МЕЛИСАНДА. Я не понимаю. Ты уже не хочешь жениться на мне?
БОББИ (с достоинством). Я не хочу, чтобы за меня выходили замуж из жалости.
МЕЛИСАНДА (холодно). Я же сказала, что жалость тут не причем.
БОББИ. А какова причина? После того, что ты сказала вчера о моем галстуке, я точно знаю, это не любовь. Если бы ты действительно любила меня…
МЕЛИСАНДА. Уж не сложилось ли у тебя впечатление, что я навязываюсь к тебе в жены?
БОББИ (потрясенный). Что?
МЕЛИСАНДА. Ты тешишь себя мыслью, что отказываешь мне?
БОББИ. Замолчи, Сэнди. Ты знаешь, ничего такого нет и в помине.
МЕЛИСАНДА. Думаю, тебе лучше пойти к Джейн. (Небрежно). Это Джейн, не так ли?
БОББИ. Послушай, видишь ли… (МЕЛИСАНДА не видит) Разумеется, ты думаешь, что я сразу… Ну… ну… черт!
МЕЛИСАНДА. Джейн тебя ждет.
Входит МИССИС НОУЛ.
Мистер Кут, Джейн ждет вас.
БОББИ. Ох… э…
МЕЛИСАНДА. Джейн тебя ждет.
БОББИ (понимая, что проявил себя не с лучшей стороны). Э… ох… э… хорошо. (Подходит к двери и останавливается). Э… (пытается найти, что сказать, чтобы с честью выйти из создавшегося положения). Э… (что-то остроумное)… э… э… хорошо! (Выходит за дверь, чтобы присоединиться к ДЖЕЙН, которая его ждет).
МИССИС НОУЛ (очень мягко). Где твой отец, дорогая? В библиотеке с мистером Мэллори? Я хочу поговорить с ним. Есть одна маленькая проблемка… Дорогая моя!
МЕЛИСАНДА. Ох! Как ужасно!
Она ходит по холлу, комкая носовой платок и говоря себе, что не заплачет. Но чувствует, что от слез никуда не деться, подходит к открытому окну и застывает, пытаясь взять себя в руки.
Входит ДЖЕРВЕЙС.
ДЖЕРВЕЙС (нежно). Принцесса! (Она слышит, рука ее сжимается и разжимается, но молчит). Принцесса!
Собрав волю в кулак, она поворачивается, холодно отвечает.
МЕЛИСАНДА. Пожалуйста, не называйте меня таким нелепым именем.
ДЖЕРВЕЙС. Мелисанда.
МЕЛИСАНДА. И этим не нужно.
ДЖЕРВЕЙС. Мисс Ноул.
МЕЛИСАНДА. Да. Что вам угодно, мистер Мэллори?
ДЖЕРВЕЙС. Я хочу жениться на вас.
МЕЛИСАНДА (такого она никак не ожидала). Ох!.. Да как вы смеете!
ДЖЕРВЕЙС. Но я говорил об этом утром.
МЕЛИСАНДА. Я думаю, об утре лучше не упоминать.
ДЖЕРВЕЙС. Если не упоминать об утре, получается, что я только сейчас встретил вас.
МЕЛИСАНДА. Я бы предпочла исходить именно из этого.
ДЖЕРВЕЙС. Ох!.. Действительно, если мы только что встретились, возможно, мне не следовало так сразу говорить, что я хочу жениться на вас.
МЕЛИСАНДА. Ваши желания меня не интересуют.
ДЖЕРВЕС. Ох! (Мягко). Я сожалею, что мы должны забыть это утро (подходит ближе). Разве его легко забыть, Мелисанда?
МЕЛИСАНДА. Вам, как мне представляется, очень даже легко.
ДЖЕРВЕЙС. Но не вам.
МЕЛИСАНДА (с горечью). Вы надели карнавальный костюм и позабавились, посмеялись и вернулись в обыденную жизнь… вы же не хотите вспоминать, не так ли, каждый раз, когда вы такое проделывали?
ДЖЕРВЕС. Вы погуляли по лесу, не уложив волосы, лишь заплетя их в косы, пофлиртовали со мной, посмеялись и вернулись домой, но не можете этого забыть. Почему, тогда, должен забыть я?
МЕЛИСАНДА (в ярости). Как вы смеете говорить, что я флиртовала с вами?
ДЖЕРВЕЙС. Как вы смеете говорить, что я смеялся над вами?
МЕЛИСАНДА. Вы думаете, я знала, что вы там будете, когда пошла в лес?
ДЖЕРВЕЙС. Вы думаете, я знал, что вы там будете, когда поднялся на холм?
МЕЛИСАНДА. Тогда почему вы там были да еще в таком наряде?
ДЖЕРВЕЙС. У меня сломался автомобиль, и я провел в нем ночь. А потом поднялся на холм в поисках завтрака.
МЕЛИСАНДА. Завтрак! Это все, о чем вы думаете!
ДЖЕРВЕЙС (весело). И вы знаете, он так неожиданно появился.
МЕЛИСАНДА (раздраженно). Ох! (Отходит от него. Потом поворачивается, протягивает руку). Прощайте, мистер Мэллори.
ДЖЕРВЕЙС (берет ее). Прощайте, мисс Ноул… (Нежно). Могу я поцеловать ваши руки, Мелисанда?
МЕЛИСАНДА (жалобно). Ох, нет! (Закрывает лицо руками).
ДЖЕРВЕЙС. Милые руки… Могу я поцеловать ваши губы, Мелисанда? (Она молчит. Он подходит ближе. Уже собирается обнять ее, но она отпрыгивает назад).
МЕЛИСАНДА. Нет, нет! Какой прок от притворства? Утром было лишь притворство… и что хорошего из этого вышло? Я думала, что вы так разительно отличаетесь от других мужчин, а вы такой же, точно такой же. Говорите о том же, о чем говорят все, носите одежду, как у всех. Вы были моим рыцарем, моим сказочным принцем, этим утром, а теперь пришли, одетый, как… вот так (она указывает на его одежду), и говорите мне, что работаете на фондовой бирже.
ДЖЕРВЕЙС (подходит к ней). Мелисанда!
МЕЛИСАНДА. Нет, нет!
ДЖЕРВЕЙС (останавливается). Хорошо.
МЕЛИСАНДА (беря себя в руки). Пожалуйста, уходите.
ДЖЕРВЕЙС (с улыбкой). Это несправедливо, знаете ли.
МЕЛИСАНДА. Что вы хотите этим сказать?
ДЖЕРВЕЙС. А как же мой прекрасный мир… мир, который я создал?
МЕЛИСАНДА. Я не понимаю.
ДЖЕРВЕЙС. А как же ваше притворство этим утром? Я думал, вы так разительно отличаетесь от других женщин, но вы такая же, точно такая же. Вы были моей благородной девой, моей сказочной принцессой, этим утром, а уже днем королева, ваша мать, которая мучается несварением желудка, говорит мне, что на вас лежит все домашняя хозяйство, как на любой ординарной девушке. Ваш отец, король, очевидно, никогда в жизни не держал в руке боевого топора. Ваш поклонник, принц Роберт из Кута, клюшкой для гольфа владеет куда лучше, чем копьем. И ваша кузина, леди Джейн…
МЕЛИСАНДА (плюхается на диван, вновь прячет лицо в руках). Ох, как жестоко, жестоко!
ДЖЕРВЕЙС (раскаиваясь). Простите меня, Мелисанда. Я был ужасен.
МЕЛИСАНДА. Нет, это правда. Как может романтика проникнуть в этот дом? Теперь вы знаете, почему я хотела, чтобы вы увезли меня отсюда… хоть на край земли.
ДЖЕРВЕЙС. Именно это я и хочу сделать.
МЕЛИСАНДА. Да нет! Вы же с фондовой биржи!
ДЖЕРВЕЙС. Но на фондовой бирже хватает романтики. (Кивает в подтверждении своих слов). Да, если только ее поискать.
МЕЛИСАНДА (с упреком). Вы опять смеетесь надо мной.
ДЖЕРВЕЙС. Дорогая моя, да нет же! Или, если я смеюсь над вами, то смеюсь и над собой. А если мы можем смеяться вместе, тогда мы можем вместе обрести счастье, Мелисанда.
МЕЛИСАНДА. Я хочу романтики, я хочу красоты. Мне не нужны шутки.
ДЖЕРВЕЙС. Я понимаю. Вам не нравятся мои бриджи.
МЕЛИСАНДА (в недоумении). А вы ожидали, что понравятся?
ДЖЕРВЕЙС. Нет (после паузы). Думаю, именно поэтому я их и надел. (Она удивленно смотрит на него). Видите ли, на какое-то время мы должны возвращаться в двадцатый век. Мы не может постоянно притворяться. Так вот, сейчас… (он указывает на свою одежду) мы вернулись. Но я остаюсь таким же романтиком, Мелисанда. Мне точно так же нужна красота… ваша красота. (Идет к ней).
МЕЛИСАНДА. Какая вам нужна Мелисанда? Та, что говорила с вами утром в лесу или та… (с горечью) что ведет домашнее хозяйство для матери? (Неистово). И справляется с этим плохо, плохо, плохо!
ДЖЕРВЕЙС. Та, что ведет домашнее хозяйство для матери… и справляется с этим плохо, плохо, плохо… да благословит ее Господь, потому что никогда не осознавала, сколь романтично ведение домашнего хозяйства.
МЕЛИСАНДА (изумленно). Романтично?
ДЖЕРВЕЙС (с энтузиазмом). Ничего более романтичного просто не найти! В юном возрасте вы мечтали о том, чтобы после кораблекрушения попасть на необитаемый остров?
МЕЛИСАНДА (хлопает в ладоши). Конечно!
ДЖЕРВЕЙС. Представляли себя там… одной или со спутником?
МЕЛИСАНДА. Часто!
ДЖЕРВЕЙС. И что вы там делали? Разве не романтика необитаемого острова зовет нас туда? Забираться на хлебное дерево за его плодами, выслеживать черепаху, чтобы увидеть, где она откладывает яйца, искать родник, строить хижину… это все домашнее хозяйство, Мелисанда… Или возьмите Робинзона Крузо. Когда появился Пятница и оставил след на песке, почему Робинзон Крузо так обрадовался? Потому что, как хороший домоправитель, сказал себя: «Господи, наконец-то я нашел слугу». Это и есть романтика.
МЕЛИСАНДА (улыбаясь и качая головой). Какие вы говорите глупости!
ДЖЕРВЕЙС. Это не глупости, совершенно не глупости. Романтика есть везде, нужно только увидеть ее. Вы ищите ее в старых сказках, а находили или они ее там? Джентльмен, которому только что дали новую пару семимильных сапог, находит это романтичным, особенно если ему нужно попасть в соседнюю деревню, которая расположена всего в миле? Ох, едва ли. А Золушка и принц полагают мир романтичным после того, как они поженились? Подумайте о бесконечных, молчаливых вечерах, которые они проводили вместе. Что у них было общего, кроме восхищения ножкой Золушки? Вы думаете, их не звала романтика прошлого? А через две тысячи лет или через двести тысяч лет люди будут читать истории о нас и вздыхать: «Неужели эти романтические дни никогда не вернутся?» А они здесь, Мелисанда, для нас, для людей с богатым воображением, для вас и для меня.
