Он кланяется. Она улыбается в ответ. Мы чувствуем, что между ними возникла какая-то странная близость, хотя и совсем непохожая на ту, что соединяла Сесили с Брейером.
На другой день. После завтрака в квартире Фрейда.
Марта хлопочет по дому, ей помогает горничная.
Фрейд сидит в кресле; оба мальчика возятся на полу; Матильда, уже маленькая женщина, стоит, вытянувшись, рядом с отцом. Марта, озабоченная, проходит мимо. Фрейд берет ее за локоть.
Фрейд (тепло улыбаясь). Присядь, Марта. Побудь со мной.
Марта. Не могу.
Фрейд. Почему?
Марта. Уборкой занимаюсь.
Она уходит, оставив Фрейда одного с детьми. Матильда, воспользовавшись этим, подходит поближе к отцу.
Матильда. Это правда, что она у нас будет?
Фрейд говорит с дочерью с величайшей нежностью; лицо его расцветает. Он весел.
Фрейд. Кто она, милая моя?
Матильда. Не знаю, как ее зовут, эту машину?
Фрейд. А! Телефон? Ну конечно, Матильда, нам установят его в ближайшие дни.
Матильда. Я говорю в этом доме, а ты находишься в другом доме и слышишь.
Фрейд. Да.
Матильда. А если я тебя поцелую, ты в другом доме почувствуешь это?
Фрейд. Нет.
Матильда прыгает на колени к Фрейду и пылко его целует.
Фрейд позволяет себя целовать и даже сам целует девочку. Потом вдруг лицо его становится жестким и почти злым.
Матильда, напуганная этим суровым и замкнутым лицом, которого она никогда не замечала у отца, разражается рыданиями.
Вошедшая Марта наблюдала всю эту сцену.
Марта (потрясенная). Матильда!
Дочь бросает на нее яростный взгляд и выбегает из комнаты.
Фрейд. Мне надо проведать больную. До скорой встречи.
Он машинально целует ее в лоб и уходит. Она долго смотрит на дверь, в которую он вышел.
В комнате Сесили.
Спустя полчаса. Госпожа Кёртнер все так же одетая в черное, с кружевным жабо до подбородка, сидя у изголовья Сесили, занята шитьем. Сесили неподвижно, как и вчера, сидит в постели, обложенная подушками. Ее неподвижные глаза кажутся расширенными от страха. Время от времени она слегка сжимает руками одеяло. Обе женщины молчат, но госпожа Кёртнер изредка поглядывает на Сесили.
Эти короткие взгляды холодны и равнодушны. В них никакой нежности. Когда она склоняется над своей работой, Сесили тайком бросает на нее быстрый взгляд.
Между двумя женщинами чувствуется крайняя, но скрытая напряженность. Мы догадываемся, что так происходит каждый день. Ежедневно госпожа Кёртнер приходит «присматривать» за дочерью. В дверь стучат.
Не дожидаясь ответа, старуха служанка открывает.
Она отходит в сторону, пропуская Фрейда. Потом закрывает дверь.
Старуха. Доктор Фрейд.
Фрейд молча склоняется в поклоне перед госпожой Кёртнер. Та, не говоря ни слова, слегка кивает головой. Она встает, не спеша забирает свое шитье и уходит.
Лицо Сесили тут же меняется. Она бледна и встревоженна, но справляется со своим волнением. Она вымученно улыбается и протягивает Фрейду руку любезным, но усталым жестом.
Фрейд пожимает руку и усаживается на место госпожи Кёртнер.
У него такие суровые и неподвижные глаза, что можно подумать, будто они из стекла. Однако он улыбается, хотя эта улыбка кажется фальшивой.
Сесили. У вас волчья улыбка.
Фрейд. Волки не улыбаются.
Сесили. Вы никогда не слышали «Красную Шапочку»? Там был волк, он улыбался. Но Красная Шапочка сидела на вашем месте, а волк – на моем.
Фрейд (прерывая разговор, очень сухо). Я вас не съем. (Пауза.) Что с вами? Приступ страха? (Она утвердительно кивает.) Вам снились кошмары?
Сесили. Нет. Не кошмары. Я вообще не спала. У меня были галлюцинации. Всегда одни и те же: кровоточащая голова.
Фрейд. Чья голова?
Сесили (неопределенно). Ну, голова…
Фрейд. Мужчины? Женщины?
Не отвечая, Сесили пожимает плечами.
Сесили (спустя какое-то время). Это была голова того, кого я убила. (Фрейд молча, в упор смотрит на нее.) Доктор, я наверняка сделала что-то очень дурное. (Фрейд не отвечает. Она настаивает.) Я чувствую себя такой виноватой. Разве вы можете знать, что я сделала?
У Фрейда все более и более суровый вид: он решился сегодня же нанести главный удар. Это заметно по всему: в его жестах и голосе ощущается какая-то необычная стремительность.
Фрейд (пользуясь этим вопросом). Нет. Но уже сегодня мы это узнаем.
Сесили (испуганно). Кто мы?
Фрейд. Вы и я.
Сесили. Если это серьезно, вы не скажете об этом маме.
Фрейд. Нет. (Пауза. Потом резким тоном.) Итак, вы упали на крыльце виллы. Сколько вам было лет?
Сесили. Восемь.
Фрейд. И, конечно, точную дату вы не помните?
Сесили. Нет, помню точно, потому что это был день рождения моей гувернантки – 6 июня 1878 года.
Фрейд достает из кармана записную книжку. Он тщательно записывает дату и прячет книжку в карман сюртука.
Фрейд. Вы до сих пор помните день ее рождения. Значит, вы ее очень любили?
Сесили. Очень.
Фрейд. А ваш отец обманывал с ней вашу мать?
Сесили (жалко улыбаясь). Ну да! Но это меня не касалось.
Фрейд. Вы говорили, что мать правильно сделала, прогнав ее.
Сесили. Правильно сделала! Очень хорошо сделала. Естественно, с ее точки зрения.
Фрейд. И что дальше? Отец толкнул вас, и вы упали?
Перед виллой.
Маленькая девочка поднимается по ступеням крыльца. Мужчина (господин Кёртнер) торопливо выходит и толкает ее.
Сесили (голос за кадром). Да нет же.
Фрейд (голос за кадром). Вы мне вчера так сказали.
Сесили (голос за кадром, с легким цинизмом). Это значит, что вчера я лгала. (Господин Кёртнер и маленькая Сесили исчезают. На трех ступеньках и в салоне, который виден сквозь прозрачную дверь, никого нет.) Разве вам не говорили, что я была большой лгуньей? Я бегала и упала, вот и все.
Бежит маленькая девочка; это Сесили.
У нее головка в локонах; на ней – юбочка-кринолин. Споткнувшись о ступеньку, она падает и плачет. В дверях салона появляется господин Кёртнер.
Он бросается вперед и подхватывает ребенка на руки.
Девочка перестает плакать.
Сесили. Мой отец принес меня на диван.
Отец несет девочку на руках. Он поднимается по ступенькам крыльца и собирается войти в салон, когда сухой голос Фрейда останавливает его.
Голос Фрейда за кадром (сухой и угрожающий). Это все?
Сесили (голос за кадром). Все.
Фрейд (голос за кадром). Вы лгунья, Сесили. (Этот кадр исчезает. Мы снова видим Фрейда, сидящего на стуле, склонившись вперед, и строго смотрящего на Сесили. Сесили, завороженная, хочет возразить. Но Фрейд не дает ей на это времени.) Лгунья! Вы сами это признали. Когда вы лежали на диване, что с вами произошло?
Сесили. Он хотел посмотреть мою коленку.
Сесили смотрит на Фрейда странными глазами; кажется, что ее и пугает, и интригует история, которую ее вынуждает рассказывать Фрейд.
Фрейд. Тогда маленькие девочки носили под юбкой очень длинные штанишки. Нужно было, чтобы ваш отец… (Пауза.)
Сесили. Он нежно… нежно… задрал штанину на левой ноге…
Салон на вилле Кёртнеров. Диван. Над диваном склонился, – мы видим его со спины – господин Кёртнер. Он задирает на левой ноге широкие полотняные панталоны, доходящие до лодыжек, открывая сначала белый носочек, потом голую икру, потом колено, далее – начало бедра.
Этот медлительный и почти сладострастный жест кажется нам похотливым по одной причине; обнаженная таким способом нога не является ножкой маленькой восьмилетней девочки; это красивая, стройная нога молодой женщины.
Тут мы замечаем, что лежащая на диване женщина – не ребенок: это двадцатипятилетняя Сесили, та самая, что беседует с Фрейдом, но одетая по моде 1878 года (юбка-кринолин, длинные панталоны). Теперь перед нами ее испуганное лицо. Мужчина, который склоняется над ней, наводит на нее жуткий страх.
