Герои Салынского совершают воинский подвиг и, рискуя жизнью, ведут борьбу с «опасным спутником» шахтерского труда — метаном, бьются с белобандитами в далеких Кулундинских степях и ведут поистине «мужские беседы» о том, что такое подлинная партийная и советская демократия и партийная совесть, каким должен быть настоящий коммунист; они ожесточенно спорят об искусстве в тихой Кардымовке и бросаются навстречу взрыву, чтобы помешать варварскому уничтожению мрамора, нужного настоящим и будущим жителям Излучинска… Их слово и деяние общественны, сознают они сами это или нет, более того — само их существование есть, по меткому замечанию Н. Погодина, откликнувшегося на первую пьесу Салынского, «живое выражение коммунистической идеологии».
Живое — значит прошедшее сквозь сердце автора, сквозь сердца героев и зрителей; живое — значит добытое в исследовании тех пластов человеческой жизни, когда обнажается подпочва чувств, мыслей, слов и поступков героя, высвечивается социально-нравственная основа личности, те начала, что в конце концов организуют общественное бытие человека.
Идеологические акценты в пьесах Салынского всегда недвусмысленно четки, и возникают они не до, а после — в результате анализа жизненного материала, легшего в основу произведения, не привносятся автором в пьесу, а как бы извлекаются из характеров и коллизий. Одна из основных движущих драматургию Салынского «пружин» — стремление автора открыть истину и высказать правду, какой бы жестокой она ни была. Салынскому никогда не изменяет чувство объективности, честности в исследовании жизни: в ней самой он хочет найти поддержку своим идеалам, воспринимает в ней и передает прежде всего борьбу противоположных социально-нравственных начал. Быть может, именно поэтому лучшие пьесы Салынского читаются и хорошие театральные их постановки смотрятся со жгучим интересом. Драматург каждый раз начинает изучение жизни как бы заново, как бы «забывая» все, что им было написано раньше, как бы «отстраняясь» от тех выводов, к которым он пришел в прежних своих пьесах. Обращаясь к новым героям, впервые выводя их под свет театральной рампы, Салынский оставляет читателей и зрителей с ними наедине, с глазу на глаз. Он не торопится с выводами, но с огромным и сдержанным волнением вглядывается в их лица, он заражает своей тревогой, своей надеждой, своей верой.
Страстное желание Салынского открыть истину, распознать человека, угадать под оболочкой слов и поступков его душу заставляет драматурга всякий раз искать вершину, с которой характер героя просматривается до конца, весь и без остатка, со всем его духовным резервом и сокровенными возможностями. Отсюда в драматургию Салынского приходит центральная для нее тема подвига. Автор разрабатывает эту тему по-своему, открывая в ней неожиданные и необыкновенно существенные для его мировоззрения, его творчества оттенки. Что же роднит подвиг отважной разведчицы Нилы Снижко («Барабанщица»), отдавшей жизнь в борьбе за Родину, и инженера Николая Селихова («Опасный спутник»), погибшего на трудовом посту в мирное время? Что объединяет Николая Вережникова («Взорванный ад»), военнопленного, поднявшегося «со дна войны, с самого ее дна» к героическому деянию, и секретаря излучинского райкома партии Одинцову («Мария»), которая, защищая будущее, отстаивая народное достояние, бросилась навстречу взрывам? Что, в конце концов, интересует Салынского в подвиге? Вот что в свое время писала критик И. Вишневская: «Драматурга всегда интересует в подвиге душа человека, неразведанный мир человека в ту минуту, когда подвиг совершается… Салынский всматривается не в героику внезапного одушевления, не мгновенной дерзости, когда «на миру и смерть красна». Он пишет… о подвиге, никому не известном, о смерти не на людях, о судьбе непрославленной…»
Салынский раскрывает духовные основы подвига и показывает его в непривычном «буднично-героическом» освещении, потому что твердо уверен: человек ведет себя в минуту решающего испытания точно так, как прожил он всю свою мирную, ничем особенным не примечательную, быть может, даже незаметную жизнь вплоть до этого трагического и прекрасного мгновения. Драматург искренне считает: героизм вошел в плоть и кровь советских людей, стал приметой рядовых и мирных будней, и — еще раз повторим слова Горького — «великий простой человек» не требует за него ни лавров, ни воздаяний.
Героизм в нашей жизни стал будничным явлением, утверждает Салынский, но ни в коей мере не принижает великого волевого напряжения и огромной духовной собранности, которых требует подвиг, не замалчивает тех опасностей и жертв, с которыми сопряжен героический поступок и в мирное время. В одной из давних своих статей, написанных в ту пору, когда он делал первые свои шаги в драматургии, Салынский рассказал о доменщике Валерии Крючкове и металлисте Викторе Пономареве, отметив «драматизм жизни этих людей» — «драматизм осознанного подвига в каждодневной, трудной и радостной борьбе за коммунизм». Салынский видит и показывает «трудное, непростое» в жизни своих героев: можно сказать, что он — драматург не только по творческому призванию, но и по гражданскому мировоззрению. Поэтому так обострен конфликт его пьес, так динамично движение всегда захватывающего сюжета. Но не сюжет в них главное, а люди, действующие в нем, — к ним сходятся все нити произведений Салынского.
Действенность и драматизм пьес здесь порождаются постоянным и неослабевающим усилием героев, направленным к определенным целям, на преодоление препятствий внутри и вне себя. Герои Салынского, как правило, находятся в сложных, рискованных ситуациях, и почти перед всеми ними стоит проблема выбора. Право решения остается за героем, от него зависит здесь многое, если не все. Делает выбор героиня пьесы «Барабанщица» — и выполняет свой патриотический долг с честью и до конца. Николай Селихов в «Опасном спутнике» по доброй воле остается у пульта управления, убеждается в правоте научного решения проблемы борьбы с метаном и оплачивает свою победу, свой выбор жизнью. Свой выбор сделали Одинцова в пьесе «Мария» и Илья Кудинов в «Мужских беседах», Борис Куликов и Мишка Зевин в «Летних прогулках», Гавриил Ивушкин и Любаша Тиунова в пьесе «Хлеб и розы». В связи с этим особая роль в пьесах Салынского отдана поступку героя, всегда обращенному на окружающий мир и в то же время освещающему «душевное хозяйство» человека. Кажется: сделай герой это или то, — и он состоялся как личность! Но как порой трудно приходится героям Салынского на пороге поступка!
Герои Салынского не плывут по течению событий: когда сцепление обстоятельств оказывается сильнее их воли, они их преодолевают духовным, нравственным напряжением, ясностью ума и чуткостью сердца. Так Федор, полюбивший Нилу, которую в пьесе называют не иначе как «немецкая овчарка», вопреки ситуации, верит Ниле. Так Вережников находит способ пробудить жажду борьбы и порыв к патриотизму, веру и надежду в отпетых, казалось бы, слушателях фашистской шпионской школы. Так Мария выходит победительницей в принципиальном и трудном споре со всесильным Добротиным. Так Нина Мытникова проносит через двадцать долгих лет свое чувство к пропавшему без вести на войне мужу чистым и незапятнанным и обретает всю полноту долгожданного счастья.
Герои Салынского… Что делает для них долг внутренним нравственным императивом, освещающим их часто трудную жизнь светом радости? Путеводная мысль драматурга, «проходящая через все его пьесы, — говорил Е. Сурков, — это мысль о том, что человек, слившийся со своей верой в дело партии, глубоко вобравший в себя свет правды, сильнее любой ситуации, выше самой жестокой необходимости».
Тема подвига в драматургии Салынского сопряжена с исследованием внутреннего мира, характера человека. Драматург создает образы, отличающиеся большой сложностью, необыкновенной внутренней целостностью, которую Салынский особенно ценит и умеет убедительно раскрыть. Характер Нилы Снижко предстает перед нами в парадоксальной ситуации, вызывающей в героине «Барабанщицы» противоречивые чувства: Нила испытывает острую боль от оскорблений, которыми окружающие осыпают ее, и вместе с тем радуется, что люди с такой непримиримостью относятся к предательству. Улавливая внутреннее смятение, в котором временами пребывает Нила, въедливый и начитанный Интеллигентный жилец призывает некоего «нового Достоевского» описать состояние девушки. Но Салынский далек от «достоевщины» и не позволяет в монолите характера Нилы появиться ни одной трещине.
Создавая образы сложные, характеры, разнообразно себя проявляющие, Салынский тем не менее ищет всегда ту или иную доминанту в раскрытии внутреннего мира персонажа. Будь то самолюбивый краснобай и трус Корчемный («Опасный спутник»), будь то карьерист и приобретатель Янушкин («Забытый друг»), будь то необычайно интересно задуманный и сложно выполненный драматургом образ кулака Тиунова (в пьесе «Хлеб и розы») с его неугасимой ненавистью к новой жизни и елейным призывом к врагам Советской власти быть «мудрыми, как змии, и простыми, как голуби», — везде драматург стремится к ясной отобранности черт, завершенности того или иного социального и психологического типа. Вместе с тем ничто так не волнует и не радует Салынского, как нравственное распрямление личности и социальное ее освобождение.
