Швандя (закуривает). А может, та местность меня не располагает.
Первый конвойный. А я думаю, тебя, бандита, на этой местности прикончить — и квит! Всё равно приговорённый.
Швандя. Это, конечно, спасибо за аккуратность. Только сначала в тюрьму меня доставьте.
Первый конвойный. Пока доставишь, рассвет, и повесить тебя за ночь не успеем.
Швандя. А мне не к спеху. (Поёт.)
Ох ты, шельма, ты, девчонка,
Что ж неправдою живёшь?
Первый конвойный. Брось. Не дери собачью глотку.
Швандя. Перед смертью требуется прочистить. (Поёт.)
Говорила — любить буду,
А замуж — обратно идёшь.
Первый конвойный. Не пой, говорят тебе, перед смертью!
Швандя. А после смерти голосу не хватит. А песня смерти не помеха.
Первый конвойный. То-то! Смерть рукой не отведёшь. И всё на свете суета и тлен. Вот ты, большевик, немцам продался, капитал с их получил, а на тот свет с собой не унесёшь.
Швандя. Где уж! Не донесёшь!
Первый конвойный. А! Много, видно, загрёб?
Швандя. Да, средственно.
Второй конвойный. А какую примерно сумму? Кайся же перед смертью!
Первый конвойный. Авось бог хоть малость греха скинет.
Швандя. Каяться-то не вещь, да кабы попа добыть.
Первый конвойный. Попа для вас, христопродавцев, не полагается, а я всё ж таки церковный староста.
Швандя. А! Ну, это подходяще.
Первый конвойный. Ну вот, говори, как на духу: сколько с ерманца за продажу веры-царя-отечества цапнул?
Швандя. Да, слава богу, не обидели. За веру по сто гульдов, обратно, на рыло пришлось, за царя по двести, аа отечество — оптом стервингами платили.
Первый конвойный. Сколько жо это на царские деньги?
Швандя. Да тысчонок, как бы не сбрехать, сорок.
Второй конвойный. Ох, чёртов буржуй!
Первый конвойный. Где они у тебя?
Швандя. При себе, конечно, я свой капитал никому не доверяю.
Первый конвойный. А ну покажь!
Швандя. Тебе покажи, а ты отымешь!
Второй конвойный. И следует! Пристрелить продажного паразита!
Первый конвойный. Значит, на тот свет унести хочешь?
Швандя. Зачем? Кабы б на этом свете надёжному хозяину пристроить. На помин души, и амба.
Первый конвойный. Дай сюда! Я надёжный хозяин.
Швандя. Ну, я вот лучше ему: он надёжней.
Первый конвойный. Да он батрак! У меня таких-то полон двор был.
Второй конвойный (первому). Ишь ты, живоглот!
Первый конвойный. Ну, давай добром. А я уж за тебя сорокоуст справлю.
Швандя. Сорокоуст маловато, папаша.
Первый конвойный. Давай, говорят! Давай, а то я тебя враз шлёпну. Руки вверх, бандит!
Швандя поднимает руки.
Где они у тебя? (Обыскивает, выворачивает карманы.) Ну? Сказывай точно.
Швандя. Были в карманах, может, обратно, за подкладку упали.
Второй конвойный. Да там и подкладки нет. Одни дырки!
Швандя. Значит, вывалились обратно.
Второй конвойный. В таких карманах капиталу не полагается.
Первый конвойный. Ты что же это, гад, смеяться? Сказывай, где деньги?
Швандя. Деньги у тебя, хозяин. А у меня только душа да вша.
Первый конвойный. Врёшь! Как бы не немецкие деньги, не грабил бы да не убивал.
Швандя. Кажись, не я — ты меня ведёшь убивать. Да за это же немецкие деньги требуешь, продажная твоя шкура жирная!
Первый конвойный. Брешешь! Я не за немецкие деньги, а за свою землю воюю!
Швандя. И я за то же…
Первый конвойный. За что?
Швандя. За твою землю! Чтоб у тебя отнять, да вот ему, товарищу, обратно дать.
Первый конвойный (в бешенстве вскинул ружьё). Так ты ещё грозиться, бандит? Измываться! Ну-ка, отойди! Спиной, падаль, повернись!
Швандя. Без привычки вряд ли.
Первый конвойный (второму). Ты! Бери его на мушку! Что стоишь?
Второй конвойный. А ты его не трожь!
Первый конвойный. Что! Стреляй, говорю, не то самого, как собаку…
Второй конвойный (отскочив и целясь). Да я тебя, кулацкая морда, скорей…
Швандя (схватив первого конвойного за руки). Товарищ, стой! Не трать даром пулю, не делай тревоги.
Первый конвойный. Кара…
Швандя (зажав ему рот). Тащи-ка его в сторону, в овраг.
Уносят первого конвойного в темноту. Выстрел. Быстро возвращаются.
Второй конвойный. Куда ж теперь?
Швандя. Местность знакомая. Располагает. Тебя как звать?
Второй конвойный. Егор.
Швандя. А! Егорий, который на белом коню. Ну, мы покеда пешком… Сюда, Егор. Это дорога в каменоломни.
Уходят.
ЗанавесВечереет. С половины действия сумерки. Комната первого действия. Трёхцветные флаги. Плакаты, афиши о танцах: «В пользу вооружённых сил юга России». За аркой сидит Панова. Колосов чинит провода. В дверях появляется Любовь Яровая.
Любовь. Что узнали?
Колосова. Ничего. Все утверждают: жегловцам смертной казни не избежать. Ждут только пакеты с утверждением приговора.
Любовь. Это мы знаем, не помилуют. Но когда? Сейчас Швандя был от Романа. Он отобьёт жегловских товарищей, когда их будут вести на казнь. Необходимо узнать, когда, где?
Колосова. Казнить будут немедленно по утверждении приговора.
Любовь. Но вот когда это утверждение будет получено?
Колосова. Может быть, уже получено.
Любовь. Да в том-то и дело! Панова всё знает.
Вбегает молодой человек — дирижёр танцев.
Дирижёр. Господа, сегодня танцы до рассвета!
Любовь. Что?
Дирижёр. Что? Танцы с летучей почтой. Я сам дирижирую. (Поправляет афишу и убегает.)
Любовь. Я ухожу, чтобы Михаила не встретить.
Колосова. Вы с ним после того не встречались?
Любовь. Нет. Объяснились и… всё. (Уходит.)
Входит Панова.
Панова. А в карманах что-то есть.
Колосова. Возможная вещь. (Вытаскивает два яблока.) Две вещи. (Угощает.)
Панова. В тех комнатах вчера света не было.
Колосова. Всё рвутся ваши струны, музыканты его величества. (Уходит.)
Входят Кутов и Елисатов.
Елисатов. С приездом, полковник. Давно изволили вернуться?
Кутов. Только что. Прямо с фронта. Здравствуйте, Павла Петровна. Сделал доклад его превосходительству о новой блестящей победе под Селезнёвкой. Вам известны трофеи?
Елисатов. Как же! Семьдесят пленных и четыре пулемёта.
Кутов. Ошибка. Сто семьдесят пленных.
Елисатов. В телеграмме…
Кутов. Исправьте. Четырнадцать пулемётов и, кроме того, девять орудий.
Елисатов. Уже напечатано, но можно «по дополнительным сведениям».
Кутов. Напечатайте также, что состояние духа в армии превосходное. Население же во многих местах чуть не поголовно записывается в добровольцы.
Елисатов. А как у противника?
Кутов. Полное разложение. Три четверти в дезертирах, остальных подгоняют штыками и пулемётами. Гидра революции издыхает, и недалёк тот момент, когда весь русский народ единым сомкнутым строем встанет за единую неделимую Россию и с криком: «С нами бог…».
Панова ушла.
Елисатов. Привезли что-нибудь?
Кутов. Сахар.
Елисатов. Много?
Кутов. Семь пудов.
Елисатов. Цена?
Кутов. Семьсот тысяч.
Елисатов. Полковник, не жадничайте.
Кутов. Шестьсот — ни копейки меньше.
Елисатов. Мой.
Кутов. Деньги сейчас.
Елисатов. Завтра.
Кутов. Через час и ни минутой позже.
Входит Панова.
