Хрущ. Сестричка, прощай!
Татьяна. Ты куда?
Хрущ (смутившись). Да тут… дельце небольшое… (Смотрит себе на сапог.) Эх, и подлая ж подошва… Утром прибью на место, а она к вечеру опять с места. (Пошёл, остановился. Возвратился, обнял сестру, поцеловал и быстро вышел.)
Татьяна. Ты что?.. Андрюша!
Хрущ скрылся.
(Перевела вопросительный взгляд на Кошкина.) Чего он?
Кошкин (читая, делает вид, будто он ничего не видел). Что случилось?
Татьяна. Поцеловал…
Кошкин. Кто?
Татьяна. Брат.
Кошкин. А… брат… Только-то.
Входит Панова. Татьяна уходит.
Панова. Товарищ Кошкин, подпишите.
Кошкин. Ну, товарищ Панова, вы как? С нами или остаётесь с белыми?
Панова. Я белых не люблю.
Кошкин. А красных?
Панова. Красных люблю.
Кошкин. Гм… За что же вам это красных любить? Кажись, не нашего вы поля?
Панова. А я не всех, только некоторых.
Кошкин. Кого ж к примеру?
Панова. Это уже военная тайна.
Кошкин. Да уж видать.
Панова. Вы о ком?
Кошкин. Здорово он прицеливается.
Панова. Не прицеливается, а приценивается. У него в карманах золота полно. Всё мне предлагается.
Кошкин (поднял голову от бумаг). Какого золота?
Панова. Кольца, браслеты, часы. Объявлено: могу получить, когда захочу.
Кошкин. Ну, вы… гражданка Панова… слушайте!
Панова. Слушаю, товарищ Кошкин!
Кошкин. Не шутите. Грозной мне кровью спаянный брат!
Молча смотрят друг на друга.
Свет переносится в приёмную. Входит Грозной, за ним Дунька. Из кабинета появилась Панова.
Дунька. Товарищ Грозной, почему у меня грузовик отнят?
Грозной. Какой грузовик?
Дунька. Только что я всела в машину, а он кричит: «Высядь!» Да что б я из автомобиля да высела!
Грозной (Дуньке). Убирайся к чёртовой матери!
Дунька. Ну, ты, пожалуйста, на баса не бери. Я сама могу на пушку.
Грозной. Да пошла ты! Гм…
Дунька. Да я и до товарища совнаркома доступиться могу!
Входит Кошкин.
Грозной. Брысь!
Дунька ушла.
Товарищ Панова, готовьте бумаги к эвакуации.
Кошкин. Ну, Грозной, дай курнуть. (Пановой.) Печатайте: «Оставляя по требованию стратегии город на самое кратчайшее время, приглашаю граждан сохранять полный…»
Грозной. Тюрьму, надо приказать, чтобы ночью очистили, — всех под гребло.
Кошкин. А что? Разве это уже так нужно?
Грозной. А что ж, даром мы их кормили?..
Панова. Какой вы, товарищ Грозной, жестокий.
Грозной. У революционера, товарищ Панова, сердце должно быть стальное, а грудь железная.
Кошкин. Верно, Грозной!.. Верно, Яша! (Хлопает грудь.) О, да у тебя она… золотая, что ли? Звенит…
Грозной. Очень просто!
Кошкин. А ну, покажь!
Грозной. Ну, так я пошёл осматривать.
Кошкин. Да ну, Грозной, покажь, расстегнись!
Грозной. Брось, Рома, шутковать!
Кошкин. Да ну уж, не ломайся, свои!
Грозной. А, пошёл ты… Нашёл время!
Кошкин (грозно). Грозной, расстегнуться! Ну!
Грозной. Да тю на тебя…
Кошкин. Грозной, в два счёта…
Грозной (выхватывает револьвер). Ну? что за шутки!
Кошкин (в руках револьвер). Именем революции! Револьвер на стол!
Грозной кладёт револьвер на стол.
Что в карманах — тоже на стол!
Грозной выкладывает из кармана золотые вещи.
Ах ты… бандит! Махна! Марш на коридор!
Грозной в сопровождении Кошкина выходит в коридор. Вопль Грозного: «Рома, прости!» Голос Кошкина: «К стенке!» Выстрел.
Входит Кошкин. Пауза.
(Продолжая диктовать.) Продолжайте… «Оставляя город в полном революционном порядке… приглашаю граждан…».
ЗанавесГородская улица. Спешно заканчивается эвакуация. Под городом артиллерийская стрельба сменяется ружейной и пулемётной. В угловом доме, занятом революционными учреждениями, раскрыты все окна и двери. Дунька торопливо заканчивает погрузку вещей на телегу. Сцена пуста. Носильщик проходит к возу.
Дунька. Подожди, говорю, сатана! Сюды ещё можно кушнеточку вкласть. Трюмо ложи сверху. Чемайдан становь сбоку. Ну, езжай, да скорей! Ой, господи ж! (Забрала вещи, ушла.)
Входит Чир.
Чир. Так, так, так… «Да бежат грешницы от лица божия». (Ушёл.)
Вышел Швандя, оглядывается.
Швандя. Даёшь!
Проносят ящики с оружием. Входит Кошкин.
Кошкин (чем-то сильно взволнован, но скрывает это). Швандя!
Швандя. Есть, товарищ пред!
Кошкин. За Любой Яровой послал?
Швандя. Сам слетал. Сейчас здесь будет. Товарищ Роман, что же это? Бой под городом. Значит, Жегловский мост не взорван?
Кошкин. Значит.
Швандя. И Вихорь с ребятами не вернулись.
Кошкин. Не вернулись… Надо вернуть.
Швандя. Эх, надо было меня с Вихорем отправить.
Кошкин. А может, надо было Вихоря с Грозным отправить.
Швандя. Иду выручать! (Метнулся.)
Кошкин. Стой! Не сметь с поста отлучаться! Как у тебя, всё сделано?
Швандя. Последние ящики ребята уносят.
Кошкин. Кончай скорей, да сам уноси ноги, а то зашьёшься.
Швандя. Нет уж, это вы обратно. Вы сами, товарищ пред, лучше поскорей отсюда — ведь вас здесь всякий хлопец знает…(Проходящим рабочим.) Даёшь… (Скрылся.)
Входит Елисатов.
Кошкин. Товарищ Елисатов, езжайте в автомобиле.
Елисатов. Нет, езжайте вы, дорогой Роман, пора!
Кошкин. Я уйду последним.
Елисатов. Нет уж, лучше я. Вы слишком нужны революции. Я же буду направлять эвакуацию до последнего момента.
Кошкин. А вы знаете, где последний момент? Делайте, что я говорю. Только отдайте расклеить вот это, напечатанное, и езжайте на вокзал.
Елисатов ушёл. Входит Яровая.
Любовь. Товарищ Роман, что же вы не уходите? Выходы из города заняты.
Кошкин. Ничего, выйдем.
Любовь. Но вас могут схватить!
Кошкин. Меня-то едва ли, а вот Вихоря, Мазухина, Хруща и всех жегловцев, кажется, схватили.
Любовь. Ай! Что же делать?
Кошкин. Вопрос правильный. За этим и вас позвал. Нужно разузнать точно. Если схвачены, при каких обстоятельствах и где они? Поручаю вам.
Любовь. Будет всё сделано. Только уходите скорее.
Кошкин. Скорей, чем нужно, не выйдет. (Крепко жмёт ей руку. Уходит.)
Любовь провожает Кошкина. Вбегает Дунька.
Дунька. Ой, господи ж! Ой, мамочки!
Входит Елисатов.
Елисатов. Что же вы, товарищ Дуня, вернулись?
Дунька. Ой, боже ж мой, да где ж товарищ комиссар? Там уже не пропущают. Белые дороги займают. Надо на Замостье правиться.(Ушла.)
Елисатов (вслед Дуньке). Так правьтесь, а то как бы трюмо не повредили. (Ушёл.)
Входит Швандя, осматривается.
Швандя. Давай!
Входят рабочие с ящиками. Остановились.
Ну, что стали?
Рабочий. Да вон какую-то халду чёрт несёт.
Швандя. Где? Ну, это раз плюнуть! (Бросается к проходящей Махоре, обнял её.)
Рабочие проносят за её спиной ящики.
Ну, прощайте, Анюточка.
Махора. Анюточка?! А я ж Махора!
Швандя. Да неужели ж! До чего пахучее имя! Ну, прощайте! Не скучайте!
