Август
Август. Яблоки. Ясность.
Пониманье того, что случилось,
И желанная праздность,
Которая прежде лишь снилась.
Все прошло так, как надо,
Как задумано было судьбою.
Я отчетливо рада,
Что больше не буду с тобою.
Август. Зрелость. Покой.
Дом, доступный и ночи, и свету.
Я махаю рукой
Своему уходящему лету.
Болтаю самонадеянно.
В потерянности молчу.
Жалеть или нет о содеянном,
Не знаю и знать не хочу.
Сегодня не знаю. Казниться
Я завтра, быть может, начну,
А нынче легко веселиться,
Мотать и любовь и казну.
А нынче так просто заставить
В любое поверить со мной.
…Мне б только следов не оставить
На черной дороге ночной.
По добродетели скучая,
Хотя года давно не те,
Беседуем за чашкой чая
О сложности и простоте.
Мне те беседы — ножик острый,
Но их по правилам веду.
…А на ковре рисунок пестрый,
И листья пестрые в саду.
И мысли так пестры, и скоры,
И мимолетны, и чисты,
Живут, не вслушиваясь в споры,
Которые приносишь ты.
«Я по белым дорогам шла…»
Я по белым дорогам шла,
Все по белым дорогам,
Ничего на них не нашла,
Не узнала о многом.
Ведь на белых дорогах тех
Вечно долгий день повторялся,
Где сперва случался успех,
А потом терялся.
Где обиден каждый пустяк,
Где покой непрочен.
Мне на белых своих путях
Не хватало ночи.
Мне на белой своей судьбе,
На орбите круга,
Не хватало воли к борьбе,
Не хватало друга.
Не хотела с дружбой спешить,
Веря — день мой вечен,
Да к тому ж ее оплатить
Было нечем.
И не знать бы тоски лихой,
Если б вслед теперь не звенело:
Ни хорошей и ни плохой —
Никакой я стать не сумела.
«Что упало — то пропало…»
Что упало — то пропало,
А пропало много лет,
Ничего не перепало,
Лишь серебряный браслет.
Память, годы принимая,
От забвения уволь!
И ношу я, не снимая,
Сердоликовую боль.
Сердце новое освоит,
Но, ни капли не крутя,
Если спросишь: сколько стоит? —
Восемь лет, — отвечу я.
«Снова преступленье совершаю…»
Снова преступленье совершаю
Целый день, покуда не усну,
Снова быть подделкам разрешаю,
Снова настоящее кляну.
И, любуясь лихостью своею,
Замираю у предела зла.
…Осенью я быть такою смею,
Если добрым летом не смогла.
Ведь, минуя все хитросплетенья,
В срок, когда наступят холода,
Мне дарует легкое прощенье
Черезпеньколодная вода.
«Все лето прощалась — простилась…»
Все лето прощалась — простилась.
Все лето прощала — простила.
То осень на землю спустилась,
И горечь меня отпустила.
То горькие ветки полыни
Себя на ветру укачали.
…Простись и со мною отныне,
Прости и меня за печали.
Совсем невесело земле,
И, словно в сизом облаке,
Печать моя на хрустале,
Печаль моя на облике.
И старая моя судьба
Под желтым ветром кружится,
И новая твоя изба
С моей избой не дружится.
В твоей избе чисты полы,
Половики постелены,
Там потолки белым-белы,
Для праздника побелены.
Четыре красных там угла,
Не к ночи будь помянуто,
Четыре черных там узла
На совести затянуто.
Там чай и сахар на столе,
Но, словно в сизом облаке,
Печать моя на хрустале,
Печаль моя на облике.
Не обижаю,
Просто уезжаю,
Последний край свой
Снова приближаю.
Там церковь каменная,
Колокол большой,
Там осень пламенная
Над моей душой.
Там листья падают,
Дожди идут,
Там редко радуют,
Но вечно ждут.
И прижимаюсь я
К стеклу лицом,
И улыбаюсь я
Перед концом…
«Что само далось без боя…»
Что само далось без боя,
Без утраты минуло.
Птичье счастье голубое
Было, да отхлынуло.
Божья птица на ладони,
А кругом ветра.
Я о доле, я о доле
С самого утра.
За ленивыми лесами,
Злому декабрю
Я о маме, я о маме
Нынче говорю.
Я шаманю,
Я шаманю,
Вплоть до самого утра,
Утешаю твою Маню
У надежного костра.
Утешаю да голублю,
Голубикою кормлю,
Что не мной ты навек сгублен,
Нынче врать себе велю.
Не горжусь таким обманом,
За обман меня прости.
Говорю я, что туманом
Сбит ты с верного пути.
И смеюсь я и рыдаю
У огня, средь темноты,
Убедительно гадаю,
Что еще вернешься ты.
«Слышишь, мой милый, труба проиграла…»
Слышишь, мой милый, труба проиграла,
Всхлипнула прямо в окно.
Ты не дослужишься до генерала,
Это тебе не дано.
Я генеральшей веселой не стану,
Мне и веселье не впрок.
Я безымянной солдаткою кану
В точно означенный срок.
«…Малина сладка, но опасны…»
…Малина сладка, но опасны
Зимою с малиной чаи.
Твои «намеренья» прекрасны,
Но лучше о них помолчи.
Полночной порою понурой
Забот заводить не хочу.
Пригревшись под теплою шкурой,
Чужие стихи бормочу.
Мне новых надежд не воздвигнуть
В просторах такой простоты.
Мне косным умом не постигнуть
Величья такой доброты.
«Вот взяла и все я позабыла…»
Вот взяла и все я позабыла,
Вот смеюсь и сердце веселю,
И Байкал я вроде разлюбила,
И Витим, конечно, разлюблю.
Словно забрела я ненароком,
Без друзей, без прошлого, одна,
В золотое раннее барокко,
В теплые, спокойные тона.
И, игре искусно потакая,
Отдавая вежливый визит,
Я сижу, спокойная такая,
Вписываясь в этот реквизит.
«Я по дороге в дом Ваш заверну…»
Я по дороге в дом Ваш заверну,
Я попрошу прощенья за вину.
Я буду с Вами искренней до дрожи,—
Раскаянье для Вас всего дороже.
Раскаянье — утешная условность,
Я проявлю к условности готовность.
Я выпью чаю, я поговорю,
Обязанности снова сотворю.
Я снова основательное слово
Ловить из Ваших верных уст готова
И восхищенье возносить высоко.
…Мне нынче снова очень одиноко.
Сумбурным цветеньем измученный сад…
Теперь умереть и проснуться
Четвертого мая, два года назад,
Но я не хочу оглянуться.
Руками, как ветви, года отвожу,
Запрета на радость не рушу.
Я в этом затишье давно сторожу
Случайную землю и сушу.
Случайность покоя в судьбу возведя,
Чем нынче итоги измерю?
Не верю я в силу живого дождя
И в засуху тоже, не верю.
Мне, видно, такое желанно самой,
Самой мне отрадна награда —
Идти до заката дорожкой прямой
Цветеньем убитого сада.
Слово — всему основа.
Поговори!
Ночь открывает снова
Точные словари.
Травы,
Потравы,
Отравы:
Мое разнотравье.
Ради любовной славы
Пить мне за здравье.
Снова вариться зелью
В черном котле,
Пить за твое веселье
Мне на чужой земле.
Пить за твою улыбку —
Верный товар,
Пить за свою ошибку
Травный отвар.
