да.
Бургдорф. А мы нет. Правда, Кребс?
Кребс. Мы нет. Мы не будем писать мемуаров, чтобы оправдаться. Мы тоже по уши в этом дерьме, и мы поставим точку. Раз, и готово. Ваше здоровье…
Борман. Да и я не собираюсь писать мемуары. Но я буду продолжать наше дело.
Кребс. Вы думаете, что после такого поражения будет что продолжать?
Борман. Разумеется. В течение двенадцати лет мы были единственной первоклассно организованной партией. Мы окажемся нужны, потому что ничего другого тут нет. На несколько лет уйдем в подполье. Потом вернемся – если понадобится, под другим названием. За это время имя фюрера превратится в легенду. Как Барбаросса под горой Кифхаузер. Никто ничего не будет знать о его смерти. Его сожгут, труп не смогут найти. Все останется тайной. Он станет мифом. Вот тогда мы снова начнем потихоньку появляться. Нас много. Нам не надо начинать сначала всего лишь с двадцатью людьми в пивном погребе. Мы снова начнем с заговора миллионов. Многих миллионов первоклассно натренированных нацистов…
Узел связи.
РУССКИЕ ЗАНЯЛИ БЫВШИЙ ИМПЕРАТОРСКИЙ ДВОРЕЦ.
Коридор:
– Он уже?..
– Нет.
– И как долго он собирается ждать?
Геббельс, Фрау Геббельс. Фрау Геббельс стоит у постелей детей.
Хельга (просыпается). Что случилось, мама?
Фрау Геббельс. Ничего. Спи.
Хельга. Что случилось? Что-то случилось! Что, мама?
Фрау Геббельс. Ничего, ничего…
Хельга. Мама, мы должны умереть?
Фрау Геббельс. Нет, нет! Что это ты придумала! Спи, тебе приснился плохой сон…
Утро. Пробуждение в бункере.
Фрау Юнге. Когда это случилось?
Фрау Кристиан. Еще не случилось.
Фрау Юнге. Все еще?
Кребс, Бургдорф, в сильном похмелье, сидят и пьют.
Кребс. Еще нет?
Бургдорф. Очевидно, нет.
Гитлер (внезапно появляется, серый, старый, похожий на тень, прислушивается к взрывам). Что это? Это артиллерия Венка? Он обстреливает Берлин?
Кребс. Нет, мой фюрер. Венк отброшен назад.
Гитлер. А ведь могло бы получиться. Тогда мы были бы спасены. Прикажите узнать. (Бредет к выходу, оборачивается. Предлагает капсулы с ядом.)
Бургдорф. Мой фюрер, у нас у всех уже есть.
Гитлер кивает, уходит.
Кребс. Мы можем послать курьера. Совершенно исключено, чтобы Венк откуда-то стрелял. Ему приснилось.
Вюст (входит. Докладывает). Подразделение русских заняло собор.
Кребс. Про Венка что-нибудь известно?
Вюст. Ничего.
Бургдорф. Ну что, ваш мальчишка из гитлерюгенда успокоился?
Вюст (жестко). Я не знаю, господин генерал. Мне спросить?
Бургдорф машет рукой.
Узел связи.
РУССКИЕ ЧАСТИ У БРАНДЕНБУРГСКИХ ВОРОТ.
Все в бункере сидят в ожидании. Камера показывает весь бункер. Только в столовой продолжают пить.
Веннер, Вюст перед картой вместе с Бургдорфом.
Веннер (показывает). Главпочтамт тоже занят русскими. Теперь они со всех сторон всего в нескольких сотнях метров от нас.
Гитлер (входит). Что-нибудь стало известно о самолетах Грейма? Ему ведь было приказано бомбить занятый русскими Берлин.
Веннер. Нет, мой фюрер.
Гитлер (уставился на карту. К нему подходит Кребс). Самолет еще может сесть и взлететь на Шарлоттенбургском шоссе?
Кребс. Он может приземлиться, если повезет, мой фюрер.
Гитлер. А можно еще улететь на самолете?
Кребс. Только если какой-нибудь самолет тут сядет, у нас больше нет самолетов, мой фюрер.
Гитлер. Муссолини тоже уже схватили, но мы его освободили… (Выходит неверными шагами.)
Эсэсовская столовая, все пьют. Все словно оцепенели от ужаса.
Два выстрела в бункере [87]. Кребс, Бургдорф, Борман.
Кребс. Два выстрела.
Борман выбегает.
Бургдорф. Наконец-то!
Борман (возвращается, качает головой). Он приказал застрелить обоих спаниелей Евы Браун, то есть Евы Гитлер и фрау Кристиан…
– Собак?
– Собак.
– А сам?
– Фюрер пока жив.
Кухня.
Фрау Манциали, повариха. Готовить еще обед для фюрера?
Гюнше. Разумеется. Почему нет?
Повариха. Я просто думала… Ну хорошо, тогда я приготовлю суп-крем из шпината. И яблочный пирог на десерт. (Смотрит на капсулу с ядом.) Он мне вчера дал вот это…
Фельдфебель несет по коридору мертвых собак. Дети Геббельса видят это. Все, кроме Хельги, разражаются слезами.
Бургдорф, Кребс.
Кребс. Последний день Помпеи.
Бургдорф. Если он и дальше будет так тянуть, то несколько дней. Теперь он хочет принять яд и застрелиться. Доктору пришлось все ему точно показать.
Гитлер (входит, словно тень, никто его еще не замечает). От Венка ничего?
Кребс. Нет.
Гитлер плетется обратно.
Бургдорф. Может, теперь он это наконец сделает.
Берлин. Развалины. Люди. Мертвые. Раненые.
«Для чего? Для чего? Для чего все еще должны гибнуть люди?»
Веннер, Вюст.
Веннер. А теперь Гитлер умрет в Берлине, так и не увидев его развалин.
Вюст. Он умрет, так и не увидев ни одного боя своей войны.
Фрау Юнге видит в коридоре, как заносят шесть маленьких гробов. Спрашивает носильщика:
– Это уже дети?
– Еще нет. Пока пустые.
Фрау Юнге, Фрау Геббельс.
Фрау Юнге. Вы действительно собираетесь сделать это?
Фрау Геббельс. Да. Если бы дети могли решать, они бы сами этого захотели.
Фрау Юнге. Откуда вы знаете?
Фрау Геббельс. Я не хочу думать иначе.
Фрау Юнге молчит.
Фрау Геббельс (помолчав). А вы знаете, что мой муж всегда меня обманывал? Всегда.
Кребс. Который час?
Бургдорф. Поздно. Одиннадцать.
Кребс. Все еще ничего…
Кабинет Гитлера. Тихо стучит врач. Видно только врача перед дверью.
– Мой фюрер, я могу вам чем-нибудь помочь?
Слышен ответ:
– Нет.
Врач. Я не про снотворное… Я подумал, может, что-нибудь еще… как-нибудь… Возможно, вы…
– Нет.
Врач. Есть ведь и другие способы – можно сделать укол…
– Нет.
Врач, пожав плечами, прикрывает дверь.
Гитлер. Послушайте!
Врач открывает дверь.
Гитлер. Хотите капсулу с ядом?
Врач. Благодарю, мой фюрер, у меня достаточно… (Плотно закрывает дверь.)
Утро. Борман, Кребс. Кребс смотрит на Бормана. Борман отрицательно качает головой. Идет на узел связи.
– Радируйте СС в Берхтесгаден: «Когда Берлин падет, вы отвечаете своей честью, своей жизнью, своими семьями за то, чтобы все предавшие нас двадцать третьего апреля незамедлительно были ликвидированы. Парни, выполняйте свой долг». Отослать немедленно.
Возвращается к Кребсу. Открывает бутылку.
Появляется Гитлер: «Что с Венком?»
Никто больше не обращает на него внимания. Никто не отвечает. Он бредет дальше по коридору.
Фрау Манциали, кухня.
– Обед?
Фрау Кристиан.
– Да, и сегодня еще тоже.
Веннер, Вюст.
Веннер. Подумал бы хоть о людях в бункере – чем скорее он закончит, тем быстрее мы сможем отсюда выйти.
Вюст. И о людях наверху. Они там каждую секунду
