Евгений Абросимов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Александр, Владимир, Станислав –
Сколько было жизней, сколько слав!
Вечер будет красновато-синим,
Я склоняюсь над колыбелью сына.
Люди те не ведали покоя,
В жизнь и смерть без устали играя.
Имя нужно дать ему другое,
Потому что жизнь его другая.
За судьбу его не беспокоюсь:
Пусть горит она в больших пожарах.
Машинистом будет – предоставят поезд,
Летчиком – машины есть в ангарах.
Корабли плывут в пустыне водной,
Облака над ними кружевные.
На росе, прозрачной и холодной,
Яблони стоят живые.
Лишь одна забота сердце мучит
И как дождик частый бьёт в глаза:
От Берлина наплывают тучи,
Из Японии – идёт гроза.
И за то, чтоб мир оковы скинул,
Чтоб навек ушли печали, беды,
Виктор – я даю названье сыну,
Потому что Виктор – есть Победа.

Всё неподвижно в царстве зноя,
Лишь море перемен полно —
То синее, то голубое,
То зеленью подернуто оно.
Мрачнеет, снова расцветает.
Так от начала до конца
Оттенки разные меняет,
Как выражение лица.
Нет на земле чудес, нет сказок!
Лишь мудрость тайная картин:
В движенье волн и в смысле красок —
Жизнь потаенная глубин.
Всё, как во мне, в морском просторе —
И гнев, и радость, потому
Мы, только раз увидев море,
Стремимся вновь и вновь к нему.

День начинался январем.
Термометры сводило.
«Давайте, что ли, запоем!» —
И песня забродила.

Она срывалась с жарких губ,
Как в юности, бывало,
Она металась на снегу,
И всё ей было мало.

Она упала на ряды,
Которые поротно
Потоком хлынувшей воды
Текли уже в ворота.

И от угла и до угла
Прохожим стало тесно,
Когда нас улицей вела
Буденновская песня.

Закинув голову свою,
В заливистом разгоне
И я шагал тогда в строю,
В четвертом батальоне.

Тогда, я помню, как на грех,
У Земляного вала
Одна девчонка мне при всех
Особенно кивала.

Такая девочка — беда!
Я глянул оголтело.
Как мало у нее стыда!
И как она посмела!

И я ей крикнул издали
И тверже поднял ногу:
«Шали, глазастая, шали,
А нам пора в дорогу!..»

Хрипел мороз под сапогом.
Термометры сводило.
«Давайте, что ли, запоем!»
И песня забродила.

Еще далече до Ботайска.
И до Ростова далеко.
И ты безумствуй и скитайся,
Покуда на душе легко.

Покуда в этом мире звездном,
Годам, гудящим напрямик,
Ты слышишь в крике паровозном
Свою же юность, свой же крик.

И ты увидишь там, поодаль,
В степях, в горах, в движенье рек,
Как изменяется природа
И легче дышит человек.

Тогда без грусти и печали
Тебе запомнятся года,
Когда мы церкви разрушали
И воздвигали города.

И ты узнаешь говор птицы,
И ты увидишь наяву,
Как вечер медленный струится
И солнце надает в траву.

Далёко зашумело море.
Пойми его широкий рев —
В соленых одиноких зорях,
В советской песне моряков.

Ангары синие раскрыты,
И самолеты, чуть рассвет,
Уже летят на Ледовитый,
Бензиновый оставив след.

Ночь гулевая. Ветер. Темь ли,
Леса, болота. И кусты.
Солдаты Феликса не дремлют,
Тут пограничные посты.

Пустынями идут герои.
Почетным стал их черный труд.
Они глухую землю роют,
Торопят время и идут.

Им кажется простой забавой
Седых веков надменный сон,
Всё, всё, что называлось славой
У всех народов и времен.

Но, даже грозно погибая,
Всё тот же принимая бой,
Одна их память боевая
Взрывает горы за собой.

И пусть в последнем поцелуе
С землей прощаемся навек —
Наш путь по-прежнему бушует
В кипенье звезд, в движенье рек.

Что вечности глухая сила?..
Есть в мире Родина. Она
Свое бессмертье нам вручила
И помнит наши имена.

Горит огонь Великих Пятилетий.
А Ветер Времени, бунтуя и гремя
Червонным знаком будущее метит,
И катит волны нашего огня.

То наша кровь поет не умолкая,
Шумя по всем артериям земным.
Мы, даже в крематории сгорая,
Каким-то грозным пламенем горим.

И в громе труб придет наш день вчерашний,
Трудолюбив, спокоен и жесток,
Когда мы строили сторожевые башни
С бойницами на запад и восток.

В легендах лет мы будем незабвенны.
На трупах наших умерших бойцов
Мы воздвигали мраморные стены
Своих высоких, солнечных дворцов.

День ото дня наш путь был неустанней,
От наших ног — дороги горячи.
Наш гордый прах скрепил фундамент зданий,
И кровью набухали кирпичи.

И мир восстал по-новому над сушей
И над водой, где крепкий парус крут, —
Такой зеленый, радостный, певучий! —
Он льется в наши умершие души,
И мертвым, нам он отдает салют.

В тени знамен, нахохленных, как птицы,
Лежит боец, смежив свои глаза,
В которых, может быть, еще дымится
И чуть заметно движется гроза.

Он спит. И времени текут потоки.
И в напряженной снится тишине,
Что ты, мой друг, читаешь эти строки
Как лучший дар, как память обо мне.

Советского Союза гражданин –
Я клятву нерушимую даю:
От волн каспийских до полярных льдин
Беречь большую Родину мою…

На верность присягну СССР,
И голос сердца для врага – грозой,
Передо мной Чапаева пример
И подвиг героический Лазо.

Не сдав ни пяди дорогой земли,
Они дыханье отдали стране,
Их образы сияют нам вдали,
Их клятва раздается в тишине.

Германцев гонит легендарный Щорс,
Комбриг Котовский принимает бой,
И к Феликсу чекисты на допрос
Ведут шпионов полночью глухой…

Клянусь твоею памятью, Ильич,
Твоей, Отчизна, клятвой боевой –
Я пронесу родных Советов клич
В стальном строю, в цепи передовой!