СОЗЕРЦАНИЯ
СТАРАЯ ПЕСНЯ О МОЛОДЫХ ДНЯХ
Перевод М. Кудинова
Покой мой Роза не смущала…
В лесу гуляли мы вдвоем,
Я рассуждал о чем-то вяло,
Теперь не помню уж о чем.
Идя рассеянно с ней рядом,
Я толковал о том, о сем,
А Роза спрашивала взглядом:
«И это все? А что потом?»
Росинки жемчугом горели,
Лес предлагал тенистый кров,
Все соловьи для Розы пели,
Я слушал пение дроздов.
Шестнадцать мне. Я строгих правил.
Ей двадцать лет. Полна огня.
Хор соловьиный Розу славил,
Дроздами был освистан я.
Увидев ягоду на ветке,
К ней руки протянула вдруг,
Но, хмурый и лишенный сметки,
Я белизны не видел рук.
Сверкали и журчали воды
На мягких бархатистых мхах,
И ласковые сны природы
Таились в сумрачных лесах.
Сняв туфли, Роза по колено
Вошла в струящийся поток,
Но, с нею рядом неизменно,
Не замечал я голых ног.
Не знал, что ей сказать, и, маясь,
Лесною брел за ней тропой;
Она шла к дому, улыбаясь
И подавляя вздох порой.
И, выходя из леса, к людям,
Я понял; нет ее милей.
Она сказала: «Что ж! Забудем…»
С тех пор я думал лишь о ней.
Париж, июнь 1831 г.
ДЕТСТВО
Перевод М. Кудинова
Ребенок песню пел. Лежала мать в постели,
Агонизируя… Пел беззаботно он.
Над ней парила смерть, чьи крылья шелестели,
И песню слышал я, и слышал хриплый стон.
Ребенку от роду пять лет в ту пору было.
Смеялся он и пел, играя у окна;
Невдалеке от той, кого болезнь душила,
Весь день он пел, а мать всю ночь не знала сна.
Уснула наконец: удары смерти метки;
И где она жила, поет ребенок там…
Страданье — это плод. На слишком слабой ветке
Не позволяет бог расти таким плодам.
Париж, январь 1835 г. * * *
«Когда б мои стихи, как птицы…»
Перевод М. Кудинова
Когда б мои стихи, как птицы,
Могли бы крыльями взмахнуть,
Они вспорхнули б со страницы
И отыскали бы к вам путь.
Когда б они крылаты были,
Как феи, что хранят ваш дом,
Они бы распростерли крылья
Над вашим мирным очагом.
Они над вами бы парили,
К вам возвращаясь вновь и вновь,
Когда б они имели крылья,
Имели крылья, как любовь.
Париж, март 18…
ПЕСЕНКА
Перевод А. Корсуна
Вам нечего сказать мне, право, —
Зачем же встреч со мной искать?
Зачем так нежно и лукаво
Меня улыбкою смущать?
Вам нечего сказать мне, право, —
Зачем же встреч со мной искать?
Вам не в чем мне тайком признаться, —
Зачем тогда бродить со мной,
Зачем руки моей касаться,
Томясь неведомой мечтой?
Вам не в чем мне тайком признаться, —
Зачем тогда бродить со мной?
Вам, видно, скучен я? Но сами
Зачем спешите вы ко мне?
Как радостно и страшно с вами
Встречаться вновь наедине!..
Вам, видно, скучен я? Но сами
Зачем спешите вы ко мне?
Май 18…
ВЧЕРА ВЕЧЕРОМ
Перевод М. Кудинова
Вечерний ветер, чье дыханье нас ласкало,
Принес нам запахи цветов долин и гор;
Уснули птицы; мгла простерла покрывало,
И ваша юность, как весна благоухала,
И ярче звезд ночных ваш загорался взор.
Я тихо говорил. В торжественном молчанье
Душа запела вдруг, о чем не знаю сам.
Я видел пред собой и вас и мирозданье
И звездам говорил: даруйте ей сиянье,
И говорил глазам: любовь даруйте нам.
Май 18… * * *
«Ты, словно птица, трепетала…»
Перевод М. Кудинова
Ты, словно птица, трепетала,
И был стройнее тростника
Твой стан, который обвивала
Моя рука.
Молчали мы, смотря, как вечер
Мглой наполняет небосвод,
И означала наша встреча
Любви приход.
В моей ночи со мною рядом
Был ангел света и огня,
И этот ангел звездным взглядом
Слепил меня.
Лес Фонтенбло, июль 18… * * *
«Вздыхает с грустью прежней…»
Перевод М. Кудинова
Вздыхает с грустью прежней
Свирель в тиши садов…
Нет песни безмятежней,
Чем песня пастухов.
Стал ветер дуть сильнее,
Тростник склонился ниц…
Нет песни веселее,
Чем песня ранних птиц.
Будь счастлива! Чудесней
День ото дня живи…
Нет в мире лучше песни,
Чем песня о любви.
Метц, август 18… * * *
«Мне хорошо знаком обычай…»
Перевод М. Кудинова
Мне хорошо знаком обычай
Кричать на всех углах о том,
Что есть в небытии величье
И думать надо лишь о нем;
Обычай прославлять сраженья,
Блеск и сверкание клинков,
Войну, героев, разрушенья,
Мглы опустившийся покров;
И восхищаться колесницей,
Где колесо одно — Помпей,
Другое — Цезарь, что стремится
Навстречу участи своей.
О, эти битвы при Фарсале
И все Нероны всех веков,
Нероны, чьи войска взметали
Прах мертвецов до облаков!
Их прославляют неизменно,
О их величии трубя,
Хоть все они — морская пена,
Что океаном мнит себя.
В них продолжают верить слепо,
Как верят в блеск и гром фанфар,
И в камни пирамид, и в склепы,
И в разгоревшийся пожар.
Но мне, о мирные аллеи,
Но мне, о ветра тихий вздох,
Бог певчих птиц куда милее,
Чем грозных полководцев бог!
Мой ангел, мне под этой сенью,
Где нас хранит любовь с тобой,
Не бог грозы и исступленья,
Влекущий батальоны в бой,
Не бог грохочущих орудий
И пуль, разящих наугад,
Не бог пожаров и безлюдья,
А добрый бог милей в сто крат.
Он нам любить повелевает
И в любящее сердце сам
Поэмы первый стих влагает,
Даря последний небесам.
Его птенцов заботят крылья,
Когда взлететь приходит срок,
И есть ли зёрна в изобилье
У перепелок и сорок.
Он для поющего Орфея
Мирок, что полон скрытых сил,
Мирок, в котором правят феи,
В апрельских почках сохранил.
Он все предусмотрел заране,
Чтобы весной до самых звезд
Едва заметное сиянье
Лилось из всех поющих гнезд.
Взгляни: хоть блещет наша слава
Во всем, что создавали мы,
И пантеоны величаво
Из вековой выходят тьмы;
Хоть есть у нас мечи и храмы
И свой Хеопс и Вавилон
И есть дворцы, мечты и драмы
И склепов беспробудный сон, —
Так мало б в жизни мы имели,
Так был бы наш удел суров,
Когда б господь и в самом деле
Любви лишил нас и цветов!
Шелль, сентябрь 18… * * *
«Он так ей говорил: Когда бы мы смогли…»
Перевод М. Кудинова
Он так ей говорил: «Когда бы мы смогли,
Вдыхая запахи разбуженной земли
И словно опьянев от тихого экстаза,
Все связи с городом порвать, уехать сразу,
Покинув грустный обезумевший Париж,
Тогда, неважно где, искать покой и тишь
Отправились бы мы вдали от царства злобы,
Искать тот уголок, где обрели б мы оба
Лужайку и цветы, и скромный дом, и лес,
И одиночество, и синеву небес,
И песню птицы под окном, и тени сада,
И что еще тогда, скажи, нам было б надо?»
Июль 18…
НАДПИСЬ НА ЭКЗЕМПЛЯРЕ «БОЖЕСТВЕННОЙ КОМЕДИИ»
