Первое мая
Мы все живем: всем жизнь дана судьбою,
И дни бегут обычной чередою,
И молодость приветно настает.
Коварная нас манит и влечет
Всем временным блаженством наслаждений,
Всей яркостью пестреющей цветов,
Всем трепетом минутных упоений…
Бегут за ней, прося ее даров;
И счастливы, кому она их бросит!
Минута – их, конца не видно им;
Но всё пройти должно путем своим;
Что временно, то время и уносит.
Опомнимся – а молодость прошла
И сколько жизни вместе унесла!
Но вы, свершая путь, не таковы:
Не временных искали упоений;
Других надежд, высоких наслаждений,
Не гибнущих, исполни лися вы.
Опасен свет, прелестный и лукавый,
Могуществен соблазна древний глас;
Но молодость не обольстила вас,
И перед жизнию вы правы.
Благое дело вами свершено;
Не даром юных дней была утрата, —
И что у молодости взято,
То жизни самой отдано.
От настоящего, хоть мчится быстротечно,
Вас время не умчит в стремлении своем,
И голос современный вечно
Вам будет внятен и знаком.
И потому не страшно вам теченье,
Не страшен бег часов, и дней, и лет;
Пусть он другим приносит разрушенье,
Но жизни в нем вам слышится привет.
Понятно вам, что молодое племя
Волнуется, с надеждой вдаль глядит;
Попятно вам, что нынешнее время
В груди своей невидимо таит;
И ласково вы руку подаете,
Не снисходя, не уступая нам:
Вы сами той же жизию живете,
И наше время также близко вам.
И потому всегда с улыбкой ясной —
Бог даст! – встречайте ваш рожденья день;
Пусть долго-долго всходит он прекрасно,
И никогда невольной грусти тень —
Рожденья день – на вас он не набросит;
По всем правам да вечно день такой
Вам чувство жизни новое приносит
И силы новые с собой!
1842Москва
Ответ
Благодарю. Мне драгоценен
Приветный, сильный голос твой,
Будь всё, как прежде, неизменен,
Об Руси нашей громко пой!
Свершится наше ожиданье,
Вперед недаром смотрит взор;
Но вот ответ мой на посланье,
На дружелюбный твой укор.
Нигде и ни в какое время
Тому руки я не подам,
Кто чтит тот град, народа бремя,
Всея России стыд и срам,
Кто, разорвав с народом связи,
Москве и Руси изменив,
Ползет червем в столицу грязи,
И твой упрек несправедлив.
Но между нашими врагами —
Другие есть; открытый бой
Ведут они; открыто с нами
Упорной тешатся борьбой.
Гроза в твоей пусть будет встрече,
Рука тверда, душа строга, —
Но пусть и в разъяренной сече
Ты чтишь достойного врага.
Дела такие встарь бывали,
И наша память их хранит:
И прежде руку подавали
Друг другу Главк и Диомид.
Декабрь 1844
Не наша вера к вам слетела,
Не то дает огонь словам;
Не за одно стоим мы дело;
Вы чужды и противны нам.
Ты, с виду кающийся мытник!
России самозванный сын,
Ее непрошеный защитник,
На всё озлобленный мордвин!
Ты – нарицательное имя,
Местоименье подлеца,
Зовущий к господу: «Смири мя!» —
И днесь смиренный до льстеца!
И ты, писатель запоздалый!
Классических носитель уз,
Великий злостью, телом малый,
Упрямый почитатель муз!
И много мелочи ничтожной —
Ее и глаз не разберет, —
Но разъяренный, но тревожный,
Но злой и мстительный парод!
Не съединит нас буква мненья;
Во всем мы розны меж собой,
И ваше злобное шипенье —
Не голос смелый и прямой.
Нет, вас не примем мы к совету;
Не вам внимать родному зву!
Мы отказали Маржерету,
Как шли освобождать Москву!
На битвы выходя святые,
Да будем чисты меж собой!
Вы прочь, союзники гнилые!
А вы, противники, – на бой!
1844
Москва нужна для России; для Петербурга нужна Россия.
(Из статьи «Современника» «Петербургские записки»)
Ты знаменита – кто поспорит?! —
Ты древней славою полна,
Твое святое имя вторит
Вся необъятная страна.
Чрез горы, и леса, и воды
Молва прошла по всем землям,
И знают все тебя народы,
Родные и чужие нам.
И справедливо величают
Тебя по подвигам благим
И всю Россию называют
Великим именем твоим.
Была пора: страна родная
Бедам казалась предана;
Волнуясь с края я до края,
Тебя одной ждала она.
Велик был час, когда восстала
Ты средоточием земли:
Двухвековое иго пало,
И все волнения легли;
Проснулись силы молодые
С тобою вновь, прошла беда, —
И возвеличилась тогда
Тобой скрепленная Россия.
С неодолимой высоты
Напасть встречая за напастью,
От Руси царственною властью
Облечена, стояла ты.
Но час пришел, и новой силой
Была вся Русь потрясена:
С презреньем брошено что было —
Всё одолела новизна.
Тебя постиг удел суровый,
И мановением одним
Воздвигся гордо город новый,
Столица – с именем чужим…
<1845>
Напрасно подвиг покаянья
Ты проповедуешь земле
И кажешь темные деянья
С упреком гордым на челе.
Их знает Русь. Она омыла
Не раз нечистые дела,
С смиреньем господа молила
И слезы горькие лила.
Быть может, я теперь рыдают
В тиши, от пас удалены,
И милость бога призывают
Не изменившие сыны.
Знакомо Руси покаянье,
О нем не нужно говорить,
С покорностью свои страданья
Она умеет выносить!..
Но есть пленительный для взора,
Несознанный, тяжелый грех,
И он лежит клеймом позора
И на тебе, на нас, на всех!
Тот грех – постыдная измена,
Блестящей куплена ценой,
Оковы нравственного длена,
Надменность цепью золотой!
То – злая гордость просвещенья,
То – жалкий лепет слов чужих,
То – равнодушие, презренье
Родной земли и дел родных!..
Легко мы всё свое забыли
И, обратись к чужим странам,
Названье «Руси» уступили
Не изменившим ей стенам;
И древней Руси достоянье,
С чем было слито бытие, —
Нам стало чуждо покаянье,
Когда мы бросили ее!
Не там тот грех, где Русь и нужда!..
Ты видишь блеск чужих одежд,
Ты слышишь звуки речи чуждой
Сих образованных невежд;
Ты видишь гордость снисхожденья,
И лоск заемный чуждых стран,
И пышный блеск благотворенья,
И спесь ученых обезьян;
И ты ли, пользуясь плодами,
Что всем измена нам дает,
Гремишь укорными словами
На тяжко стонущий народ?!
Нет, к нам направь свои укоры,
Нас к покаянию зови,
Да увлажатся наши взоры,
Сердца исполнятся любви!
Пусть покаянье нам поможет
Прогнать преступный шум утех,
Пусть отчужденье уничтожит,
Пусть смоет наш тяжелый грех!
Я верю: дело совершится,
Преобразим мы жизнь свою,
И весь народ соединится
В одну великую семью;
И дух один, и мысль, и слово
Нас вместе мощно обоймет, —
И сила покаянья снова
Во всем народе оживет!
12 августа 1845
Один
Идут тысячелетья мимо.
Свет солнца прогоняет тень,
И над землей неутомимо
Уходит ночь, приходит день.
Природа та же всё от века,
В убранстве прежней красоты,
И возмущают человека
Всё те ж надежды и мечты.
Решеньем древнего вопроса
Всё занят он, а между тем
Катятся времени колеса,
Неудержимые ничем.
И, жаждой мучимый, с вершины
На пройденный он смотрит путь.
Ответов много, – ни единый
Вполне не успокоит грудь.
Он всё добыча тех сомнений,
Его встречавших с первых лет;
Всё та же цель его стремлений,
И так же достиженья нет.
Побед и славных дел так много,
Вокруг так много свершено…
Зачем в душе живет тревога,
Успокоенье не дано?
Словам я, жаждою томимый,
Высокой мудрости внимал,
На мысли блеск невыносимый
Я смело взор свой устремлял,
И в трудный путь я бодро вышел
Светлело небо впереди, —
И трепет истины я слышал
В своей взволнованной груди.
И всё земное отпадало,
И всё бледнело предо мной:
Редело мрака покрывало,
Густой лежавшее грядой.
И веял на меня сильнее
Таинственный сладчайший хлад,
И новый луч сверкал светлее,
Смущенный поражая взгляд.
И мир мне открывался новый,
Где мыслью всё озарено,
Где красок нет, где всё сурово,
От пестроты обнажено.
Но страшен вид такой пучины,
Непреходящей той зимы.
И хлад таинственный долины
Нам тяжек: видно, слабы мы.
Другой
И я, как ты, волненья духа,
В нас обитающего, знал,
И я, как ты, все силы слуха
К его ответам напрягал.
Но знаю я, что знанье это
Я должен жизнию глушить
И что за луч блестящий света
Мир целый мраком окружить.
Окажи, не правда ли, ужасна
Та область, тот суровый мир?
А жизнь вокруг тебя прекрасна,
И прав ее прекрасный пир.
Но знанье может ли быть живо
И благостно, когда оно
Всё попирает горделиво
Что жизнью дышит и полно!
Один
Согласен я, но невозможно
Одно соединить с другим,
Когда неясно и тревожно
Ты жаждой истины томим.
Иди вперед, суровой сталью
Несокрушимой весь покрыт;
Там, за неясной, темной далью,
Источник истины сокрыт.
Смотри, как пестро и прекрасно
Цветет земля в своих полях —
Но оттого, что солнце ясно
Горит в далеких небесах.
1845
