Яков Полонский - Стихотворения Поэмы Проза

И страшно нем был мой испуг.

Стена была обагрена…

Дым застилал, как пелена.

Небесный свод — и от земли

Тяжелый поднимался пар…

Вдали пылали корабли,

И отражал залив пожар.

Ликуйте, гордые умы!

Могилу храбрых взяли мы…

Коварной славы сладкий дым,

Ты горек нам, ты дорог нам!

Но — фимиам необходим

Кумиру и его жрецам.

Когда ты снова посетишь

Наш императорский Париж,

Смутит тебя победный крик,

Как пляска после похорон,

Как сумасшедшего язык,

Как смех, в котором слышен стон.

Пускай наш новый полубог

Вкушает славу!.. Я б не мог…

Я для иного был рожден,

Иные цели смел таить,

И был, как бурей, увлечен

Туда, где я не мог любить…

И где, казалось бы, не след

Мне умереть в чаду побед…

Но — умираю… Все, что я

Любил когда-то, в эту ночь

Как будто около меня

Стоит и не отходит прочь.

Я вижу — вот моя семья…

Вот мать… вот нежная моя

Подруга… дети… Боже мой!

А это кто?!. Иль это бред?..

Какой-то призрак роковой -

В блестящей мантии скелет…

Ужели смерть?.. Зачем она,

Грозя, кричит: "Пылай, война!

Враждуйте, племена всех стран!

Вот вам республика и трон,

И христианство, и Коран,

Мадзини, и Наполеон!"

Скажи, что значу я пред ней

Со всею гордостью моей?..

Ее десница мне на грудь

Легла — и я, как тряпка, смят!

Освободи, брат! дай вздохнуть!..

Ага! да ты уж умер, брат!

Июля 20 дня, 1855

Нет, нет! не оттого признаньем медлю я,

Что я боюсь — она не отзовется

Мне на мою любовь, холодный смех тая,

Что старая печаль, как лютая змея,

Опять в душе моей проснется!

Друг! разрушать мечты уж я привык давно

И сердце у меня готово к новым ранам;

Не в первый раз мне суждено

Быть самому себе тираном.

Но… если я любим… но если с первых слов

Она сама мне бросится на шею!..

Сказать ли, отчего я медлю и робею?

Кто перед женщиной, рыдая, пасть готов.

Тот не готов еще назвать ее своею;

Кто с юных лет страстей обуздывал язык,

Кто приучен людьми не верить их участью,

Кто к лицемерию привык -

Тому нужна привычка к счастью.

Так, если б грешнику нежданно отворен

Был рай небесный — долго б он

Не мог войти в него, растерян и смущен.

Измученной душой как бы не доверяя

Гостеприимной сени рая.

1855

Пора… Прости! Никто не ведал

Глубоких тайн моих страстей,

И никому я права не дал

Заплакать на груди моей.

Любви прекрасным упованьям

Рассудком положа предел,

Страдая сам, твоим страданьям

Я отозваться не хотел.

Искал я счастья, но поверить

Не смел я счастью своему;

Мне было легче лицемерить,

Чем верить сердцу твоему.

<1855>

Посреди светил ночных,

Далеко мерцающих,

Из туманов млечными

Пятнами блуждающих

И переплывающих

Небеса полярные,

Новые созиждутся

Звезды светозарные.

Так и вы, туманные

Мысли, тихо носитесь,

И неизъяснимые

В душу глухо проситесь,

Так и вы над нашими

Темными могилами

Загоритесь некогда

Яркими светилами.

<1856>

Мое сердце — родник, моя песня — волна,

Пропадая вдали, — разливается…

Под грозой — моя песня, как туча, темна,

На заре — в ней заря отражается.

Если ж вдруг вспыхнут искры нежданной любви

Или на сердце горе накопится

В лоно песни моей льются слезы мои,

И волна уносить их торопится.

<1856>

— Подойди ко мне, старушка,

Я давно тебя ждала.

И косматая, в лохмотьях,

К ней цыганка подошла.

— Я скажу тебе всю правду;

Дай лишь на руку взглянуть:

Берегись, тебя твой милый

Замышляет обмануть…

И она в открытом поле

Сорвала себе цветок,

И лепечет, обрывая

Каждый белый лепесток:

— Любит — нет — не любит — любит.

И, оборванный кругом,

"Да" сказал цветок ей темным,

Сердцу внятным языком.

На устах ее — улыбка,

В сердце — слезы и гроза.

С упоением и грустью

Он глядит в ее глаза.

Говорит она: обман твой

Я предвижу — и не лгу,

Что тебя возненавидеть

И хочу и не могу.

Он глядит все так же грустно,

Но лицо его горит…

Он, к плечу ее устами

Припадая, говорит:

— Берегись меня! — я знаю,

Что тебя я погублю,

Оттого что я безумно,

Горячо тебя люблю!..

<1856>

Когда мне в сердце бьет, звеня, как меч тяжелый,

Твой жесткий, беспощадный стих,

С невольным трепетом я внемлю невеселой,

Холодной правде слов твоих.

В негодование души твоей вникая,

Собрат, пойму ли я тебя?

На смелый голос твой откликнуться желая,

Каким стихом откликнусь я?

Не внемля шепоту соблазна, строгий гений

Ведет тебя иным путем,

Туда, где нет уже ни жарких увлечений,

Ни примирения со злом.

И если ты блуждал — с тобой мы врознь блуждали:

Я силы сердца не щадил;

Ты — не щадил труда; и оба мы страдали:

Ты больше мыслил, я — любил.

Общественного зла ты корень изучая,

Стоял над ним с ножом, как врач;

Я выжал сок его, пил — душу отравляя

И заглушая сердца плач.

К чему оно влеклось, кого оно согрело?

Зачем измучено борьбой?

О брат! пойму ли я при звуках лиры, смело,

Законно поднятой тобой?

Быть может, знать добро не значит зла не видеть,

Любить — не значит тосковать…

Что искренно нельзя и тьмы возненавидеть

Тому, кто сам не мог сиять…

Вот почему, когда звенит, как меч тяжелый,

Твой жесткий, беспощадный стих,

С невольным трепетом я внемлю невеселой,

Холодной правде слов твоих.

Июнь 1856. СПб.

Славный мороз. Ночь была бы светла

Да застилает сиянье

Месяца душу гнетущая мгла -

Жизни застывшей дыханье.

Слышится города шорох ночной,

Снег подметенный скрипит под ногой…

Дальних огней вижу мутные звезды,

Да запертые подъезды…

Боже мой! боже мой!

Поздно приду я домой!

Что же в гостях удержало меня?

Или мне было привольно

В сладком забвеньи бесплодного дня

Мучить себя добровольно?

Скучно и глупо без цели болтать…

И не охотник я в карты играть, -

Даже, признаться, не радует ужин;

Да и кому я там нужен!

Боже мой! боже мой!

Поздно приду я домой!

Мери сегодня была весела

И грациозно-любезна;

Но хоть она и умна и мила -

Нравится ей бесполезно.

Слушать — так, право, на горе мое,

Бредит героями… но до нее

Мне далеко, потому что невеста

Ищет доходного места.

Боже мой! боже мой!

Поздно приду я домой!

Олимпиада простее сестры…

Впрочем — глаза с поволокой,

Листа играет; во время игры

Пальцы взлетают высоко,

Клавиши так и стучат и гремят…

Все, будто в страхе каком-то, молчат…

Правду сказать, мастера ее руки

На музыкальные штуки!

Боже мой! боже мой!

Поздно приду я домой!

Виктор стихи нам сегодня прочел:

Дамы остались довольны;

Только старик отчего-то нашел,

Что чересчур мысли вольны.

Что молодежь нынче стала писать

Так, что не следует вслух и читать,

Вот и прочел я стихи эти снова, -

Ну, и не понял ни слова!

Боже мой! боже мой!

Поздно приду я домой!

Гости бывают там разных сортов:

В дом приезжают — вертятся,

И комплимент у них мигом готов,

Из дому едут — бранятся.

Что занимает их — трудно понять,

Всё обо всем они могут сказать;

Каждый себя самолюбьем измучил,

Каждому каждый наскучил.

Боже мой! боже мой!

Поздно приду я домой!

В люди как будто невольно идешь:

Все будто ищешь чего-то,

Вот-вот не нынче, так завтра найдешь…

Одолевает зевота,

Скука томит… А проклятый червяк

В сердце уняться не хочет никак:

Или он старую рану тревожит,