Уже работает моё воображенье --
и в сердце, и в уме какое-то движенье.
А слово вырвется -- его уж не вернуть.
Вот я замедлил речь и думаю о слове,
но образы, что мне явились внове,
уходят, исчезают и как будто слепну я.
Ну не буквально, впрочем. Вот беда моя".
"Понятно. Хоть не просто, но забавно.
Не сочетаются в Вас живопись и речь".
"Нет, не всегда. Течёт беседа плавно,
уже когда пишу". -- "Ага, Вас нужно поберечь,
не вмешиваться в Ваши монологи,
когда Вы к образу находитесь в дороге,
и не сбивать кураж". -- "Понятливы Вы, Анна.
И даже слишком. Хорошо, но странно".
"Ха, нет ли тут мужского шовинизма?
Известно всем, что этим славится Отчизна.
18
А, впрочем, я согласна, даже рада.
Моделью вашей быть -- большая честь".
"Я благодарен за доверье и прошу учесть,
что вам за свой портрет платить не надо.
Придётся живопись по вкусу -- подарю.
Но копию я сделаю себе -- великодушно извините".
"Как Вы щедры! Благодарю.
Нас будут связывать невидимые нити.
Но на портрет отца нужна вам, кажется, неделя".
"Не беспокойтесь, я могу писать одновременно
и две, и три работы вместе и попеременно.
Мужские лица мне, признаться, надоели,
и я на вашем отдохну, как на поэзии Серебряного Века.
На фоне бедности сегодняшних искусств
и криминальной ограниченности чувств,
кого ни пишешь, каждый, Анечка, -- калека".
"Но чем уродливей душа, тем выше милость,
крупнее гонорар. Я правильно врубилась?"
19
"Нет, корреляции такой буквальной нет,
но вот тенденция гнобит всенепременно".
"Но вы же Микеланджело и Рафаэля пленный.
Как преступаете вы ветхий сей завет?"
"По меркам нынешним -- они миллиардеры,
их окружали благородные ценители мазка.
Да и не в деньгах дело. Мне их грусть близка.
Цари, князья -- все были ниже их предбожьей сферы.
А деньги -- только симуляция Свободы.
Сама Свобода лишь в Любви, в Поэзии и в Боге".
"Я с вами так согласна. Мы сейчас в дороге,
к которой нас вела Судьба в былые годы".
"Вы верите в Судьбу?" -- "Я управляю ею".
"Вы убиваете меня. Так в жилу ваш прикол.
Так значит поступать я в школу живописи шёл
лишь для того, что я от вас сейчас балдею".
"Вполне возможно. Благородство вашей речи
меня, как летний лес благоуханный лечит".
20
"Так, значит, я вам интересен?" -- "Нет, Андрей,
я думаю, вы мне необходимы.
Хотя, порой глухи непроходимо.
Вставайте, начинайте мой портрет скорей".
"Ох, ох, какая шустрая, командная девица.
Здесь спешка может завести в тупик.
Я торопиться в этом деле не привык.
А в нашем случае пусть это длится, длится..."
"Вы правы. Это к слову. Что надеть?
Куда мне сесть? Принять какую позу?
Возьму-ка я гвоздику. Или розу?
Вот блузочка, похожая на сеть".
"Притормозите, здесь профессия, мой друг.
Глаз мастера определяет фон, одежду, освещенье.
Вермеер, например, луча вращенье
мог превратить в корову, в стог и в луг".
"Мне нравится такой подход здоровый.
Но Вам слабо меня изобразить коровой".
21
Ах, как она тот час же пожалела,
когда увидела под быстрою рукой
пейзаж -- камыш и верба над рекой,
своё лицо с классическим коровьим телом.
"Какой жестокий, злобный карандаш!"
Но вдруг она тихонько хохотнула,
от смеха чуть не выпала со стула...
И он захохотал, поймав её кураж.
Координация нарушилась, и чашка
упала со стола, задетая рукой,
исчез порядок, улетел покой,
и с манекена царская фуражка,
что принесла кухарка с барахолки,
упала на рассыпанный имбирь,
и карта треснула посередине, где Сибирь,
и, слава Богу, что на стенах не было двустволки,
а то пальнула бы, и не в конце -- в начале.
И оба, улыбаясь, замолчали.
22
Их первое духовное схожденье...
Гармония, что в юморе таится,
для большинства недостижима. Только снится
изысканное это наслажденье.
"Так что же, это тот обещанный портрет,
который Вы просили так смиренно
запечатлеть своим штрихом нетленным?"
И снова смех и утвержденья -- да и нет.
"Ну полно, Анна! В доме кавардак,
а я настроен на порядок и систему.
И предлагаю Вам такую схему --
Вы не сидите, Вы стоите". -- "Ах, стою я кое-как".
"Откройте шкаф... Наденьте эту блузку.
Здесь воротник волнистый, и широк рукав.
Его, чтоб кисть видна была, наверх и внутрь забрав,
как у Антуанетты, станом узким
вполоборота встаньте. Белую гвоздику
держите, повернувшись к Миру ликом,
23
поскольку эту, неосознанную Вами, красоту
увидят тысячи. А может, миллионы.
Художнику не писаны законы.
Но лучшим воплотить дано мечту.
А я -- из лучших. На словах я не доказываю это.
Вы руку левую держите выше правой.
Меня не соблазнить ни деньгами, ни славой.
