так же, – Джесси не подведет. Если, конечно, сама будет жива.
Последним из дома упокоения вышел Липшютц.
– Вот квитанция, господин Смит, – обратился он к Танненбауму. – Эти мерзавцы содрали с нас на пятьдесят долларов больше. Я с ними ничего не мог поделать. Гроб стоял во дворе на солнцепеке. Я был как в капкане.
– Вы все правильно сделали, – сказал Смит, складывая квитанцию. – Пожалуйста, извинитесь за меня перед Джесси, – обратился он затем к Хиршу. – Я не поклонник этого обычая – прощаться с умершим за рюмкой. К тому же я, к сожалению, совсем не знал Теллера.
– Но Джесси специально для вас приготовила селедку под шубой! – попытался остановить его Хирш.
Смит вздернул плечи.
– Я полагаюсь на вас, господин Хирш. Уверен, вы найдете нужные слова.
В знак приветствия он приложил руку к своей светлой шапочке и медленно двинулся прочь по запыленной улице.
– Что бы мы без него делали, – вздохнул Липшютц. – Нас даже похоронить было бы не на что. Он все оплатил. Ума не приложу, почему все-таки Теллер это сделал? Как раз сейчас? Когда американцы и русские побеждают и побеждают…
– Да, – отозвался Хирш с горечью. – А немцы все равно сражаются и сражаются, как будто защищают Святой Грааль. От этого ведь тоже можно прийти в отчаяние, вам не кажется?
– Вы уже были в музее Метрополитен? – спросил меня Реджинальд Блэк.
Я помотал головой. Он воззрился на меня с удивлением.
– Еще не были? Вот уж не думал! Я-то считал, вы его уже наизусть знаете. Для будущего торговца искусством пробел непростительный. Сходите прямо сейчас. Там еще открыто. И можете не возвращаться. На сегодня вы свободны. Так что времени у вас будет достаточно.
В музей я не пошел. Не решился. У меня было такое чувство, будто я все еще живу на тонком льду, под который совсем недавно не провалился лишь чудом. Последний ночной кошмар донимал мою память дольше, чем я ожидал, и вновь поселил во мне проклятую неуверенность, с которой мне пришлось столько бороться. Ничто не миновало, теперь я точно знал это, да и смерть Теллера подействовала на меня сильнее, чем я предполагал. Спастись-то мы спаслись, но только не от самих себя.
Я очнулся от размышлений лишь перед антикварным магазином Силверов. Внутри, между двумя белыми с позолотой креслами, в позе роденовского мыслителя сидел Арнольд Силвер, младший компаньон фамильного дела, паршивая овца силверовской династии, и мечтательно глазел на улицу. Когда я постучал по стеклу, он испуганно вздрогнул, потом пошел к двери.
– Редкое счастье лицезреть вас на рабочем месте, господин Арнольд, – пошутил я.
Арнольд расплылся в мягкой улыбке.
– Александра нет. Он сегодня обедает в кошерном ресторане «Берг». Я не пошел. Я ем по-американски!
– Надеюсь, в «Вуазане»? – предположил я. – Гусиная печенка была просто объедение.
Силверы, даром что однояйцевые близнецы, были полными противоположностями почти во всем, хотя родились с разницей лишь в три часа. Они напоминали мне еще более трагическую пару сиамских близнецов, из которых один брат был беспробудный пьяница, а другой трезвенник, на долю которого, по несчастью, выпадало не столько хмельное опьянение непутевого брата, сколько его свирепые похмелья со всеми радостями тошноты и головных болей. Это был единственный похмельный трезвенник, о каком мне доводилось слышать. Примерно такими же противоположностями были Арнольд и Александр, с той только счастливой разницей, что они, слава Богу, не срослись.
– Я тут бронзу неплохую присмотрел, – сообщил я. – В аукционном доме Шпанирмена, на Пятьдесят девятой улице. Это на аукционе ковров, торги послезавтра.
Силвер-младший только отмахнулся.
– Мне сейчас не до коммерции. Расскажите об этом моему фашисту-брату. У меня жизнь решается! Понимаете, жизнь!
– Еще бы! А кто вы по гороскопу? Когда родились?
– Я? Двадцать второго июня. А что?
– Значит, Рак, – констатировал я. – А Александр?
– Двадцать первого ночью. Зачем это вам?
– Значит, еще Близнец.
– Близнец? Конечно, близнец! Разумеется, близнец, кто же еще? Бред какой-то!
– Я имею в виду, по созвездию Близнец, он родился в последний день этого зодиакального знака. Это многое объясняет.
– Что именно?
– Ваши характеры. Они слишком разные.
Арнольд не сводил с меня недоуменного взгляда.
– И вы в это верите? Во всю эту чушь?
– Я верю и в куда большую чушь, господин Арнольд.
– А что за характер у Рака? Господи, слово-то какое мерзкое!
– Оно не имеет ничего общего с болезнью. Только с представителем фауны, которого с древних времен держали за отменный деликатес. Как омар, только гораздо нежнее.
– А по характеру? – не унимался Арнольд-жених.
– Глубина. Голос чувства. Тонкая восприимчивость, наклонности к искусству, привязанность к семье.
Арнольд заметно оживился.
– А в любви?
– Раки романтики. Даже идеалисты! Верны до гроба и держатся за свою любовь так крепко, что оторвать их у нее можно только вместе с клешней.
– Фу, какой жуткий образ!
– Ну, это символически. А в переводе на язык психоанализа это означает примерно вот что: отнять у вас вашу любовь можно, только вырвав у вас половые органы.
Арнольд побледнел.
– А мой брат? С ним как?
– Он Близнец, ему куда легче жить. Он двуликий Янус. Сегодня один, завтра другой. Меняет личины шутя. Ловкий, шустрый, остроумный, блестящий.
Арнольд понуро кивнул.
В тот же миг дверь распахнулась, и на пороге возник двойной близнец Александр, лоснясь от кошерной еды и попыхивая некошерной сигарой.
Арнольд бросил на меня красноречивый взгляд, умоляющий его не выдавать. Александр тем временем благосклонно со мной поздоровался и полез в карман за бумажником.
– Мы вам еще должны комиссионные за второй молитвенный ковер, – заявил он. – Сто пятьдесят.
– Разве не сто? Если не восемьдесят? – с неожиданной деловитостью перебил его Арнольд, этот мечтательный и глубоко ранимый Рак.
От возмущения я чуть не онемел. Каков предатель! Оттяпать у меня мои кровные! Не иначе задумал на эти денежки сводить свою конспиративную невесту в «Вуазан», если вообще не в «Павильон»!
– Сто пятьдесят! – твердо заявил Александр. – Заработаны в честном коммерческом поединке с вашим другом Розенталем! – Он выдал мне две банкноты. – На что будете тратить? Купите себе второй костюм?
– Нет, – ответил я, злорадно покосившись на Арнольда, этого астрологического выжигу, – на эти деньги я приглашу одну очень элегантную даму в «Вуазан», еще кое-что потрачу на адвоката…
– Тоже в «Вуазане»? – поддел меня Александр.
– Нет, у него в конторе. А на остаток выкуплю на аукционе в «Плаза-хаус» маленькую бронзу, которой господин Арнольд решительно пренебрег, – добавил я, отвешивая вероломному Раку очередную оплеуху.
– Арнольд сейчас не вполне вменяем, – сухо заметил Александр. – Если приобретете, дадите нам опцион?
– Разумеется! Я же ваш постоянный
