Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Степь да степь. Сияющая синь.
И сухая бабочка порхает.
Дымчатую чуткую полынь
Тронешь и она благоухает.

Тишина стоит из века в век,
Синяя, громовая, густая.
Тут прошел недавно человек,
И как будто в воздухе растаял.

Но слегка примятая полынь
От его следов благоухает.
А кругом сияющая синь,
И живая бабочка порхает.

Копошится звездный муравейник.
Все дороги отягчают дух.
Зло и сухо думает репейник
Обо всем, что движется вокруг.

Цепким зраком он следит за нами,
Хоть о нас не знает ничего.
Все-таки держи повыше знамя,
А не то он вцепится в него.

Где-нибудь у черта на Курилах
Вам такое чайки накричат,
Что, бывало, дух стоит на вилах
И сквозь шапку волосы торчат.

На Курилах стук и грюк в поселке,
Думками богат рыбацкий стан.
У него вулкан сидит на холке,
А в бахилах плещет океан.

Зеленеют травы-скалолазы,
А вверху курится синева:
Это сопка выдыхает газы,
На глазок заметные едва.

В чистом поле много дикой воли,
В синем небе много воронья,
А в поселке - перекатной голи,
Пьяного крикливого рванья.

Говорят, что из пустой бутыли
Кто-то ночью голос подавал
И собаки ухали и выли,
А потом, как черт их оборвал.

Вышел дед с рыскучими сынами
И, нигде собак не углядев,
Прохрипел: - На нас идет цунами,
Тихий океан и Божий гнев!

Потянулись пьяницы на сопку
С облаками в драных рукавах.
Этот на карачках треплет тропку,
Тот ползет на собственных бровях.

Дед по доброй воле негодует.
Вы куда? - и за штанину хвать.
- Мы тикаем в недра. Там не дует.
А на газы нам давно чихать!

Доползли и в кратер заглянули,
Там собак полно, как в небе звезд.
Тут такие громы громыхнули -
Все дыбы упали на авось.

Выдуло из кратера все газы
И в живой клубок перетрясло
Человечьи и собачьи гласы,
А потом затихло. Пронесло!

Расцепились люди и собаки,
И сошли сквозь мертвый бурелом.
Там, где был поселок, свищут раки.
Пустота - хоть покати шаром!

Не о тех ли, кого нет на свете,
Плачут чайки и шумит прибой?..
Нюх природный спас собак от смерти,
А пропащих пьяниц - Дух Святой.

Мы в любви сошлись не по закону,
Выбрав ночь и угол потемней.
Ты в углу заметила икону
И смутилась: Не могу при ней!

На иконе Божья Мать с младенцем.
Я сказал, не поднимая глаз:
Занавесь икону полотенцем,
Хоть она и смотрит не про нас.

Полотенцем плотным закрывала
Матушку с прощением в глазах.
Жар брала и жаром отдавала,
И проснулась в утренних слезах.

За окном, как чистый сон младенца,
Плакали и пели соловьи...
Ты сняла с иконы полотенце,
Чтобы слезы вытереть свои.

На небе зарница мигала.
В окне то ли день, то ли ночь.
Ты вспомни, как ты выбегала
Девчонкой на улицу в дождь.
- Я помню, как я выбегала
Девчонкой на улицу в дождь.

Труба заливная гремела,
Вода дождевая текла,
Трава молодая шумела,
А ты все заснуть не могла.
- Трава молодая шумела,
А я все заснуть не могла.

Шли годы на солнце вслепую,
Шел дождь наяву и во сне,
Он вылепил грудь молодую,
Когда ты бежала ко мне.
- Он вылепил грудь молодую,
Когда я бежала к тебе.

Бежала, пока не устала.
А буря стремглав пронеслась.
Трава полегла и не встала,
Как это бывало не раз.
- Трава полегла и не встала,
Как это случилось у нас.

Вот лист, а вот перо, а дальше ветер,
А дальше серый пепел и зола.
Я за словами даже не заметил
Как жизнь прошла... И надо же! Прошла!

А ведь она сияла семицветно,
Девицы-птицы пили молоко.
И не одну любил я беззаветно,
Хотя и на лету, но глубоко.

Не дымчатые розы увяданья,
Не скатерти, залитые вином, -
Я оставлял им свет воспоминанья,
И до сих пор они сияют в нем.

Однажды на лету земного шара
3аснул, очнулся - около жена.
Сказали мне: - Она тебе не пара.
Какая пара, если жизнь одна!

Я уходил не раз. Она визжала:
- Мы все такие. Лучше не найдешь!
И эта гибель мне детей рожала!
Но что их ждет, когда повсюду ложь?!

Дух на излете, а в душе смущенье,
И в ноздри бьет стыда сернистый пар.
От женщины осталось отвращенье -
Вот Божья кара или Божий дар! 

Мать честная! Наша хата с краю,
Дальше пропасть - голубая падь.
Наша правда - ничего не знаю!
Выйдешь - а народа не видать.

Люди есть, да только эти люди
Потеряли Божий страх и стыд.
Где народ?.. Мать бьёт в пустые груди:
- Я не знаю!.. - правду говорит.

- А народ рожала я на диво,
А родной, не знамши ничего,
Встал на диво да махнул с обрыва -
Только я и видела его...

Поезд мчался на бешеной скорости,
А навстречу шёл поезд другой
На такой же, неистовой скорости,
И сидел в нём не я, а другой.

Затряслась, пыльной бурей окутана,
И моя, и его череда.
- Ты откудова?
- Из ниоткудова!
- А куда?
- Неизвестно куда!

Разорвать бы рубаху до пояса,
Закричать бы ему:
- Человек!
Дай мне руку из встречного поезда,
Чтобы нам не расстаться навек!

Просвистела прерывисто-длинная
Меж земных и небесных крутизн
И моя непутёвая линия,
И его неизвестная жизнь.

Может быть, пред очами Всевышнего
Наша встреча ещё впереди.
А в убогой ладони у нищего
Не расходятся наши пути.

Рождённый Богом на земле,
Я проходил по бездорожью,
И светляка в вечерней мгле
Я принимал за искру Божью.

А кто-то принимал мой дар
Божественного умолчанья
За молнии плывущий шар
В среде земного обыванья.

И громко тот и этот свет
Перекликались петухами:
"Он даже поступью поэт,
Хотя не говорит стихами!"

Когда у бездны на краю
Возьму я голыми руками
Змею молчанья ? смерть мою,
Она заговорит стихами.

Мои волосы Богом сосчитаны,
Мои годы кукушка сочла,
Моя слава легла под копытами,
Мою голову сабля снесла.

Только вспомнил, как матушка молвила
На прощанье: "Себя береги!"
Во всё небо ударила молния,
До сих пор я не вижу ни зги.

Оставляя кровавую полосу,
Покатилась моя голова.
За траву зацепилися волосы ?
Обезумела в поле трава.

В небе ходят огнистые полосы,
И катается в поле трава.
Бог считает последние волосы,
Потому что всему Голова.

Вулкан моей чернильницы уснул.
Ему пустое снится. А бывало,
Какую жизнь, какой огонь и гул
Моё перо оттуда изымало!

На склоне лет ? а это склон святой! ?
Моё перо себя не понимает,
Когда со дна чернильницы пустой
То муху, а то ведьму изымает.

Жизнь потеряла свой былой размах.
Как в толще сна ? ни духу и ни слуху.
Однажды в магаданских закромах
Я в странном янтаре увидел муху.

Через пятнадцать миллионов лет
Я как поэт послал ей свой привет.

Пятнадцать миллионов лет прошло,
Как эта муха в воздухе летала,
Пока её в смолу не занесло,
Пока смолу волна не обкатала.

Я видел муху моего ума,
Как некий знак в тумане созерцанья,
Как точку, что меняет суть письма,
А может, и Священного Писанья.

И долго озирался я потом,
И всюду открывалась мне дорога,
Ведущая в обетованный Дом,
Где вещи мира источают Бога.

Бог как смола. Ты крепко влип, поэт,
В глубокий сон, что временем зовётся...
Через пятнадцать миллионов лет
Ударит гром ? и твой вулкан проснётся.