Катерина. У нас с тобой разные интересы, капитан. Честь мужчины на острие шпаги, ее всегда защитишь. А меня он превратил в потаскуху, это труднее исправить. (Пауза.) Ночью город будет взят. С войной покончено. Все разбредутся. Он придет сюда, и я спрошу его, как он намерен со мной поступить. Если он оставит меня при себе...
Офицер. Гёц оставит тебя при себе?! Да ты с ума сошла! Что он станет с тобой делать?
Катерина. Если он оставит меня, ты к нему не прикоснешься.
Офицер. А если он тебя прогонит?
Катерина. Что ж, тогда он твой. Если я крикну: «Ну, пеняй на себя!» — выходи из укрытия, он в твоих руках.
Офицер. Не нравится мне это: не люблю, когда дело зависит от юбки.
Катерина (все это время посматривавшая наружу). Ну что ж, тогда тебе придется встать на колени и просить его о пощаде. Вот он.
Герман быстро прячется. Катерина смеется.
Гёц, Катерина, Герман в укрытии, позже Франц.
Гёц (входя). Чему ты смеешься?
Катерина. Своим снам. Видела тебя мертвым, с кинжалом в спине. (Пауза.) Ну, он заговорил?
Гёц. Кто?
Катерина. Поп.
Гёц. Какой поп? Ах, да, конечно.
Катерина. Значит, сегодня ночью?
Гёц. Тебя это не касается! Сними с меня сапоги!
Катерина снимает с него сапоги.
Конрад убит.
Катерина. Знаю. Весь лагерь об этом знает.
Гёц. Дай мне вина! Это нужно отпраздновать.
Катерина подает ему вино.
И ты тоже пей.
Катeрина. Не хочу.
Гёц. Пей! Черт возьми, сегодня праздник.
Катерина. Чудесный праздник: начался убийством, кончится побоищем.
Гёц. Самый лучший праздник за всю мою жизнь. Завтра я отправлюсь в свои поместья.
Катерина (взволнованно). Так скоро?
Гёц. Так скоро! Вот уже тридцать лет, как я мечтаю об этом Больше и дня не стану ждать.
Катерина кажется встревоженной.
Тебе нехорошо.
Катерина (овладевая собой). Ты заговорил о своих землях, а тело Конрада еще не остыло.
Гёц. Вот уже тридцать лет, как я владею ими тайно. (Подымает свой бокал). Пью за свои земли, за свой замок. Чокнись со мной.
Она молча поднимает бокал.
Говори: пью за твои земли!
Катерина. Нет.
Гёц. Отчего же, девка?
Катерина. Они не твои. Разве, убив брата, ты перестал быть незаконнорожденным?
Гёц смеется и хочет ударить ее. Она уклоняется от пощечины и хохочет, откинувшись назад.
Земли передаются по наследству.
Гёц. Да меня хоть озолоти, я не принял бы наследства. Своим я считаю лишь то, что беру сам. Ну, будешь ты пить, не то рассержусь.
Катерина. За твои земли! За твой замок!
Гёц. Пусть по замку ночами бродят разгневанные призраки.
Катерина. Конечно, комедиант. Что бы ты стал делать без публики? Пью за призраков! (Пауза.) Итак, мой милый, твое лишь то, что ты сам взял.
Гёц. Только это.
Катерина. Но кроме замка и поместий ты владеешь еще сокровищем, которому нет цены, ты как будто совсем о нем позабыл.
Гёц. Что за сокровище?
Катерина. Это я, мой дорогой. Разве ты не взял меня силой? (Пауза.) Что же ты намерен делать со мной?
Гёц (глядя на нее, думает). Заберу с собой.
Катерина. Заберешь с собой? (Шагает в нерешительности.) Зачем ты берешь меня с собой? Чтобы поселить потаскуху в историческом замке?
Гёц. Да, и положить тебя в постель моей матери. (Пауза.)
Катерина. А если я откажусь, если не пойду за тобой?
Гёц. Надеюсь, ты не станешь отказываться.
Катерина. Ага, значит, увозишь меня силой? Это мне нравится. По своей воле мне идти за тобой стыдно. (Пауза.) Почему ты всегда стремишься силой взять то, что тебе, быть может, отдали бы даром?
Гёц. Чтоб знать, что я получу свое, хоть и не добром. (Подходит к ней.) Взгляни на меня, Катерина! Что ты скрываешь от меня?
Катерина (быстро). Я? Ничего!
Гёц. Ты с некоторых пор переменилась. Ведь ты меня все так же ненавидишь?
Катерина. Будь спокоен. Все так же.
Гёц. И все еще во сне мечтаешь меня убить?
Катерина. Не раз за ночь.
Гёц. И ты всегда помнишь, что я осквернил и унизил тебя?
Катерина. Всегда.
Гёц. Ты с отвращением переносишь мои ласки?
Катерина. Они меня приводят в дрожь.
Гёц. Великолепно! Если бы ты сказала, что испытываешь блаженство в моих объятиях, я тотчас же прогнал бы тебя.
Катерина. Но...
Гёц. Я ничего не хочу принимать, даже любви женщины.
Катерина. Почему?
Гёц. Я слишком многое брал от других. Вот уже двадцать лет, как все милостиво дают мне подачки. Жалуют даже воздух, которым дышу. Незаконнорожденный должен целовать кормящую его руку. О! Теперь я буду давать сам! Как я буду щедр!
Франц (входя). Посланец его преосвященства здесь.
Гёц. Пусть войдет.
Франц уходит.
Те же и банкир.
Банкир. Я — Фукр.
Гёц. Я — Гёц, а ее зовут Катериной.
Банкир. Счастлив приветствовать столь великого полководца.
Гёц. Рад приветствовать столь богатого банкира.
Банкир. Я принес вам три превосходные вести.
Гёц. Архиепископ победил, мой брат мертв, его имение стало моим Не так ли?
Банкир. Совершенно верно. Что ж, я...
Гёц. Отпразднуем это. Вы выпьете с нами?
Банкир. Мой желудок больше не переносит вина. Я...
Гёц. Не хотите ли эту красивую девушку? Она принадлежит вам.
Банкир. На что она мне — я слишком стар.
Гёц. Бедная Катерина! Он тебя не хочет. (Банкиру.) Может, вы предпочитаете мальчиков? Я пришлю вам вечером к вашей палатке.
Банкир. Нет, нет! Никаких мальчиков! Никаких мальчиков. Я...
Гёц. А что вы скажете о ландскнехте? Есть у меня один — рост шесть футов, лицо заросло волосами — ни дать, ни взять Полифем.
Банкир. О! О! Только не...
Гёц. В таком случае мы одарим вас славой. (Зовет.) Франц!
Франц появляется
Ты проведешь банкира через лагерь. Пусть солдаты кричат. «Да здравствует банкир!» Пусть кидают вверх шапки.
Франц уходит.
Банкир. Я вам весьма обязан, но мне хотелось бы сначала побеседовать с вами наедине.
Гёц (удивленно). Но разве мы с самого начала не наедине? (Показывая на Катерину.) Ах, она? Ну, она вроде комнатной собачонки, говорите без стеснения.
Банкир. Его преосвященство архиепископ всегда отличался миролюбием, вы знаете, что ваш покойный брат повинен в этой войне...
Гёц. Мой брат! (С яростью.) Если бы эта старая кляча не довела его до крайности...
Банкир. Господин...
Гёц. Позабудьте о том, что я вам сейчас сказал. Я был бы вам признателен, если бы вы не касались имени моего брата. В конце концов я ношу по нему траур.
Банкир. Итак, его преосвященство решил отметить воцарение мира исключительными мерами милосердия.
Гёц. Браво! Он решил открыть тюрьмы?
Банкир. Нет.
Гёц. Желает ли его преосвященство, чтобы я освободил от наказания тех солдат, которых решил покарать?
Банкир. Несомненно, его преосвященство этого желает. Но задуманная его преосвященством амнистия носит более широкий характер: его преосвященство желает распространить ее на жителей Вормса.
Гёц. Ах, вот как!
Банкир. Его преосвященство решил не карать их столь строго за временные заблуждения.
Гёц. Что ж, превосходная мысль.
Банкир. Неужели мы договорились? Так быстро?
Гёц. Да, договорились окончательно.
Банкир (потирает руки). Значит, все обстоит отлично; вы — разумный человек. Когда вы намереваетесь снять осаду?
Гёц. Завтра все будет кончено.
Банкир. Завтра? Это все-таки немного рано. Его преосвященство желает вступить в переговоры с осажденными. Если ваша армия пробудет под стенами города еще несколько дней, это облегчит переговоры.
Гёц. Понятно. А кто же будет вести переговоры?
Банкир. Я.
Гёц. Когда?
Банкир. Завтра.
Гёц. Невозможно.
Банкир. Почему?
Гёц. Катерина, сказать ему?
Катерина. Конечно, мое сокровище!
Гёц. Ты ему и скажи. Я просто не смею, это его слишком огорчит.
Катерина. Завтра, банкир, все горожане будут мертвы
Банкир. Мертвы?
Гёц. Все.
Банкир. Все мертвы?
Гёц. Умрут все. Этой ночью. Видите ключ: это ключ от города. Через часок мы начнем их убивать.
Банкир. Всех? Даже богачей?
