одна в другую. Путались, мешались.
Мы в споре возражали, соглашались
свободно, откровенно, без системы.
Заговорили о шаблонах Голливуда,
о русских гениях на сцене и в кино,
о том, что мы отстали уж давно,
и их дерьмо у нас на грани чуда,
о мыльных сериалах, о ментах,
о новых русских в королевских интерьерах,
о речи примитивной, о манерах
плебейских звёзд, об их крутых понтах.
Но это было только мимоходом.
Одна печаль во всём нас угнетала,
что мастеров сегодня очень мало,
и мода на бездарных и уродов.
Не утверждали мы, что прав всегда народ.
Подчас ничтожествам он предпочтенье отдаёт.
11
Мой друг всецело занят был искусством,
хотя ярем для заработка брал не раз.
В церквах и офисах расписывал заказ
дотошно, аккуратно и со вкусом.
Он у заказчиков на высшем был счету,
хотя посредники платили очень мало.
Но это, кажется, его не занимало.
Я уважаю эту редкую черту.
Но сердцем жил он нелегко и странно.
Внимательный читатель, помнишь тот портрет
в Нью-Йорке? Это был предмет
его мечтаний. И звали её Анна.
Случилось это год тому назад.
Он выполнял заказ. Писал портрет её отца банкира.
Ему претили и шикарная квартира,
и гарнитур a la Ludovik, и высокомерный взгляд,
и речь Сергея с мариупольским акцентом,
что было свойственно в цека интеллигентам.
12
На третий день работы ясно мастерство,
поскольку выписаны многие детали.
Вдруг в комнату, как бабочка, влетает
со смехом неземное существо.
Андрей не понял, но остановился.
Забыл про холст и перевёл глаза
на девушку. Подумал -- "Как лоза...
Нет, пошлое сравненье". Вдруг засуетился.
Сказал -- "Сегодня хватит. Мне пора".
И стал тотчас же кисти мыть в пинене.
Хозяин возразил -- "Мне кажется, вчера,
уж я ушёл, а вы работали по полной смене.
Я очень занят. И у вас работа --
нарисовать похоже мой портрет.
Других задач у вас сегодня нет.
Да разве может вас ещё тревожить что-то?"
Тут юный голос произнёс -- "Увы, отец,
ты так невежлив. А художник -- молодец.
13
Как живо всё -- и волосы, и щёки,
и крупный нос, и твой тяжёлый взгляд.
У Мыльникова брали вы уроки,
и Академию закончили всего лишь год назад".
Художник поражён -- вот шустрая девица.
О нём рассказывает, видя первый раз.
Она уж не могла остановиться
и говорила, не сводя с него блестящих глаз,
"Андрей Андреич тоже мне знаком.
На третьем курсе у него моя подруга.
Студенты вас считают чудаком,
рабом искусства, не имеющим досуга.
А ваши странные наряды, гордый вид,
отсутствие друзей, подруг и близких
о вас не очень лестно говорит.
Но это мненье их. Так думать -- очень низко.
Я видела работы ваши. И не раз.
И очень высоко я ставлю вас".
14
Сергей Иваныч обомлел от этого потока,
потом опомнился, вздохнул весьма глубоко,
сказал -- "Ну ладно". И, поняв, что лишний,
не торопясь и очень важно вышел.
"Ну что ж, представлюсь. Я -- Андрей Северин.
Врагам я рад, друзьям неверен.
Пишу всегда людей несимпатичных.
Чем хуже человек, тем платит он приличней".
"Я Анна. О себе вы лжете.
Я знаю, тот, кто предан так работе,
кто так красив и благороден,
тот верен слову, честен и свободен".
Северин понял со стыдом -- проиграно сраженье
его гордыни и её открытости, тепла.
Затем беседа изменилась, гармонично потекла.
Он вдруг почувствовал -- она ввела его в Свои Владенья.
И он ей подчиняется и следует за ней.
Такого не было ещё в чреде прожитых дней.
Так начиналось все и нравственно, и странно,
не в стиле современного романа.
15
. . . . . . . . . . . .
16
Лицом её и ритмом линий абсолютных поражён,
имея искренний и благородный дух,
художник наш сказал об этом вслух.
И о её портрете вдруг подумал он --
"Вы согласитесь несколько бесценных вечеров
мне уделить, чтоб написал я Ваш портрет?
Гарантии шедевра, скажем честно, нет...
Зато он будет в духе старых мастеров.
Из Ваших глаз струится удивительный поток...
И я, надеюсь, отразить его бы смог,
чтоб адекватно это излученье и тепло
на равнодушный холст, как мирра, протекло,
хотя у продавцов подобных красок не сыскать".
Она ответила его цветистости под стать --
"Согласна с радостью, хоть слышу я не те
слова о красках, продавцах и о холсте.
Сейчас такой ответственный момент,
а Вы мне строите тяжёлый комплимент".
17
"Быть может, правы Вы, но мной владеет суть.
