ЭГОН. Я передам ей от вас привет.
ДОЛИНА. Салют!
ЭГОН уходит. ДОЛИНА остается один, набивает трубку и смотрит в окно. Темнота.
В квартире ДУШАНА и ТЕРЕЗЫ. ТЕРЕЗА стоит перед зеркалом и смотрит на свой все более увеличивающийся живот.
ТЕРЕЗА. Ты меня любишь?
ДУШАН. Что?
ТЕРЕЗА. Я спрашиваю, ты меня любишь?
ДУШАН. Конечно, я тебя люблю.
ТЕРЕЗА. Ты уже давно не говорил мне этого сам. Что происходит?
ДУШАН. Я просто устал. Что такого может происходить?? Я слишком много на себя взвалил. Не справляюсь. Мне даже кажется, что я взялся не за тот конец.
ТЕРЕЗА. «Что я взялся не за тот конец…»
ДУШАН. Тебе нужно это повторять?
ТЕРЕЗА. Не нужно… Как дела у Долины?
ДУШАН. Думаю, он очень страдает. Не нужен ему никакой дом престарелых, никакой присмотр…
ТЕРЕЗА. А что ему нужно?
ДУШАН. Что ему нужно? Любовь, если тебе это что-нибудь говорит.
ТЕРЕЗА. Одна девочка, которая совсем недавно пришла в наше агентство, говорила, что он клеил ее пару лет назад на какой-то тусовке.
ДУШАН. Ну и что?
ТЕРЕЗА. Говорит, он был большим бабником. Как все артисты.
ДУШАН. Мне все равно, Тереза. Меня не интересуют тупые россказни каких-то тупых моделей.
ТЕРЕЗА. Так я, по-твоему, тупая?! Только потому, что я — модель?
ДУШАН. Я этого не говорил… Просто ты вращаешься в своем тупом обществе…
ТЕРЕЗА. А тупость очень заразна… ты это уже говорил. Причем совсем недавно.
Молчание.
ДУШАН. Ты думаешь иногда об Эгоне?
ТЕРЕЗА. Что?
ДУШАН. Я спрашиваю, думаешь ли ты иногда об Эгоне? Именно это я и хочу знать. Думаешь ли ты иногда о своем бывшем партнере? Вы ведь были вместе больше трех лет. Это долгий срок.
ТЕРЕЗА. Ты никогда не спрашивал меня про Эгона.
ДУШАН. Я спрашиваю тебя сейчас.
ТЕРЕЗА. Я не могу об этом говорить. И не хочу.
ДУШАН. Ты думаешь о нем постоянно?
ТЕРЕЗА. Что это пришло тебе в голову? Что с тобой?
ДУШАН. Вы ведь расстались по телефону, даже как следует об этом не поговорили.
ТЕРЕЗА. Я любила тебя. И рассталась с ним из-за тебя.
ДУШАН. Почему?
ТЕРЕЗА. Потому, что влюбилась в тебя. Вот почему. Боже мой, ведь это давно в прошлом!
ДУШАН. И ты думаешь, все так просто? Говоришь кому-то на протяжении трех лет, что он — мужчина всей твоей жизни, что ты хочешь иметь с ним семью, прожить с ним всю жизнь, а потом вот так, просто, влюбляешься в кого-то другого?! И выходишь за него замуж, ждешь от него ребенка… Это что, по-твоему, вполне нормально??
ТЕРЕЗА. О чем ты говоришь?! Моя история с Эгоном уже в прошлом. У каждого есть свое прошлое. И у тебя тоже.
ДУШАН. Но ваша история не была закончена.
ТЕРЕЗА. Я не буду с тобой это обсуждать, Душан.
ДУШАН. Эгон несчастлив с Тамарой. Ни с одной женщиной в жизни он не был счастлив. Только с тобой.
ТЕРЕЗА. Да что происходит?..
ДУШАН. Он сам мне это сказал. Единственное счастье, которое он испытал… была ты. Он все еще любит тебя. И вы идеально подходили друг другу. Вы оба были просто как одно целое… Он — ночь, ты — день… Он — свет, ты — тьма.
ТЕРЕЗА. Зачем ты меня мучаешь?
ДУШАН. Я только говорю правду. Ты же — убежденный последователь философии «правдизма», считаешь, что правда всего одна, а остальное — ложь. Вот я и хочу брызнуть тебе в лицо этой единственной правдой. Хотя предпочел бы брызнуть тебе туда чем-то совсем иным…
ТЕРЕЗА. Что?..
ДУШАН. Ты постоянно говоришь мне, что хочешь полной искренности в наших отношениях.
ТЕРЕЗА. Я этого не понимаю. И мне нельзя волноваться.
ДУШАН. Чего ты не понимаешь? Правды?
ТЕРЕЗА. Тебя.
Молча смотрят друг на друга. Темнота.
У родителей ЭГОНА. ЭГОН и МАТЬ сидят за столом на кухне.
МАТЬ. Я приготовила кислый фасолевый суп. Будешь?
ЭГОН. Кислый фасолевый суп буду.
МАТЬ наливает ЭГОНУ кислый фасолевый суп.
МАТЬ. Ты давно у нас не был.
ЭГОН. Некогда было. У меня работы много.
МАТЬ. Тебе надо бы работать в одном месте, если не хочешь заболеть. А так ты надорвешься.
ЭГОН. Мне это вполне подходит.
МАТЬ. В том-то и дело… Тебе это подходит. А вот я всегда находила время для родителей.
ЭГОН. Если ты хочешь поговорить на эту тему, я могу сразу же уйти.
МАТЬ. Ты эгоист.
ЭГОН. Всего хорошего. Привет отцу. (Встает.)
МАТЬ. Ты куда уходишь? А это я кому наливала? (Стоит с тарелкой супа в руках, ставит ее на стол.)
ЭГОН. Никуда я не ухожу. (Начинает есть суп.) Не слишком ли в нем много фасоли?
МАТЬ. Так ведь он фасолевый.
ЭГОН. Но мне кажется, в нем фасоли больше, чем обычно. Буду потом пукать.
МАТЬ. Пукать полезно.
ЭГОН хлебает суп.
ЭГОН. Где отец?
МАТЬ. Да где же ему быть?
ЭГОН. Он все еще туда ходит?
МАТЬ. Ходит. Сегодня утром я сказала ему, что это уже ненормально и что пора ему обратиться к врачу.
ЭГОН. И что он тебе ответил?
МАТЬ. Что рисовать на бутылочках флаги государств тоже не кажется ему признаком здоровья и что он обратится к врачу сразу же после меня.
ЭГОН. Он произнес такую длинную фразу?
МАТЬ. Я тоже удивилась. К тому же у него ухудшается слух. Он глухой как пень. И его отец, твой дедушка, тоже был глухим как пень. И ты когда-нибудь тоже будешь глухим как пень.
ЭГОН. Но отец был все же немного прав, мама. Относительно этих флагов. Это тоже не совсем нормально. Твое хобби.
МАТЬ. Люди их покупают, нам это неплохо помогает финансово, ведь на две пенсии не проживешь. Понимаешь? Это простой денежный расчет.
ЭГОН. Что ты сейчас рисуешь?
МАТЬ. Руанду. Красная, желтая и зеленая полоса, на желтой — большое черное «R».
ЭГОН. А что ты будешь делать, когда нарисуешь все флаги?
МАТЬ. Начну сначала.
С улицы приходит ОТЕЦ. Складывает зонтик. Последующие реплики в диалоге из-за глухоты он будет произносить громче, чем его собеседники.
Когда ты, наконец, запомнишь, что мокрый зонт в кухню не носят?
ОТЕЦ. Только после смерти.
ЭГОН. Привет, отец.
ОТЕЦ. Салют. Я думал, ты уже умер.
МАТЬ. Что за юмор у тебя…
ЭГОН. А мне это кажется остроумным.
ОТЕЦ. Что??
ЭГОН (громче). Говорю, что ты меня этим позабавил.
ОТЕЦ. Потому я это и сказал.
ЭГОН. Ты был на вокзале?
ОТЕЦ. На вокзале.
ЭГОН. Даже когда идет дождь?
ОТЕЦ. И когда дождь, и когда снег, и когда мороз.
МАТЬ. И когда светит солнце, и когда дует ветер, и хоть трава не расти.
ОТЕЦ. Не используй метафоры.
ЭГОН. С каких пор тебе мешают метафоры?
ОТЕЦ. Что ты говоришь?
ЭГОН. Говорю, с каких пор тебе мешают метафоры?
ОТЕЦ. Всю жизнь мешают. Выражаться нужно четко.
МАТЬ. Эгон тоже сказал, что это твое занятие — признак нездоровья.
ЭГОН. Мама, я этого не говорил.
МАТЬ. По-моему, человек, который ходит на перрон центрального вокзала и полдня сидит там и смотрит на приходящие и уходящие поезда, не может быть нормальным. И его не оправдывает даже то, что он сорок лет был железнодорожником.
ОТЕЦ. Я смотрю не на поезда, я смотрю на приезжающих и уезжающих людей. Раз уж сам я за всю жизнь задницы из этой дыры не вытащил, так хоть на людей с дорожными сумками посмотреть хочу. Но тебе этого никогда не понять.
МАТЬ. Это за сегодняшний день вторая длинная фраза. Наверно, не к добру.
ЭГОН. А ты не хочешь перебраться в аэропорт, отец?
МАТЬ. Юмор у вас какой-то одинаковый, мальчики. Можете пожать друг другу руку.
ЭГОН подает отцу руку.
ОТЕЦ. Ты что, уже уходишь?
ЭГОН. Действительно, глухой как пень.
