ДУШАН. С этой Магдой я связался только для того, чтобы смочь доказать самому себе, что я еще кое-что могу. Можешь ты это понять?
ЭГОН. Если кто-то хочет смочь доказать себе, что кое-что может, это я еще понять могу. Но ее-то это задело.
ДУШАН. Кто бы говорил. В свое время ты сам утверждал, что всегда кому-то приходится играть роль жертвы.
ЭГОН. Мне уже не хочется жить как на поле сражения. Ах, пипец… Знаешь, о чем я мечтаю? Об упорядоченной жизни. О семье, о детях…
ДУШАН. Да? Так поменяйся со мной.
ЭГОН. Как дела у Терезы?
ДУШАН. С минуты на минуту родит.
ЭГОН. Как странно.
ДУШАН. Что?
ЭГОН. Что моя бывшая подружка… любовь всей моей жизни скоро родит ребенка от моего лучшего друга.
ДУШАН. И что в этом странного? Такова жизнь.
ЭГОН. Понятно. Я уже, наверно, пьян.
ДУШАН. Я не хотел изменять Терезе. Понимаешь?
ЭГОН. Понимаю.
ДУШАН. Я сказал ей, что ты мне тогда говорил.
ЭГОН. Что?
ДУШАН. Что ты все время о ней думаешь и что она была женщиной твоей жизни.
ЭГОН. Ты придурок. Я же тебе говорил, чтобы ты ей это не говорил.
ДУШАН. Так и не надо было мне это говорить. Если хочешь сохранить тайну, держи ее при себе. Это слова Долины…
ЭГОН. И что она на это сказала?
ДУШАН. Что не понимает меня. Не могу сказать, что она счастлива со мной. А с тобой была бы.
ЭГОН. Не была бы. Со мной никогда не будет счастлива ни одна женщина.
ДУШАН. Ты что, голубой?
ЭГОН. Может, и так.
ДУШАН. А я с этой Магдой связался для того, чтобы выяснить, могу ли я еще испытывать страсть. С Терезой я страсти не испытываю.
ЭГОН. Что, у тебя не хочет вставать?
ДУШАН. Не хочет.
ЭГОН. И у меня не хочет.
ДУШАН. Не рановато ли еще?
ЭГОН. Может, курнем?
ДУШАН. Я уже пьян… А ты все еще чатишься?
ЭГОН. Так, изредка.
ДУШАН. Я читал, что где-то в Южной Англии в одной психушке есть такое отделение, куда ходят шизофреники, которые от сидения в чатах заработали себе раздвоение личности. От этого ведь запросто можно сойти с ума. Понимаешь, в Интернете ты можешь быть абсолютно кем угодно. (Фальшиво напевает.) «Зеркало снов… с ней можешь быть…»
ЭГОН. Пипец, вот это тема!
ДУШАН. Ты, главное, закрой тему с Долиной. Еще одно посещение, и хватит.
ЭГОН. Из этого теперь выйдет сценарий. Я чувствую.
ДУШАН. Эту фразу за все время, что я тебя знаю, ты говорил уже раз тысячу.
ЭГОН. Завтра я пойду к нему, давно не мог собраться. Снова завалила работа.
ДУШАН. В рекламе?
ЭГОН. В рекламе, кое-какие переводы и другая ерунда.
ДУШАН. Смотри не затягивай, Долина хочет уходить.
ЭГОН. Правда?
ДУШАН. Правда. Похоже на то…
ЭГОН. Это разве возможно? Я думал, что от вас не уходят… что к вам люди приходят доживать…
ДУШАН. Не всегда… Бывает, что складываются непредвиденные обстоятельства…
Молчание.
ДУШАН. Раз уж я такая свинья, выдать тебе секрет?
ЭГОН. Ты переспал с Арноштом?
ДУШАН. Случилось так, что к Долине стала приходить одна женщина. Наверно, он в нее влюбился. Стал просто другим человеком. И хочет уйти из-за нее.
ЭГОН. Да ты что?!
ДУШАН. Я серьезно.
ЭГОН. Пипец, вот это действительно сюжет!
ДУШАН. Немного с горчинкой…
ЭГОН. С горчинкой? Просто фантастический…
ДУШАН. Это твоя мать.
Темнота.
В квартире родителей ЭГОНА. На улице идет дождь. ОТЕЦ одевается и берет зонт, собирается уходить. Вбегает ЭГОН, весь промокший. Смотрит на ОТЦА.
ЭГОН. Ты ничего мне не скажешь?
ОТЕЦ. Салют!
ЭГОН. Что?!
ОТЕЦ. Ты что, тоже оглох? В твоем-то возрасте? Привет, говорю.
ЭГОН. Где мама?
ОТЕЦ. Ушла.
ЭГОН. Как ушла?
ОТЕЦ. Обыкновенно, собрала чемодан и ушла.
ЭГОН. Куда она ушла?
ОТЕЦ. Куда — не знаю, зато знаю с кем. С Долиной, представь себе. Она все никак не могла вспомнить название того сериала, ну и решила пойти и спросить его…
ЭГОН. Отец!! Но что же она все-таки сказала?
ОТЕЦ. Кому?
ЭГОН. Тебе!
ОТЕЦ. Мне? Что уже не хочет больше умирать, что имеет право на жизнь, что в Америке обычное дело начинать все заново в шестьдесят лет…
Сцена в ретроспективе.
МАТЬ упаковывает чемодан. Она в смятении. ОТЕЦ молчаливо за ней наблюдает.
МАТЬ. Я не хочу больше умирать, я имею право на жизнь. В Америке обычное дело начинать все заново в шестьдесят лет. Молчишь?
ОТЕЦ. А что я могу сказать?
МАТЬ. Ну не знаю, например, попытайся меня отговорить, попроси, чтобы я осталась…
ОТЕЦ. Не уходи. Останься… Это не работает… Я вижу, что ты решилась. Я же знаю, как ты себя ведешь, когда на что-то решишься.
МАТЬ. И ты так просто позволишь мне уйти после тридцати трех лет супружества?
ОТЕЦ. А что мне делать? Я просто огорошен.
МАТЬ. И понятно почему. Ты должен понять. Это как гром среди ясного неба. Да, знаю, я использовала метафору. Он тронул меня, очаровал. Мы дополняем друг друга.
ОТЕЦ. Он знает наизусть численность населения в государствах, которые ты рисуешь на стекле.
МАТЬ. Не будь циником. Мы дополняем друг друга абсолютно во всем. Этот человек открыл мне двери в совсем иной мир, пойми это.
ОТЕЦ. Что — это?
МАТЬ. Это ты должен понять.
ОТЕЦ. Это я никогда не пойму.
МАТЬ. Пожалуйста, позволь мне уйти. Не делай все еще сложнее, чем есть на самом деле. Мы же с тобой последние десять лет почти и не разговаривали, да мы даже не жили. Он меня освободил, иначе я бы тут сгнила!
ОТЕЦ. А что мы делали последние десять лет?
МАТЬ. Ты играл в спортлото и ходил смотреть на поезда…
ОТЕЦ. На людей…
МАТЬ. …на людей, а я рисовала на стекле флаги государств.
ОТЕЦ. Я думал, что нас все это устраивает. Что это просто определенный уровень, такой левел.
МАТЬ. Что за левел, я тебя умоляю! Еще удивляется, в кого наш Михал пошел. А у меня еще есть желания, мечты, у меня еще свои потребности… я женщина…
ОТЕЦ. Что — ты?
МАТЬ. Я женщина. Женщина.
ОТЕЦ. А почему ты мне ничего такого не говорила?
МАТЬ. Я думала, ты это замечал.
ОТЕЦ. Что ты женщина, я замечал, но об этих желаниях, об этом почему ты мне не сказала?
МАТЬ. Потому, что с тобой уже совершенно невозможно разговаривать. Ты потерял не только обаяние, шарм, чувство юмора…
ОТЕЦ. Слух…
МАТЬ. Слух… ты потерял и речь.
ОТЕЦ. Зато стал лучше видеть.
Возвращение к предыдущей сцене разговора ЭГОНА с ОТЦОМ.
ЭГОН. И ты позволил ей так просто уйти?
ОТЕЦ. А что я мог, по-твоему, сделать?
ЭГОН. Ты позволил уйти к какому-то спившемуся актеришке женщине, с которой прожил тридцать три года?
ОТЕЦ. Да еще и к коммунисту.
ЭГОН. Отец! Опомнись!
ОТЕЦ. Вот это сюжет, а?
ЭГОН. Это не сюжет, черт побери, это твоя жизнь!!
ОТЕЦ. Черт побери! Что это тебе вдруг не понравилось? Тебе, человеку, который запросто крадет сюжеты из каких-то там чужих жизней.
ЭГОН. Отец!!
ОТЕЦ. Не кричи на меня. Наверно, ее не устраивало то, что я потерял либидо.
ЭГОН. Я тоже потерял либидо, а ведь мне на тридцать лет меньше, чем тебе.
ОТЕЦ. Ты потерял кроме либидо еще и искру… раз уж зашел разговор.
ЭГОН. При чем здесь моя искра, речь о том, что от тебя ушла жена, а ты ничего не делаешь!
ОТЕЦ. Речь и о твоей искре тоже.
ЭГОН. Хорошо. Речь о моей искре, которую я потерял. Но мамы-то тут нет.
ОТЕЦ. Мама имеет на это право. Пусть попробует.
ЭГОН. Что? Пусть попробует?
ОТЕЦ. Сядь.
ЭГОН. Зачем мне садиться?
ОТЕЦ. Я кое-что тебе расскажу, и лучше, чтобы ты при этом сидел.
