твою голову, — старческая ладошка похлопала меня по руке. — Эти каменные джунгли кишат хищниками и змеями и, иногда, чтобы выжить, люди становятся похожими на них, маскируются. Я не побуждаю тебя стать как они, но побуждаю защищать себя, бороться за своё счастье и уметь укусить в ответ — это самозащита, а не преступление. Чета Романенко мне знакома очень хорошо, они не покривят душой и пойдут по головам. И, если один из них объявил тебе войну, то нужно собраться и держать оборону. Не расслабляться.
Мы сделали круг по саду и двинулись обратно в дом.
— Спасибо, что составила компанию, — улыбнулся свёкр, когда я проводила его до комнаты.
— Спасибо, что пригласили, — забрала у него канадку и усадила в кресло. — Мне даже понравилось, — искренне улыбнувшись, выпрямилась.
— Тогда буду приглашать тебя почаще. А то Анна Леонидовна кроме светских и политических новостей мне ни о чём не говорит.
— Тогда вам придётся слушать о десертах, — засмеялась я.
— Это же детская мечта, — старик хитро подмигнул мне, в чём увидела полную копию Геры. В душе вновь тоскливо резануло.
После разговора с отцом мужа, приняла чёткое и волевое решение не просить, а требовать теперь разговора с Германом. Заняла позицию в гостиной на диване. Пришёл опять за полночь. Запах алкоголя дошёл до моего обоняния.
— Че не спишь? — резко бросил мужчина и, шатаясь, прошаркал к бару. Хохотнул. — Жена спалила бухого муженька. А где скалка?
Да, облом. Разговора не выйдет.
— Скалка мне дороже, чем твоя черепушка, — сердито буркнула я и направилась наверх.
— Во-о-о-от она, бабская натура, — пьяно пропел муж и запутался в ногах. — Вещичку подороже и милый любимый фьють, уже говно полное. Не ну-у-ужен!
— Ты пьян, — бросила презрительно и пошла наверх.
Войдя в гостевую спальню, начала готовится ко сну. Вздрогнула, когда в комнату с бутылкой виски ввалился Гера. Скептически осмотрел стены, кровать.
— Да, не наша с тобой хорома. Тесновато здесь.
— Нашу спальню кое-кто разнес к чертям, — ворчливо буркнула я.
Муж на секунду задумался, а потом захихикал довольный воспоминаниями.
— Да-а-а, было дело. Помню, — пропел снова и отхлебнул янтарную жидкость из горла. — А зачем нам спальня, а? Трахаться можно хоть где… Хотя "супружеская" — кр-р-расиво звучит. Потом дети там, элитно, без моральной грязи. Хотя мне с детками облом. Мрут как мухи. И ты вон ущербная вдруг тоже в этом оказалась. Даже не знаю, стоит ли лечиться…?
Откуда он узнал? Неужели, свекровь подсуетилась?! Да, наши матери явно нашли общий язык. Спасибо, мам, что сохранила всё в тайне…
Боль от моральной иголки потекла ядом по телу. Смотрю на любимого и не могу поверить в его слова. Но пьяный Герман мало, что соображая, продолжал разглагольствовать:
— Может, в моём случае, это всё наказание за какие-то грехи? Козлом-то я всегда был порядочным. Ни себе, ни людям. И тебя вон тоже, бедную овечку, атаковал, мучаю сердечную. Каков ублюдок! — смешок и вновь глоток из бутылки. Вальяжно упал на постель прямо в верхней одежде. — Тут правда миленько, — осматривал стены. — Не зря Тоха с Танькой частят сюда. Траходромчик завидный! — Смотрю исподлобья, как он делает новые глотки, потом выпячивает глаза, озарившись идеей. — А давай сюда переедем, а? Там спать с тобой мне в тягость как-то, после картин, что нарисовал у меня в мозгах Марат.
— Картин? — осеклась, холодея от догадок, которые ещё живым вопросом жили во мне, после того, что кричала Лика в тот роковой день.
— Ну ты и брательник мой. Голые… Чё ты тупишь, родная?
Ноги стали ватные, и я в тихом ужасе опустилась на край кровати. Это были не просто слова. Не повод позлить меня.
— Да ладно, Кексик, не расстраивайся. Я же тебе верю, — он приподнялся и, подтянувшись ближе ко мне, уложил голову на колени. Обхватил, как подушку и, кажется, собрался так спать. Закрыл блаженно глаза и промурлыкал: — Давай-ка баиньки, дефективная ты моя, — смешок и почти сразу же засопел.
Слышать столько унижений, тем более от него, уже не могла. Хотелось завыть, но зажала рот рукой, чтобы не разбудить пьяного мужа. Дыхание перехватывало, вырываясь из меня через раз.
Я и его брат в постели? Голые?! Что это значит?! Почему я ничего не помню?! Спросить его утром? Вряд ли, он и так скрыл это от меня… Для чего? Чтобы добить сейчас, после того как несколько дней не желает говорить со мной?
Слёзы задушили. Аккуратно освободилась от его головы и, сдерживая схватками рвущееся из груди рыдание, ушла в ванну. Холод воды должен отрезвить, помочь хоть немного. Выкрутила кран, умыла лицо, нещадно смочив волосы и позволяя ледяной воде охлаждать мой опалённый мозг. Взглянула на себя в зеркало. Ущербная… Дефективная… Собственную измену мужу даже не заметила. Вдруг представила, что моё тело трогал и целовал Марат. А если был акт? Если я всё же с ним переспала? Гнев и ярость на себя, но всю эту проклятую семейку вылился в мой рык и ударом кулака в зеркало над умывальником. Россыпь осколков внутри раковины начала мгновенно смешиваться с капелью крови. Крупный осколок остался между костяшками, прорезав вены. Оставить всё так и сдохнуть? Сколько нужно времени, чтобы она вытекла из меня? Час?
Всё же чувство самосохранения оказалось сильней. Осколок доставать нельзя, помнила ещё с безопасности труда. Прикрыла рану бинтами и набрала Мишу. Заспанный и взволнованный ответ. Изложила вкратце свою беду.
— Сейчас буду. Скажи адрес.
— Нет, я приеду в третий травмпункт. На такси.
— Хорошо, жду тебя там.
Дал короткие указания, чем приостановить кровь. Вздохнула. Что ж свою боль ты заглушила другой, но в душе зазвенел приятный звоночек, что сейчас увижу Мишу.
Рана дико пульсировала, а кляксы окрашивали паркеты в доме. Пока ждала такси, заляпала ковёр в прихожей. Кое-как оделась и вышла к воротам, не сообразив, что волосы мокрые, а на улице минус восемнадцать. Охрана не лезла в дела хозяев, потому покорно выпустила меня за пределы.
Когда подъехала к больнице, мужчина ожидал возле шлагбаума. Вышла к нему. Глянул мельком на раненую руку.
— Глубоко вошло. Идём скорей, — приобнял сзади и повел к приёмному покою.
Очередь пропустила нас вперёд, регистраторша начала ворчать, что с подобным вызывают скорую, а она уже везёт туда, где дежурит ночной хирург.
— Павленко сегодня на дежурстве, если не ошибаюсь, — железным тоном встрял Михаил.
— Причём тут Павленко? Он — ординатор, — возмутилась регистратор.
— Женщина, я прошу отправить нас к ординатору. Сообщите, что запрос от Дементьева, — от такой мужской важности мурашки стартанули по телу галопом.
Регистраторша фыркнула и
