Инес и Эстанислао медленно поворачиваются друг к другу.
Занавес
На другой день утром. Та же обстановка. Небо чистое, с прозрачной синевой. Перед воротами со стороны парка мерно шагает часовой. На столе, накрытом белой скатертью, разложены конторские книги. Себастьян сидит на стуле и что-то вписывает в одну из них.
Справа входит Пилар. На подносе она несет кофейные чашки, ставит их на стол.
Пилар. Уберите свои книги, дон Себастьян! Сеньора приказала накрыть стол к завтраку для офицеров.
Себастьян (откинувшись на стуле). Значит, и она будет завтракать с нами?
Пилар (хмуро). Да! Похоже, красивые мужчины правятся не только падшим женщинам.
Себастьян (шокирован). Что ты этим хочешь сказать?
Пилар. А то, что благородные дамы поступают так же, как и севильские балетные звезды: когда хотят поймать рыбку, приглашают ее на интимный завтрак.
Себастьян (с возмущением). Неблагодарная! (Встает со стула.) Сеньора делает все, чтоб избавить нас от беды, а ты несешь невесть что!
Пилар. А кто накликал эту беду?… (После паузы.) Вы совсем как отец Сантьяго, дон Себастьян. Он тоже требует, чтобы мы благодарили бога за то, что спасает нас от несчастий, которые сам же посылает на наши головы.
Себастьян (закуривает). Сеньора действует решительно и смело! Я всегда восхищался ею!
Пилар. Вы родились на свет, чтобы восхищаться аристократами, сеньор!
Себастьян (раздраженно). Я до сих пор не могу понять, с кем ты: с нами или с красными.
Пилар. И вы для меня такая же загадка!.. Разбогатели при республике, а слывете фалангистом.
Себастьян (с угрозой смотрит на нее). Поосторожней! Со вчерашнего вечера ты слишком разболталась!
Пилар. А вам-то что? Вы кто, проповедник или аристократ?
Себастьян. Замолчи!.. Я прежде всего испанец!
Пилар (невозмутимо). Вы прежде всего великий хамелеон, дон Себастьян! Вы всегда успеваете за несколько месяцев до прихода новой власти переменить цвет!.. И еще, вам не кажется, что не стоит так орать? (Показывает на часового.) Этот иностранец, может быть, понимает испанский.
Себастьян (с надменным спокойствием). Я проверил! Он соотечественник капитана, но в отличие от него не понимает по-нашему ни слова.
Пилар. А откуда вы знаете, что он не прикидывается?
Себастьян. Я спросил, не подыскать ли ему женщину, а он уставился на меня как теленок!.. Если б понял, уж, наверно, не хлопал бы глазами.
Пилар. И кого бы вы посулили ему в таком случае?
Себастьян. Конечно, тебя. Ты ведь мастерица развязывать языки у солдатни.
Пилар. Перед вашей хитростью никто не устоит, сеньор. Но мне кажется, что с этим батальоном вам опасно иметь дело. Капитан у них настоящий мужчина.
Себастьян (саркастически). Ты бы не прочь заполучить его на ночку?
Пилар. Да, но сеньора запретила мне флиртовать с ним.
Себастьян. И правильно!.. Она боится, как бы ты не наделала глупостей.
Пилар. Вовсе нет! Просто она решила приберечь его для себя! (Со злостью.) Вот если бы он оказался выродком вроде Морено, она бы предоставила его мне.
Себастьян. Что тут удивительного?
Пилар. Меня давно перестали удивлять выходки этой заплесневелой девственницы! (Помолчав.) Откуда вы взяли, что она решила прибрать к рукам капитана?… Или, как выражаются глупцы, решила пожертвовать своим целомудрием?
Себастьян (доверительно). Вечером они допоздна разговаривали в библиотеке.
Пилар. О-о! А как вы это узнали?
Себастьян. Слышал за дверью.
Пилар. Вы подозрительней самой ревнивой женщины! Что же было потом?
Себастьян (гневно). Дуреха! Ты думаешь, что я позволю себе следить за доньей Инес? Ты чего строишь рожи как уличная девка?!
Пилар. Значит… после старого жирного жука свежей орхидеей Арко Ирис соблазнился элегантный кузнечик… Ну и как?
Себастьян (с возмущением). Ведьма! (Собирает книги и, враждебно оглядев Пилар, уходит вправо.)
Пилар расставляет чашки. Слева входит Эстанислао, в рубашке с расстегнутым воротом, с непокрытой головой, но с кобурой на поясе. Некоторое время он смотрит в парк, любуясь сиянием утра.
Пилар (кокетливо). Доброе утро, сеньор капитан!
Эстанислао (очнувшись). О!.. Доброе утро, Пилар!
Пилар. Хорошо ли вам спалось?
Эстанислао. Отлично! Давно так не спал.
Пилар. Я ведь говорила вам, что здесь не так уж плохо.
Эстанислао. Ты права, милая! Нельзя верить первому впечатлению об Арко Ирис. Лишь потом убеждаешься, как тут прекрасно!.. Ваши летописцы называют Андалусию страной, благословленной и христианским и мусульманским богами.
Пилар. Хуже нет, когда разные боги начинают благословлять одну и ту же страну. Простой смертный пе знает, кому служить.
Эстанислао (испытующе смотрит на нее). Но я полагаю, что ты истая католичка н служишь только своему христианскому богу?
Пилар. Беда в том, сеньор, что в дела христианского бога вмешиваются политические бесы.
Эстанислао. А неужели трудно разглядеть в делах божьих перст дьявола?
Пилар, Это не по силам даже ученым монахам-августинцам, сеньор! Не случайно именно в Севилье зародился образец любовников – грешный и проклятый Дон Жуан.
Эстанислао (с удивлением смотрит на нее). Серьезно?
Пилар. Да, сеньор! Андалусия – страна, где любовь превращает праведников в грешников, а девственниц – в кокоток.
Эстанислао. А ты из каких? Из девственниц или из кокоток?
Пилар. Неужели донья Инес не разъяснила вам вчера вечером?
Эстанислао (сухо). А почему она должна была это сделать?
Пилар. Старые девы нетерпимы к чужим грехам.
Эстанислао. Но донья Инес вовсе не похожа на старую деву. Это еще вполне красивая и сохранившаяся женщина.
Пилар. О да! У аристократов только и забот, что заниматься спортом и следить за своей внешностью.
Эстанислао. А она говорила о тебе столько хорошего.
Пилар. Какая ей выгода поносить меня?
Эстанислао. А тебе не кажется, что ты слишком груба с ней?
Пилар. Да и она со мной не слишком деликатна.
Эстанислао (после паузы). Ты так и не сказала, кто ты.
Пилар. Я грешница, сеньор!
Эстанислао. Так вот почему ты заглядывала ко мне ночью?
Пилар (невозмутимо). Я просто хотела предложить вам еще одно одеяло. Мне показалось, что ночь прохладная. (Вызывающе.) А вы что подумали?
Эстанислао (сухо). Я никогда не думаю плохо об испанских девушках, даже если голод или нужда заставляют их приходить ко мне среди ночи.
Пилар. Почему только голод или нужда, а не доброе чувство?
Эстанислао. Пусть и доброе чувство.
Пилар. Как это бывает с благородными дамами, правда? (Насмешливо посмотрев на Эстанислао, уходит вправо.)
Эстанислао усмехается п снисходительно качает головой. Входит Инес. Остановившись, – смотрит на Эстанислао и улыбается ему.
Эстанислао (бодро). Доброе утро, сеньора!
Инес. Доброе утро, капитан Браво! Все ли в порядке?
Эстанислао (с улыбкой глядя на нее). Да, сеньора! Все в полном порядке.
Инес. Может, вам не совсем удобно в вашей комнате? Вы так оживленно беседовали с Пилар. Ведь у нас все уже старое и обветшавшее.
Эстанислао. Но это же реликвии восемнадцатого века!..
Инес (с горечью). …покрытые плесенью бедной, благородной и униженной Испании! Вам, как видно, нравятся бесполезные безделушки?
Эстанислао. Да! Когда-то я мечтал стать художником.
Инес (с волнением). И почему же не стали?
Эстанислао. Меня исключили из академии… А ваша горничная умеет блестяще вести разговор. Как вы терпите ее комментарии?
Инес. Приходится терпеть… Она кокетничает с вами. Вы обратили внимание?
Эстанислао (пожав плечами). Мне не до тонкостей кокетства.
Инес. Мы только что встретились с ней в коридоре. Она была готова разорвать меня.
Эстанислао (усмехнувшись). Исконный якобинский гнев народа против аристократов. Он вспыхивает и великодушно угасает.
Инес. А почему сейчас он вспыхнул так неожиданно?
Эстанислао. Это доказывает, что классовый антагонизм существует и в анархистских коммунах.
Инес. Она бывшая содержанка моего отца. Теперь вам ясно ее поведение?
Эстанислао. Хотите бросить на нее тень, не удастся! Не она виновата, что стала содержанкой, а ваше общество.
Инес (с легким раздражением). Надо вам сказать, отец подарил ей небольшой хуторок, и она давно уже стала независимой. Но война заставила ее снова искать убежища у нас. Она вовсе не горничная, а вполне обеспеченная наглая особа, которая фактически все здесь прибрала к рукам. Следовательно, как женщины, мы поставлены в равные условия, и в ее положении нет ничего унизительного.
