Входит Троянский конь. Встают пирамиды.
Иллюзионист. Нет, можно.
Камергер. Что за упрямец!
Поэт. Ваша светлость!..
Камергер. Оставь меня в покое! Нельзя внезапно вырастить Иудейское дерево [11], нельзя без реквизита заставить обнаженную Венеру появиться рядом с камергером!
Рядом с камергером возникает нагая Венера.
Иллюзионист. Нет, можно.
Поэт. Ваша светлость!.. (кланяется). Сударыня!
Камергер (ошарашенный). Я всегда задавался вопросом, кто эти женщины, которых вы, маги, принуждаете появляться в таком виде… Разбитные горожанки?
Иллюзионист. Или самолично Венера. Это зависит от умения иллюзиониста.
Камергер. Твое-то умение мне кажется бесспорным… Что ты предлагаешь?
Иллюзионист. С позволения вашей светлости, обстоятельства сами мне подскажут.
Камергер. Это значит оказать тебе большое доверие,
Иллюзионист. Весь к вашим услугам. Могу предложить немедленно в виде пробы маленький дивертисмент лично для вас.
Камергер. Вижу, ты и мысли читать умеешь.
Иллюзионист. Поскольку волнующую вас мысль разделяет весь двор, моя заслуга невелика. Да, ваша светлость, я могу, как вы того желаете, как желают все дамы в городе, поставить лицом к лицу мужчину и женщину, которые вот уже три месяца избегают друг друга.
Камергер. Прямо здесь?
Иллюзионист. И в эту самую минуту. Только рассадите любопытствующих.
Камергер. Ты строишь себе иллюзии. Правда, это твое ремесло… Но поразмысли, ведь мужчина, о котором идет речь, занимается сейчас последними подробностями придворного туалета своей супруги и с восхищением оглядывает ее. А женщина, со своей стороны, поклялась из ревности и с досады не появляться при дворе.
Иллюзионист. Да. Но предположите, что какая-нибудь собачонка стащит перчатку юной супруги и принесет ее в эту залу… Что сделает супруг? Предположите, что птичка, принадлежащая женщине, выпорхнет из клетки и прилетит сюда? Любимая птичка…
Камергер. Это не продвинет тебя ни на шаг!.. Стражу с алебардой вменено в высокую обязанность удалять собак из королевских покоев. Рядом с клеткой находятся на свободе два сокола без колпачков, принадлежащие принцу.
Иллюзионист. Да… Но предположите, что страж с алебардой поскользнется на банановой кожуре, что газель отвлечет соколов от снегиря.
Камергер. В нашей стране неизвестны ни бананы, ни газели.
Иллюзионист. Да… Нет… Известны, вот уже целый час. Африканский посланник очищал один из этих плодов, следуя за вами на аудиенцию, а среди его подарков я видел животных пустыни. В области магии за вами не будет последнего слова, ваша светлость! Поверьте!.. Подайте сигнал, рассадите зрителей, и вы увидите, как сюда войдут Берта и рыцарь…
Камергер. Сходить за дамами!
Поэт. Ваша светлость, зачем делать такое недоброе дело?
Камергер. Все равно, все станет известно, не сегодня, так завтра. Вы же знаете, какие языки при дворе.
Поэт. Это занятие придворных, а не наше.
Камергер. Любезный мой поэт, когда вы достигнете моего возраста, жизнь покажется вам слишком скучным театральным представлением. Ей в невероятной степени не хватает режиссуры. Я всегда видел, как в жизни запаздывают отдельные сцены, комкаются развязки. Те, кто должен бы умереть от любви, если и умирают, то с большим трудом, уже в старости. Раз уж у меня имеется под рукою волшебник, я наконец позволю себе роскошь поглядеть, как развертывается жизнь с быстротой и мерой, соответствующими не только любопытству, но и страсти человеческой…
Поэт. Выберите не столь невинную жертву.
Камергер. Эта невинная жертва, мой юный друг, отвратила рыцаря от его клятвы. Рано или поздно ее должно настигнуть возмездие. Если рыцарь и Берта встретятся и объяснятся сегодня, избавив нас от трехмесячного ожидания, которое потребовалось бы в жизни, если они коснутся друг друга поутру, если обнимутся вечером, вместо того, чтобы отложить свои объяснения и поцелуй до зимы или до следующей осени, суть интриги не изменится, но она станет более правдивой, более крепко сколоченной, а также и более свежей. В этом немалое преимущество театра перед жизнью, на сцене ничего не успевает прогоркнуть… Начинайте, волшебник!.. Что это за шум?
Паж. Это упал страж с алебардой.
Камергер. Все идет хорошо.
Поэт. Ваша светлость! Негожее это дело ускорять жизнь! Вы лишите ее величайших двух благ — рассеянности и лени. Кто вам сказал, что рыцарь и Берта по небрежности либо по привычке не избегали бы друг друга всю свою жизнь… Что это за крик?
Паж. Это соколы напали на газель.
Камергер. Превосходно! Давайте спрячемся… И вы надеетесь, волшебник, поддерживать такой ход событий в течение всего дня?
Иллюзионист. А вот и птичка…
Берта. Рыцарь.
Рыцарь (поднимая перчатку). Наконец-то! Я ее нашел!
Берта (ловя птичку). Наконец-то! Я держу ее!
Расходятся каждый в свою сторону, не видя друг друга.
Спрятавшиеся зрители высовывают головы и оживляются.
Поэт. Ах! Можно перевести дух!..
Дамы. Вы смеетесь над нами, камергер?
Камергер. Что за шутки, волшебник?
Иллюзионист. Ошибка режиссуры, как вы изволите выражаться. Сейчас я ее исправлю.
Камергер. Встретятся они или нет?
Иллюзионист. Чтобы не оставалось сомнений в их встрече, я их заставлю столкнуться.
Все снова прячутся за колонны.
Берта. Рыцарь.
Рыцарь (разглаживая вторую перчатку). Вот и пара!
Берта (снова ловя птичку). Ах, ты опять улетел!
Они резко наталкиваются друг на друга. Берта чуть не падает. Рыцарь хватает ее за руки. Они узнают друг друга.
Рыцарь. Ох, простите, Берта!
Берта. Простите, рыцарь.
Рыцарь. Я вам сделал очень больно?
Берта. Я совершенно ничего не почувствовала.
Рыцарь. Я грубиян?
Берта. Да…
Они медленно идут каждый в свою сторону.
Наконец Берта останавливается.
Берта. Приятное свадебное путешествие?
Рыцарь. Чудесное путешествие…
Берта. Блондинка, не правда ли?
Рыцарь. Блондинка. Там, где она, там солнце.
Берта. Солнечные ночи… А я люблю сумрак.
Рыцарь. У каждого свой вкус.
Берта. Так вы, должно быть, страдали в день вашего отъезда, когда целовали меня под сенью дуба?
Рыцарь. Берта!
Берта. А я не страдала… Мне нравилось…
Рыцарь. Моя жена тут, неподалеку, Берта!
Берта. Мне было хорошо в ваших объятиях. Хорошо навсегда!
Рыцарь. Вы сами разомкнули эти объятия! Кто, не теряя ни минуты увел меня в толпу ваших друзей из тщеславия, чтобы похвалиться уже не знаю чем?
Берта. Даже обручальный перстень снимают, чтобы показать его…
Рыцарь. Весьма сожалею. Перстень не понял.
Берта. Он сделал то, что делают все перстни… Он покатился… Под кровать…
Рыцарь. Что означает этот язык?
Берта. Я, несомненно ошиблась, говоря о кровати… Вы спали на гумне, на сене, среди крестьян… Вам приходилось наутро, после ночей любви очищаться щеткой?
Рыцарь. Из ваших слов я заключаю, что у вас еще не было ночей любви.
Берта. Не тревожьтесь. Будут…
Рыцарь. Не сомневаюсь. Но если хотите послушаться совета на будущее, оставьте своего любимого при себе, не отдаляйте его… Хоть вы, может быть, и не поверите, ваши черты на расстоянии стираются из памяти.
Берта. Будьте покойны, больше я его не выпущу из рук…
Рыцарь. Кто бы он ни был, не отсылайте его, так себялюбиво, далеко от себя, навстречу бессмысленным опасностям и смерти…
Берта. Надо думать, вам было очень страшно в этом лесу?
Рыцарь. Говорят, вы высокомерны. Когда вы его увидите, бегите к нему без колебаний и поцелуйте его на глазах у всего двора.
Берта. Так я и намереваюсь сделать… И даже если мы будем наедине!
Она целует рыцаря и хочет убежать, он ее удерживает.
Рыцарь. О, Берта! Вы сама гордость! Само достоинство!
