РАССКАЗЧИЦА. В полдесятого в «Благодати» появляется его тридцатисемилетняя жена Бета.
БЕТА. И не стыдно тебе, Лойзо, ты здесь лакаешь, а я чуть со страху не померла, мол, где ты и не случилось ли чего с тобой на стройке. Зову тебя во дворе из окна, думаю, ты уже идешь, зарплату получил, думаю, надо сбегать в магазин, нужно поесть приготовить, я хотела купить возле муниципалитета у вьетнамцев выходную обувь, но тебя все нет и нет, зря смотрю во все стороны, я и собаку отвязала, думаю, пусть завиляет хвостом и залает, когда тебя увидит, но ты все не идешь, а ты, оказывается, здесь, в трактире, лакаешь боровичку и пиво, а я, значит, останусь без вьетнамских туфель, и все из-за того, что после получки ты прямой дорогой идешь сюда, к Магде! А ты, Магда, не должна ему все время наливать, ты же видишь, как он выглядит, от этой выпивки весь красный стал, ссохся, ну просто живая развалина сидит в твоем трактире. Вставай, и пойдем домой, не будь посмешищем для всей деревни!
РАССКАЗЧИЦА. Лойзо продолжает сидеть, достает свою старую табакерку, где под сигаретами лежит потертая, вырезанная из журнала фотография Памелы Андерсон, он берет одну сигарету, ищет спички и закуривает. При этом он не произносит ни одного неуважительного или — не дай бог — грубого слова, а лишь продолжает тихонько сидеть за столом, хотя на него смотрит вся корчма.
ЛОЙЗО. Бета, заплати, я потом отдам — и через минуту я уже дома.
БЕТА. Как скажешь, дорогой, как скажешь!
РАССКАЗЧИЦА. Вместе с телевизионными новостями в корчму возвращается непринужденный разговор. Лойзо пальцем отодвигает от лица Памелы Андерсон несколько сигарет и тихо, совсем тихо, только для себя и для Памелы говорит: «Вот видишь, моя дорогая, все как обычно». Вскоре наступает ночь, думаю, что где-то час после полуночи, и «Благодать» пустеет. Магда выключает телевизор, собирает пепельницы со столов, переворачивает стулья. Собирает мусор под столами.
МАГДА. Нам еще далеко до того, чтобы называться культурной нацией. Лойзо, загляни-ка вон под те столы! Эти пепельницы там совершенно лишние. Лойзо, отойди!
ЛОЙЗО. Послушай, Магда, между нами говоря, ты хорошо убираешь за нами всю эту грязь.
РАССКАЗЧИЦА. Магда собирает весь сор в совок и высыпает его прямо у порога, куда только что подъехал местный полицейский Пишта. Магда забегает обратно в корчму и зовет Лойзо.
МАГДА. Ну, до свидания, уже Пишта пришел, а я все подмела, думаю, пойду наконец-таки прилягу. А того и через час не выпроводишь!
РАССКАЗЧИЦА. Пишта с большим усилием пытается вылезти из машины, и уже с первого взгляда ясно, что он не должен был садиться за руль. Пошатываясь, он заходит в корчму.
ПИШТА. Привет, Лойзо. Опять пьешь? Магдушка, мне одну боровичку и темное пиво…
ЛОЙЗО. Я вижу, ты уже на рогах!
ПИШТА. Ну и что ж, это ты на стройке — сделаешь свое и идешь домой. А как я, Лойзо? Вот, например, сегодня я разрешил три тяжелых случая. Жаль, не могу тебе рассказать, какие именно, ведь это служебная тайна, но ужасно тяжелые были случаи.
ЛОЙЗО. Извини, что перебиваю тебя, но я хочу спросить у тебя прямо: это правда, с тем лесом?
ПИШТА. С каким еще лесом?
ЛОЙЗО. Якобы Имино помог вам вывезти древесину из леса, после чего ты позвал его на кухню, угостил выпивкой, а потом ты куда-то пропал. Твоя жена дала Имино за перевоз пятьсот крон, Имино выпил водку и пиво, сел на трактор, отъехал за ворота, а там ты его и поджидал в полицейской форме и дал ему дыхнуть. И когда он подышал, ты взял с него штраф в пятьсот крон. Слаженная вышла работа!
ПИШТА. Это пиво прогоркло, добавь сюда немного сиропа. Иногда во мне просыпается зверь. Это нечестно, я знаю, но я так хочу быть честным перед людьми. Быть честным, даже когда человек как свинья.
РАССКАЗЧИЦА. Лойзо с трудом встает из-за стола, а полицейский ему охотно помогает до тех пор, пока ему это удается. Они выходят из корчмы, и Магда быстро убирает за ними стаканы и закрывает корчму на замок. Им хорошо, хотя завтра они уже и не вспомнят, как и когда вышли из корчмы, как шли вместе к своим домам по Миеровой улице. С ними это происходит довольно часто, но это их мало беспокоит. На Миеровой, 7 живет Лойзо, а на Миеровой, 22, немного подальше, — полицейский Пишта, поэтому первым перед своим домом прощается Лойзо. Он обращается к своему соседу, вынимает руки из ремней безопасности и благодарит его так, как это делает культурный человек.
ЛОЙЗО. Спасибо тебе, Пишта, что помог добраться. Это было благородно с твоей стороны.
ПИШТА. Да не за что, это сделал бы каждый.
ЛОЙЗО. Каждый не сделал бы. По вам, полицейским, видно, как вы изменились в лучшую сторону. Конкретно — ты. Вот заглянул ты в корчму, увидел меня и запросто мог сказать: так, все понятно, Лойзо, нечего ему помогать, пусть там так пьяный и сидит. Но по тебе, Пишта, хорошо видно, что ты полицейский нового типа. Учеба в Пезинке сделала свое дело.
ПИШТА. Видишь ли, времена меняются, что было хорошо вчера, сегодня уже плохо. Жизнь стала более динамичная.
ЛОЙЗО. Говоришь — динамичная. Раньше бы ты так не сказал. Этот Пезинок сделал с тобой чудеса… Пойдем ко мне, выпьем на посошок.
ПИШТА. Нет, не пойду, уже хватит, Лойзо! Кроме того, я сегодня провернул три важных дела, с меня хватит. Да и тебе уже пора спать, спокойной ночи.
ЛОЙЗО. Смотри, Пишта, я бы потом долго стал упрекать себя за то, что не позвал тебя на рюмашку потому, что ты полицейский нового образца, который в Пезинке расширил свой кругозор.
РАССКАЗЧИЦА. Пишта не заставил себя долго уговаривать. Он мысленно говорит себе: «Еще одна и — спать, пусть Лойзо порадуется». Лойзо усаживает полицейского за кухонный стол, при этом постоянно прикладывая палец к надутым губам.
ЛОЙЗО. Тише, тише!..
РАССКАЗЧИЦА. Он достает из шкафа бутылку сливовицы и две рюмки, наливает и все время прикладывает палец к надутым губам.
ЛОЙЗО. Только, ради бога, тише, тише!
РАССКАЗЧИЦА. Пишта думает про себя: «Отнесу-ка я Лойзо в постель, у него тяжелый день выдался». Пишта встает и вдруг понимает, что это будет сделать не так-то просто. Не только встать, но и найти спальню в доме Лойзо. Какая из этих дверей? Пишта насчитал три. Идет к первой — кладовая. Идет ко второй — ванная. Значит, третья. Он тихо открывает дверь и замирает. В комнате скрипит кровать, и приятно вздыхает знакомый женский голос. Пишта быстро закрывает дверь и окончательно трезвеет.
ПИШТА. Лойзо, ради бога, проснись. Твоя Бета распутничает там с кем-то в постели…
РАССКАЗЧИЦА. Лойзо в полудреме надул губы и опять приложил к ним палец. Он посмотрел на недопитую бутылку сливовицы и еле заметно усмехнулся. Другой рукой он позвал к себе друга полицейского и доверительно прошептал ему на ухо.
ЛОЙЗО. Псс! Тот, кто сейчас лежит на Бете, — это Рудо, с угольных складов. Но не волнуйся, он не пьет…
Я с чужой женою
коротаю ночь
Господи прошу
советом мне помочь
и во сне грешу я
Боже помоги
если сон греховен
от меня гони
Не пиши мне
Лишь моргни
плутовски
Я читаю
Без любви я умираю
от тоски
Если вдруг ее встречаю
глупо голову склоняю
по ночам она мне снится
боль себе я причиняю
И при ней сказать могу лишь
одно слово — мне поверь
Я смущаюсь и немею
ночью я как дикий зверь
Расскажи мне
добрый Боже
кто в ответе
за те сны
Обо всем
Господь ты знаешь
сны нам часто
посылаешь
НЕСКОЛЬКО ЗАМЕТОК О ЖИЗНИ ВИЛО
РАССКАЗЧИК. Трое нас в деревне родилось в один день. А точнее, одним июльским утром. Вило, Людвик и я. Для начала пару слов о Вило. Вило тогда первым в классе начал курить. Однажды перед уроком Закона Божьего где-то рядом со школьными туалетами его с сигаретой даже поймал священник Балог. Вило быстро выбросил недокуренный бычок. Но пан учитель залез к нему в карман, откуда вытащил коробочку с оставшимися сигаретами.
СВЯЩЕННИК. Вило, и что только из тебя получится?
РАССКАЗЧИК. Священник достал из коробочки одну сигарету и положил ее в катехизис. И каждый раз, когда на уроке наступало время читать мораль, он открывал катехизис, доставал из него ту самую сигарету и завершал речь наглядным примером.
