться. У нас у всех двойники. В театр, например, ходят только двойники. Запиши, это пойдет в завтрашний номер. И прибавь живую деталь — эту подробность выдумать нельзя, — мой двойник так похож на меня, что нас можно спутать даже в двух шагах. Когда его впервые привели ко мне, я сразу заметил, что у него один стеклянный глаз. Можешь представить мое положение! Я должен был выдумать на месте, что у меня болезнь правого глаза. Вот почему я в черной повязке. Дашь заголовок: «У Некрасова одноглазый двойник, поэтому он носит черную повязку». Записал?
Сибило (записывая). Все это ни к чему.
Жорж. Пиши! В конце статьи ты бросишь им перчатку! Московский Некрасов — самозванец. Пускай он перед иностранными журналистами снимет с глаза повязку. Что касается меня, я готов снять повязку перед всеми окулистами мира, и они увидят, что у меня два глаза, а у того — только один. Это — самое лучшее доказательство, что этот человек — не я. Записал?
Сибило. Записал. Но я тебе говорю: это ни к чему
Жорж. Почему же?
Сибило. Потому что я решил покаяться. Я честный человек, пойми это! А теперь я лгу. Лгу читателям, лгу редактору, лгу собственной дочери.
Жорж. Можно подумать, что ты не лгал до нашего знакомства.
Сибило. Тогда я лгал с ведома моего начальства. Все, что я писал, контролировалось, визировалось. Это была ложь в общественных интересах.
Жорж. А теперь? Это тоже в общественных интересах. Не вижу никакой разницы.
Сибило. Теперь я действую на свой страх и риск. У меня нет гарантии правительства. Я один на свете знаю, кто ты. Я не могу этого вынести! Я согласен лгать сколько угодно. Но я не могу лгать в одиночку, самостоятельно.
Жорж. Ну что же, иди! Чего ты ждешь? Беги! Падай на колени! Кайся! Меня одно занимает: что ты скажешь редактору?
Сибило. Я ему скажу, что ты не настоящий Некрасов.
Жорж. Я не понимаю, что значит «настоящий». Ты настоящий Сибило?
Сибило. Да, я — Сибило, несчастный Сибило! А ты позоришь мой седины!
Жорж. Докажи, что ты Сибило...
Сибило. У меня документы!
Жорж. У меня тоже.
Сибило. Но у меня настоящие документы!..
Жорж. У меня тоже. Хочешь взглянуть на удостоверение префектуры?
Сибило. Твое удостоверение ничего не стоит.
Жорж. Почему?
Сибило. Потому что ты не Некрасов.
Жорж. А твои документы?
Сибило. Мои настоящие.
Жорж. Почему?
Сибило. Потому что я Сибило!
Жорж. Вот видишь: документы ровно ничего не доказывают.
Сибило. Конечно, дело не в документах.
Жорж. Тогда докажи, что ты Сибило.
Сибило. Это все тебе скажут.
Жорж. Все? То есть конкретно — сколько человек?
Сибило. Сто, двести, не знаю, может быть, тысяча...
Жорж. Тысяча человек принимают тебя за Сибило, и ты хочешь, чтобы я им верил. А два миллиона читателей принимают меня за Некрасова.
Сибило. Это не одно и то же!
Жорж. Может быть, ты хочешь заглушить голос общественного мнения, которое видит во мне чемпиона западного мира? Хорошо! Беги! Кайся! Чего ты хочешь? Чтобы твоя газета лопнула, чтобы правительство ушло в отставку? Может быть, ты работаешь на коммунистов?
Сибило. Как ты можешь такое говорить, Жорж!
Жорж. Я встречал немало тайных коммунистов...
Сибило. Я тебе клянусь!..
Жорж. Почему я должен тебе верить? Ты сам мне признался, что ты не честен.
Сибило. Ты должен мне верить, Жорж! Я честный бесчестный человек.
Жорж. Ты сумасшедший! Вот телеграмма, прочитай! Это от Маккарти. Он предлагает мне выехать в Америку и стать постоянным сотрудником комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Вот поздравление от генерала из Мадрида — от самого... А это от Юнайтед фрут компани. В Нью-Йорке после моих разоблачений на бирже поднялись все ценности. Повсюду бум военной промышленности. Идет крупная игра. Некрасов — это не только я, это дивиденды всех монополий. Это — настоящее большое дело. Ты сам пустил машину в ход. Если ты попробуешь ее остановить, она тебя раздавит.
Сибило. Скажи, можно меня вылечить?
Жорж. От сумасшествия?
Сибило. Да.
Жорж. Боюсь, что слишком поздно. Но попытаюсь. Конечно, я не психиатр. Но ты нуждаешься в перевоспитании. Сядь. Придай своему лицу выражение порядочности. Посмотри на меня глазами миллионов наших читателей. Кто перед тобой?
Сибило. Некрасов!
Жорж. Я сейчас выйду из комнаты и через секунду вернусь. Постарайся быть искренним. Когда я открою дверь, ты мне скажешь: «Здравствуй, Некрасов». (Выходит.)
Сибило усаживается, пьет, курит. Жорж возвращается.
Сибило. Здравствуй, Некрасов.
Жорж. Здравствуй, старик Сибило.
Сибило. Я правильно сказал?
Жорж (обошел кресло, в котором сидит Сибило, закрывает ему глаза руками). Ку-ку!..
Сибило. Перестань смеяться надо мной... Некрасов!
Жорж. Очень хорошо! Теперь за работу! Глава восьмая. «Трагический вызов в Кремль».
Телефон.
Алло!.. Да... Госпожа Кастанье? Подождите минутку. (Сибило.) Ты не знаешь, кто это?
Сибило. Машинистка из «Суар-а-Пари».
Жорж. А-а! Одна из семи. Их хотели выгнать, но я добился, чтобы им прибавили жалованье.
Сибило. Наверно, ее прислал редактор.
Жорж (в трубку). Просите. (Положив трубку.) «Трагический вызов в Кремль». Подзаголовок: «Мне удалось убежать в карете Екатерины Великой».
Сибило. Послушай, Жорж, прости — Некрасов,— как же это могло быть?
Жорж. Очень просто. Меня преследуют, я забираюсь в музей, там много старинных карет, я прячусь в одну и потом...
Те же, телохранитель, потом г-жа Кастанье.
Телохранитель. Госпожа Кастанье. (Уходит.)
Сибило (идет ей навстречу). Здравствуйте, госпожа Кастанье.
