Ирина Михайловна. То есть как это? А для кого я все готовила? Платье как сумасшедшая дошивала! А ты… Да на черта они мне все нужны, эти гости, я ж ради тебя и позвала их. Чтоб тебе неловко не было… А ты что, действительно себя плохо чувствуешь?
Бутов. Да нет, ничего, отлежусь до вечера.
Входит Черебец.
Черебец. Антонов на завод звонил.
Бутов. Да? Передавал что?
Черебец. Ничего. Сказал – сюда позвонит.
Бутов. Он у министра сегодня должен был быть.
Черебец. А разве не решено еще с ним? (Смотрит на Ирину Михайловну и осекается.) Так что, значит, не будем кассацию писать?
Бутов. Никаких кассаций. И вот что. Надо это дело закрыть этим годом. Похоронить в нем. Чтоб в Новом году – чистенькими.
Черебец. Понял.
Бутов. Чтоб к коллегии, к среде, на нас ничего не висело. Прошлое – в прошлом.
Черебец смотрит на Ирину Михайловну.
Успокойся, Ирина Михайловна в курсе.
Черебец. Понял.
Входит Наташа. Она в шапке – собирается уходить.
Бутов. Сколько у нас до закрытия банка?
Черебец. Сегодня день такой, неудобный, – операции до двух только.
Бутов. Отдавать всегда неудобно, это не брать. Значит, это твоя проблема.
Черебец. Позвоню управляющему, попрошу задержать кассу.
Бутов. Узнай их номер счета, и – до копейки. За вычетом моих трехсот пятидесяти. Свои я сам внесу.
Черебец. Сами?
Бутов. Естественно.
Черебец. Ну хорошо, если так – пожалуйста. Потом мы вам вернем.
Бутов. Что это вы мне собираетесь возвращать?
Черебец. Ну а что же, вы свои должны платить, что ли? Если каждый руководитель за стихийные бедствия – из своего кармана, это тогда все директора разбегутся.
Бутов (помолчав). Афанасий Сергеевич, ты вроде по части преферанса силен?
Черебец. Есть немного.
Бутов. Проигрываешь?
Черебец. Не без этого.
Бутов. Свои платишь или?…
Черебец. Понимаю, понимаю – но только неудачное сравнение. Я проигрыш из того же кармана плачу, куда кладу выигрыш. А вы – выигрыш заводу в карман, а проигрыш – из своего. Разница? Вот я и говорю: куда выигрыш, оттуда и проигрыш. Вот так, и никак иначе. И не мы первые, не мы последние, и нечего голову и душу ломать. Я вам плохого никогда не советовал. Так послушайте и теперь. Иначе что получится? Сегодня – вы так, завтра – я должен, а как же – ученик и наследник. А послезавтра я и от соседа потребую – чтоб и ему не лучше, чем мне. И к чему это приведет?
Наташа. А к чему?
Черебец. А к тому, что через месяц никто из директоров не захочет больше рисковать. И технический прогресс, который и так еле-еле… Не мне вам говорить. Вот и выходит: удовольствия – совесть потешить – на триста пятьдесят рублей, а вреда для страны на сотни тысяч.
Наташа. Интересно. И что ж вы предлагаете?
Черебец. А ничего нового. Откроем три наряда на сверхурочную, по сто двадцать пять на бригаду – триста семьдесят пять. Двадцать пять ребятам – с Новым годом, и в расчете. (Бутову.) Сами же говорили – десять процентов за обслуживание. А тут и вовсе десятая процента получается.
Ирина Михайловна. Боюсь, Наташа может подумать, что это не совсем законно – фиктивные наряды выписывать.
Черебец (Бутову). Послушайте меня на прощанье, я правду говорю. Это, конечно, красивый жест – уходя, так сказать… Чистые руки и все такое. Но мы же деловые люди, нам эмоции – помеха. А если трезво… Когда садишься в преферанс – не играй в подкидного. В каждой игре свои правила. Не нравится – не садись, а сел – изволь…
Бутов. Ну ты, Афанасий, прямо на глазах растешь. Примеряешься уже?
Черебец пожимает плечами.
Не терпится? Надоело в замах?
Черебец делает протестующий жест.
И правильно. Сколько можно. Я б на твоем месте давно взвыл.
Черебец. Я тогда позвоню в банк, чтоб кассу задержали. А Степаняну я уже сказал – насчет нарядов. Он сейчас быстро все оформит и подошлет приказ.
Бутов. Когда это ты успел?
Черебец. Долго ли…
Бутов. Настолько был уверен, что я соглашусь?…
Черебец. А нет, так деньги не пропадут. Свободные всегда нужны. В феврале вон комиссия грядет – чем принимать? Да, но что я хотел сказать… Наш умник-то – опять в амбицию, не хочет приказ по выплате визировать. Совсем распустился, чистоплюй. Ну, я вызвал его сюда, вы не против? Велел приказ привезти – пусть попробует при вас не завизирует. Смельчак в коридоре… Я пока в банк позвоню, а то Орехов может уехать. (Уходит.)
Ирина Михайловна. Я не поняла что-то: вы что, Черебца – директором?
Бутов. Есть возражения?
Ирина Михайловна. Я не знаю, это, конечно, не мое дело, но… Как-то после вас, после вашего стиля – Черебец… Это как пощечина Кириллову. Главный инженер, кандидат наук… Не знаю…
Бутов. Он молод для директора. И в горкоме со всеми перецапался, с кем мог. Не поддержат. А Черебец…
Ирина Михайловна. Свой человек?
Бутов. А это разве плохо? Когда можешь рассчитывать как на себя? Мы с ним с первого дня здесь, и все, что здесь сделано, – и его. Он, может, не такой светский, как Кириллов, и выражается иногда – не очень… Но – надежен. А это в нашем деле… По табели он третий на заводе, а для меня – второй. А иногда – так даже и первый. Вот так. Так что ваши опасения… К тому же он все равно подо мной останется. Нужно – поправим.
Ирина Михайловна. Министерство далеко.
Бутов. Но у него длинные руки. Не беспокойтесь, все будет нормально. Он неплохой мужик, просто у вас… Бывает, несовместимость.
Ирина Михайловна. Не только у меня.
Бутов. Мы ж договорились – никаких служебных сплетен.
Ирина Михайловна. Это не сплетня, это информация.
Бутов. Информацию запрашивают, а сплетню навязывают.
Ирина Михайловна. Ладно, молчу. Вам виднее.
Звонок в дверь.
Черебец (кричит из прихожей). Я открою! (Кладет телефонную трубку, открывает дверь.)
Входит Игорь. У него удивленный и напряженный вид.
Раздевайся и проходи. Машину отпустил?
Игорь. Нет. А что случилось?
Черебец. Пока еще ничего. Проходи.
Игорь снимает пальто, входит вслед за Черебцом в кабинет.
Вот, главный оппозиционер завода прибыл. У всех главный инженер, главный механик, а у нас еще и главный оппозиционер. А начальник отдела труда – это он по совместительству. (Замечает выражение лица Наташи и останавливается, удивленный.)
Бутов тоже посмотрел на Наташу, потом на Игоря, который не знает, как себя вести.
Бутов. Так… Значит, в борьбе все средства хороши?…
Занавес
Второе действие начинается повтором финала первого. Входит Игорь, которому Черебец открывает дверь. У Игоря удивленный и напряженный вид.
Черебец. Раздевайся и проходи. Машину отпустил?
Игорь. Нет. А что случилось?
Черебец. Пока еще ничего. Проходи.
Игорь снимает пальто, входит вслед за Черебцом в кабинет.
Вот, главный оппозиционер завода прибыл. У всех главный инженер, главный механик, главный бухгалтер, а у нас еще и главный оппозиционер. А начальник отдела труда – это он по совместительству. (Замечает выражение лица Наташи и останавливается, удивленный.)
Бутов тоже посмотрел на Наташу, потом на Игоря, который не знает, как себя вести.
Бутов. Так… Значит, в борьбе все средства хороши?…
Наташа. Папа, я потом тебе все объясню. Потом. (Игорю.) И тебе.
Бутов. И ему? А ему – что?
Наташа. Папа, я прошу…
Ирина Михайловна (Черебцу). Афанасий Сергеевич, вы хотели посмотреть решение суда.
Черебец. Я? А, да. Пойдемте, я погляжу. А то тут темно.
Оба уходят. Пауза.
Бутов. Ну…
Наташа. Только давай без этого тона, ладно. Мы не в суде.
Бутов. Нет? А где же? Дома я знаю, что происходит.
Наташа (Игорю). Ты тоже хотел посмотреть решение.
Игорь Я?… (Пожал плечами.) Пожалуйста. (Уходит.)
Наташа. Зачем тебе надо демонстрировать при всех?
Бутов. Это я демонстрирую? Это я тайком встречаюсь с твоим подчиненным, который…
Наташа (пытается возразить). Да он…
Бутов (перебивает). Который там – все поперек, а тут – в родные лезет?
Наташа. Да он не знал!
Бутов (не слушая ее). Это, значит, чтоб я оценил его смелость и принципиальность? Так?!
Наташа. Ты же не слушаешь, что я тебе говорю! Он не знал, кто ты.
Бутов. Как это не знал?
Наташа. Вернее, не знал, кто я. Не знал, что я твоя дочь. Он думал, мой отец – Седов.
Бутов. Так… Час от часу не легче. Так вот почему ты мою фотографию… Стыдилась, значит?
Наташа. Почему стыдилась, ничего не стыдилась… Просто не хотела, чтоб он знал. Хватит. Надоело быть дочерью директора Бутова. Не хочу ни привлекать, ни отпугивать.
Бутов. Отпугивать? Даже так…
