– Что он сказал? – спросил Билл.
– Сленг, – пояснил Бузыкин. – Просторечие.
– Говорю тебе, Палыч, купи машину, – настаивал сосед.
– На какие шиши… Василий Игнатьич, поехали домой, ведь ясно уже, грибов нет.
– Сейчас поедем. Дай человеку с нашей природой ознакомиться. Нравится наша природа? – Он спросил это несколько даже грозно.
– Нравится, да, – радостно откликнулся англичанин. Натура Василия Игнатьича так и порывалась развернуться.
Он приглядывался к Биллу.
– Хотели бы отдохнуть пару деньков на свежем воздухе?
– Хочу, да.
– Могу устроить. Есть знакомый в санатории. Главный врач. Туберкулезный санаторий. Но это не опасно. Врачи же работают, ничего. Так вам на когда?
– Сейчас очень занят. Лучше следующий приезд.
– Тогда вы через Палыча сообщите. А ты, Палыч, хочешь, устрою? – без прежней уверенности спросил сосед.
– Не хочу.
– А зря, – успокоился тот.
Билл нашел гриб, показал.
– Гриб?
Сосед выкинул его.
– Поганка.
Они вышли на опушку. Дальше простиралось поле, речушка со старым мостом.
– Ну, все, лес кончился, – с облегчением сказал Бузыкин. – Поехали.
Сосед показал на голую пашню.
– Вот там роща будет, подосиновики должны быть, голову даю. Сейчас быстренько смотаемся и поедем.
Бузыкин остановился.
– Ну нет, вы как хотите, а я домой.
Сосед тоже остановился.
– Билл, ты хочешь домой?
– Не хочу.
– И я не хочу. Вот, Палыч, мы тебя не отпускаем.
– Что значит не отпускаем? Вы хотите собирать грибы? Вот и собирайте. А я не хочу, и все.
– Не хочешь – не собирай, так походи. Ты же в компании приехал?
Сосед зашагал дальше, через поле. Билл за ним.
– Василий Игнатьич, погоди! Куда это вы пошли? Я же сказал, что не пойду, а вы даже не реагируете, как будто меня здесь нет.
– Вот что, Палыч, – не оборачиваясь, сказал сосед. – Пришел в компании и уйдешь в компании.
– Нет, постойте! – вскричал Бузыкин. – Вот вы, Василий Игнатьич, простой и цельный человек, вас голыми руками не возьмешь. И вы, Билл, тоже простой и цельный человек, вас тоже голыми руками не возьмешь. Так вот я тоже простой и цельный человек, меня тоже голыми руками не возьмешь! И прошу вас привыкнуть к этой мысли!
Он поставил свою корзину на землю.
– Счастливо оставаться!
Повернулся и пошел обратно.
– Очень быстро, я плохо понял, – сказал Билл.
– Это хмель в нем говорит, – объяснил сосед.
Бузыкин отпер дверь в квартиру Аллы.
В прихожей стоял дядя Коля. Он смотрел молча, странно.
– Ключ, – сказал он.
– Какой ключ?
– От моей квартиры.
– Пожалуйста…
– Спасибо.
Дядя Коля спрятал ключ в карман.
– Большое спасибо!.. – добавил он гневно. Из комнаты Аллы слышался стук машинки.
– Что это с дядей Колей? – входя, спросил Бузыкин.
– Я ему все рассказала, – не переставая печатать, ответила Алла. – Секретов больше нет.
– Зачем?
– А затем, что врать надоело.
– Алла, когда ты позвонила Варваре, я действительно был у нее! Она тебе наврала, я не понимаю зачем! А потом я не мог тебе позвонить, потому что я ходил за грибами! Мы были в лесу!
– Врал бы в одном месте. А то и тут и там – хлопотно…
– Перестань хотя бы стучать, когда я с тобой разговариваю!
– Я работаю, Андрей Павлович. Иногда приходится подрабатывать.
– А я ведь тоже могу обидеться. И уйду. Что же дальше?
– Будешь спокойно жить со своей Ниной Евлампиевной. А я выйду замуж.
– За кого?
– Хотя бы за Пташука.
– А что, он сделал тебе предложение?
– В данном случае это зависит от меня.
Она печатала. Молчали.
– Ну что же. Единственное, чего я хочу, – это чтобы ты была счастлива. Если тебе будет хорошо, я буду рад.
– Ты будешь рад?.. Уйди! Уходи отсюда, я не могу тебя больше видеть!
Он направился к двери.
– А все-таки, Алла, не надо принимать скоропалительных решений. Сейчас я очень устал, ничего не соображаю. Пойду высплюсь, а завтра после работы я у тебя, и мы все решим окончательно.
Жена, дочка и ее муж Виктор сидели перед телевизором.
ДОЧЬ. А вот и глава семьи. Папка, ты где пропадаешь?
БУЗЫКИН. За грибами ходил.
ДОЧЬ. А где грибы?
БУЗЫКИН. Биллу оставил.
Жена усмехнулась.
– Ах и Билл там был с тобой?
БУЗЫКИН. Да, и Билл.
На телевизионном экране человек в немецкой форме надел черные перчатки, посмотрел на часы.
ДИКТОР. Отто Шлезингер знал: в его распоряжении осталось сорок минут.
БУЗЫКИН. Он так сорок минут будет лежать?
ВИКТОР. Нет, сейчас Ганс придет.
НИНА. Андрей, они уезжают.
БУЗЫКИН (глядя на экран). Куда?
ДОЧЬ. На остров Жохова. Это недалеко от Северного полюса.
БУЗЫКИН. Что это они, шутят?
НИНА. Нет, они не шутят.
ДОЧЬ. Там заболел гидролог, предложили Виктору. Всего на два года. Вернемся – ты еще не кончишь ремонт.
БУЗЫКИН. Постой! Когда вы едете?
ДОЧЬ. Завтра.
БУЗЫКИН. Завтра? Черт знает что!
НИНА. Андрей, ты что, их отпускаешь?
БУЗЫКИН. Нет, я вас не отпускаю.
ДОЧЬ. Папка! Милый! Мы уже договор подписали. Вот билеты.
ВИКТОР. С деревянной ногой – это Ганс. Сейчас сейф вскрывать будут.
ДОЧЬ. Да подожди ты со своим Гансом. (Выключила телевизор.) Сейчас мы вас запишем. Вы пойте, а я вас сфотографирую. Виктор, тащи вертушку.
НИНА. Может, нам еще сплясать на радостях?
ВИКТОР. Это же на память, Нина Евлампиевна. Мы всех записываем. А там будем слушать.
ДОЧЬ. Так, сядьте поближе. Виктор, включай. Пойте. Вспомните что-нибудь.
БУЗЫКИН.
Что стоишь, качаясь,
Красная рябина…
Нина вступила:
Головой склоняясь
До самого тына…
Господи, чушь какая-то!
Прижалась к мужу, заплакала.
Бузыкин лежал на диване. Поднялся, посмотрел на открытую дверь в комнату, где спала жена. Взял телефонный аппарат, понес его в ванную, запер дверь и открыл кран.
Алла спала.
Из коридора послышался телефонный звонок. Проснулась, босая побежала к телефону.
– Алла, это я. Я тебя разбудил?
– Неважно. Я слушаю.
– Завтра я не смогу к тебе прийти… Ты слышишь?
– Слышу.
– Тут такое дело. Лена с мужем улетают. Куда-то к черту на кулички.
– А почему они два часа назад никуда не улетали?
– Алла. Это долго объяснять, я тебе потом позвоню.
– Нет, дорогой, больше ты мне не позвонишь…
Она рванула трубку и со шнуром оторвала ее от аппарата.
Лил дождь. Жена Бузыкина под раскрытым зонтом стояла на дворе, кричала:
– Андрей!..
Бузыкин вышел на балкон.
– И миксер уложи, я забыла! Он на кухне, в нижнем ящике!
– Зачем миксер? Миксер-то им зачем?
– Давить соки! Витамины!
– Ладно…
Он вернулся на кухню, достал миксер, стал заталкивать его в картонную коробку. Позвонили в дверь. Открыл – перед дверью стоял Пташук.
– Здравствуйте, – смущаясь, сказал он. – Я к вам.
– Прошу.
– Я на секундочку. Вот, просили передать.
Пташук протянул ему бумажный пакетик. Бузыкин развернул – там были его часы.
– Спасибо, – сказал он. Положил их в карман. – Простите, мне собираться надо.
– Да, да… – Пташук мялся, не уходил. – Андрей Павлович, и еще. Алла Михайловна просила вам сказать, чтобы вы больше к ней не приходили. Такая нелепая миссия…
В дверь, мимо Пташука, протиснулся сосед. Он был подавлен, встревожен.
Когда Пташук, простившись, ушел, сосед спросил:
– Это кто?
БУЗЫКИН. Пташук.
СОСЕД. Из милиции?
БУЗЫКИН. Нет.
СОСЕД. Палыч, беда. Биля в вытрезвитель замели.
БУЗЫКИН. Зачем?
СОСЕД. После грибов пообедали – пошли в гастроном. Не хватило. Опять сходили. А там дружинники. Я говорю им: это профессор! Из Англии! Они ржут. Он в ватнике, я ему ватник подарил…
БУЗЫКИН. Где он сейчас?
СОСЕД. В пятом, у поликлиники… Я же их нормы не знаю, он хочет – беру, а то подумает, мы жмоты. Беги, Палыч, там до девяти.
БУЗЫКИН. Сейчас не могу. Жена на работу пошла отпрашиваться, а я сейчас соберусь – и в аэропорт. Вернусь – схожу.
СОСЕД. Я же тебе толкую, там в девять перерегистрация. Ему пятнадцать суток, а мне телегу на работу. Кто поил? Харитонов… И ты, – со значением добавил он.
БУЗЫКИН. Ладно.
СОСЕД. Ну, я пошел. Там трубы привезли… Если про меня будут спрашивать – молчи. Только оденься, а то подумают, что ты тоже…
Бузыкин сидел перед столом дежурного милиционера. Тот спрашивал:
– Фамилия?
– Флетчер.
– Имя?
– Билл. Два эл.
– Отчество?
– Не знаю.
– Что же вы, свое отчество забыли?
– Это не мое, это его.
– А я вас спрашиваю. У него же нет документов, с кого я буду штраф брать?
Бузыкин, с трудом собравшись:
– Бузыкин, Андрей Павлович…
– Имя?
– Прошу вас, нельзя ли побыстрей, у меня дочь улетает…
