На жизнь и смерть дождевых пузырей
Пузырик пляшет на воде
И с ручейком вперёд стремится,
В прозрачный куполок одет, –
На миг дано ему родиться.
Обходит камешки, летит,
Круглоголов и быстр, как птица,
Случайный луч позолотит
Ему бочок, – он в блёстках мчится.
Натянут весь и напряжён, –
Успеть бы путь пройти бурлящий,
Лишь оболочкой снаряжён
Хрустально-призрачно-блестящей.
В том куполочке целый мир
Шарообразно отразился,
И пролитый мазутный жир
В цвет радуг в нём преобразился.
В нём – облака, рябины кисть,
Сквозь них – и камешки, и листья.
Как жизнь в ручье бурлит! Держись!
Минуй призыв сирен[32]-«залысин».
Коль занесёт водоворот
На бугорок, где плешь асфальта,
Вдруг лопнет, прыснув, шарик-бот[33],
Круги пуская камнем-галькой.
Как невидимка-водолаз
Иль тайно рыбина какая
Из лёгких, жабр дыханье-газ
В ручьи и лужи выпускает.
Кипит ручей, хоть нет огня,
Кругом вода, а в лужах – кипеж.
И почему-то вспомню я
Сказ, как под воду канул Китеж[34].
В ручьях танцуют пузыри,
Несутся в сумасшедшей пляске.
И молча смотрят фонари
На драму ливневой развязки.
10 июня 2007 г.
Громыхали громы непрерывно.
Сполох молний резал сумрак ночи.
На душе так было бóязно, надрывно,
Страх прогнать недоставало мóчи.
Дождь лупил и шлёпал по асфальту,
Мокрою пощёчиной лепился,
Песню ливня пел «шлепковым» альтом[35],
Затихал и снова лился, лился…
Никогда таких я долгих грóмов
Средь блистанья молний не слыхала,
Будто низвергались дýхи с тронов.
Через час ночь снова тихой стала.
Гром ушёл за лес и за болота
И вдали от нас ещё сердился.
Но грозы осталась в доме нота.
Я уснула. Странный сон мне снился.
Снилось мне, что я должна уехать,
Но исчезли вещи, документы.
Был ли сон былого страха эхо,
Или «завтра» открутило киноленту?..
Сон нарушил тишь ума кроссвордом:
Может, вновь судьба свои шлёт знаки?..
Был испуг недолгий, как от морды
Вылезшей из-под ворот собаки.
Утро. Тихий дождик моросящий.
И судьбы «звоночка» ожиданье,
До поры, до времени лишь спящей,
Но и в снах пророчащей свиданье
С горем-счастьем. Но второе – вряд ли.
Кабы знать, где подстелить соломки.
От дождей и бед пути расклякли,
А мостки судьбы так стали ломки…
19 июня 2007 г.
Хорошо, что завтра понедельник:
Станет тише, может быть, в кафе.
Мелет нам июль Небесный Мельник.
Фантики летят от дней-конфет.
Отцвели фиалки и сирени,
Липы раздарили свой нектар.
И остались упражнения в смиреньи,
Чтоб кафешный выдержать кошмар.
Хорошо, что завтра понедельник,
Для меня теперь он – выходной:
По нужде не забежит бездельник
В палисадник дома проходной.
Под окном моим не пахнет липой,
«Царским кудрям», видно, не цвести, –
Липнут, выпив пива, как полипы,
К дому хамы, Господи, прости.
Чем, скажите, садик свой украшу,
Освежителем каким его залью:
Превратил и дом, и сад в парашу
Экономный на сортирах люд.
Этот люд глазам, ушам отвратен,
Я его и нá дух не терплю.
И мечтаю (грех мне!), люди-братья,
Извести из сада вас, как тлю.
Рада я, что завтра понедельник,
Меньше будет пива и мочѝ.
Мелет нам июль Небесный Мельник…
Так молчи же, грусть моя, молчи.
Начало июля 2007 г.
Этот мост непростой – голубой переход
В голубую мечту, сказку лета,
Там, где зелень живая, а не в виде банкнот,
Где в азартные игры тень играет со светом.
Где тропинка бежит мимо клёнов, берёз,
И рябин, вызревающих для осенней наливки,
Где чистейший озон входит в грудь после гроз,
И лежат облака, словно взбитые сливки.
Слева – дачное царство, справа – царственный парк,
Где настоянный воздух от цветов и клубники.
По утрам над рекою – фимиам или пар?
И на ивах сверкают, словно зеркальца, блики.
Стоит мне перейти этот сказочный мост,
Я как будто в другую попадаю реальность –
В мир деревьев и птиц, облаков, диких роз,
Позади оставляя серых будней банальность.
Я цветочку любому рада, как миражу,
Мне и мох под ногою – словно птичья перинка.
Я по травам-коврам изумрудным брожу,
Мнится ниточкой счастья мне в ветвях паутинка.
Подкукую кукушке, соловьям подсвищу,
Пролечу над болотом длинноногою цаплей,
У берёз на опушке я грибков поищу,
На листке посверкаю бриллиантовой каплей.
Соберу я для чая трав, цветов луговых –
Пусть зимою на кухне летним раем запахнет,
И уставшая за день от забот круговых
Пусть от запахов лета вдруг душа моя ахнет.
Этот мост голубой[36]… Дай ещё постою
Перед сумраком дня, перед берегом дальним.
Я запомню твой свежий бирюзовый уют,
И, даст Бог, устою, когда стану печальной.
13 июля 2007 г.
«Но всё равно он неудачник», –
Диагноз ставишь с легонцá,
И жизнь, как простенький задачник
Для инфантильного мальца,
Где есть задачи и ответы,
Как есть ответ на дважды два.
«Орёл» и «решка» у монеты,
Но знаем мы с тобой едва,
Какую нам сулит «удачу»
Та иль другая сторона:
То ль будет светел день, то ль мрачен, –
Судьба капризна и странна.
Кто честен был, тот ест овсянку,
И жизнь его бедна, скудна,
А тот, кто сделал всем «подлянку»,
Всплыл нáверх с илистого дна.
Из грязи в князи, на фуршеты.
Бронь в «пятизвёздные раи»…
Но роскошь может рикошетом
Им забронировать Аид[37].
Каков «удачности» критерий?
Успех и слава? – Шум и дым,
И в их венках так много терний!
И станешь ты, как все, седым.
Придут и немощь, и забвенье,
И стоил жертв ли всех «Молóх»[38]?
Успех – всего лишь представленье,
И на него попался «лох»[39].
Успех в деньгах, дворцах и яхтах?
Красотах лиц и тел Земли? –
Всё, что сияло, будто яхонт,
Спит в исторической пыли.
Не застрахован даже гений
От бед земных, от нищеты,
И может стать он жертвой мнений.
И кто судья здесь? – Разве ты?..
Мы, впрочем, все в какой-то мере
Уж тем одним не удались,
Что верим жизни, как химере,
И на земле мы родились.
Но кто раздал свои именья
И отказался от карьер,
И даже был побит камéньем,
Уют знал келий и пещер,
Тот жив душой и с нами ныне,
Когда мы страждем и в беде,
Мы чтим их Лики, мысли, Имя
Вовеки, присно и везде.
Не стал артистом кто известным,
Банкиром, кутюрье не стал,
Займёт, возможно, лучше место,
Чем шаткий славы пьедестал.
Кто научён смирять гордыню,
Терпеть болезни и нужду,
«Он неудачник», – скажут ныне. –
Не здесь сокровища их ждут.
Там, где нетленная обитель,
Где благодать иных дворцов,
Там ждёт их щедрый Прародитель
И свет любви Святых отцов.
Июнь 2007 г.
На земляничной поляне в парке
Земляничная поляна.
Запах ягод и бурьяна,
И крапивы с лопухом.
На коленках брючных пятна:
Хоть ползком, но как приятно
Объедать «кротовый холм».
Земляника здесь крупнее,
И спелее, и сочнее,
Чем в низинке у тропы.
Что поели, что помяли,
Аппетит слегка уняли, –
Не судите торопыг.
Целый год по ней скучали, –
В смысле скуки и печали, –
Где ж зимой нам ягод взять?
Разве, в чьей-то морозилке?
Иль из Африки в корзинке
У богатых тёть и дядь?..
А у нас – картошка с луком,
Телевизор, снег и скука.
И, конечно же, мечта:
Нам дорваться бы до лета,
До полянки чýдной этой,
Где ни глянь, – всё красота.
Зацветёт нивяник, смолка,
Прилетит из улья пчёлка
Собирать цветочный мёд.
И заветный луг нектарный,
От нектаров чуть угарный,
Зажужжит и запоёт.
Ах, какая это радость –
Земляничных ягод сладость
И нездешний аромат!
Мы войдём с надеждой в лето
И найдём полянку эту,
Словно древний царский клад!
Земляничная поляна
Нас простит, от лета пьяных,
Что ползком ползём по ней.
Раз в году такое счастье –
Земляникой причащаться
После грустных зимних дней.
Земляничная поляна,
Запах мёда, запах пряный
Трав, цветов и лопуха.
Впитана нутром и кожей,
Будешь в памяти такой же,
А потом – в моих стихах.
17 июля 2007 г.
