Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Поезд мчался на бешеной скорости,
А навстречу шёл поезд другой
На такой же, неистовой скорости,
И сидел в нём не я, а другой.

Затряслась, пыльной бурей окутана,
И моя, и его череда.
- Ты откудова?
- Из ниоткудова!
- А куда?
- Неизвестно куда!

Разорвать бы рубаху до пояса,
Закричать бы ему:
- Человек!
Дай мне руку из встречного поезда,
Чтобы нам не расстаться навек!

Просвистела прерывисто-длинная
Меж земных и небесных крутизн
И моя непутёвая линия,
И его неизвестная жизнь.

Может быть, пред очами Всевышнего
Наша встреча ещё впереди.
А в убогой ладони у нищего
Не расходятся наши пути.

Рождённый Богом на земле,
Я проходил по бездорожью,
И светляка в вечерней мгле
Я принимал за искру Божью.

А кто-то принимал мой дар
Божественного умолчанья
За молнии плывущий шар
В среде земного обыванья.

И громко тот и этот свет
Перекликались петухами:
"Он даже поступью поэт,
Хотя не говорит стихами!"

Когда у бездны на краю
Возьму я голыми руками
Змею молчанья ? смерть мою,
Она заговорит стихами.

Мои волосы Богом сосчитаны,
Мои годы кукушка сочла,
Моя слава легла под копытами,
Мою голову сабля снесла.

Только вспомнил, как матушка молвила
На прощанье: "Себя береги!"
Во всё небо ударила молния,
До сих пор я не вижу ни зги.

Оставляя кровавую полосу,
Покатилась моя голова.
За траву зацепилися волосы ?
Обезумела в поле трава.

В небе ходят огнистые полосы,
И катается в поле трава.
Бог считает последние волосы,
Потому что всему Голова.

Вулкан моей чернильницы уснул.
Ему пустое снится. А бывало,
Какую жизнь, какой огонь и гул
Моё перо оттуда изымало!

На склоне лет ? а это склон святой! ?
Моё перо себя не понимает,
Когда со дна чернильницы пустой
То муху, а то ведьму изымает.

Жизнь потеряла свой былой размах.
Как в толще сна ? ни духу и ни слуху.
Однажды в магаданских закромах
Я в странном янтаре увидел муху.

Через пятнадцать миллионов лет
Я как поэт послал ей свой привет.

Пятнадцать миллионов лет прошло,
Как эта муха в воздухе летала,
Пока её в смолу не занесло,
Пока смолу волна не обкатала.

Я видел муху моего ума,
Как некий знак в тумане созерцанья,
Как точку, что меняет суть письма,
А может, и Священного Писанья.

И долго озирался я потом,
И всюду открывалась мне дорога,
Ведущая в обетованный Дом,
Где вещи мира источают Бога.

Бог как смола. Ты крепко влип, поэт,
В глубокий сон, что временем зовётся...
Через пятнадцать миллионов лет
Ударит гром ? и твой вулкан проснётся.

Глянул на родину через забор,
И повалился забор.
Милая, помнить об этом не надо ?
Память ведь тоже преграда.

Мне снился человек матриархата.
Он на меня похож был, как на брата.
Он мне признался: "Ненавижу баб!
Я оплодотворитель! Жалкий раб..."
Проснулся я, соображая туго.
Сообразил. И тотчас спился с круга.

(Стихи от имени соседушки по даче,
Что жил внизу и видел мир иначе)

Я пил без любви и отваги.
Но жил Кузнецов надо мной.
Он жёг на балконе бумаги,
И пепел витал над землёй.

Был день безмятежен и светел.
А мир мой был пуст и уныл.
И лёгкий Божественный пепел
Я тщетно руками ловил.

Он давно на скамейке сидит,
Со своею душой говорит,
Как с чужою милашкою.
Отрешённо на месяц глядит,
Затянувшись безумной затяжкою.

Говорит, выпуская туман изо рта
Суеверными петлями:
"? Эх, любимая пустота!
Я не тот, да и жизнь не та,
Как ты горько подметила.

На земле мы случайно сошлись
При сиянии месяца..."
Петли дыма влекутся ввысь,
Обнажая гонимую мысль:
Не пора ли повеситься?

"Ему на смерть не повезло,
Он угасал темно и долго.
И даже прах перетрясло,
Когда его везли из морга.

Вот привезли. Я был из тех,
Кто на гражданской панихиде
Вдруг потемнел, как смертный грех,
Лицо покойника увидя.

Он, что царь-колокол, молчал,
Отвисшей челюстью ощерясь.
И клык прокуренный торчал,
Как выдающаяся ересь.

Все говорили. Я молчал.
"Как неприлично!" ? я подумал.
Мертвец того не замечал,
Да,видно, ангел надоумил.

И поднялась его рука
И челюсть вправила обратно..."
Таков рассказ гробовщика.
Что за мертвец? Невероятно!

С тех пор и другу, и врагу
Он говорит, слегка ощерясь:
"Не дай вам Бог лежать в гробу,
Вправляя собственную челюсть!"

На окраине света  тьмы 
      Мы чисты перед солнцем измены, 
      Эти стены мы взяли взаймы, 
      Но попались стеклянные стены.

Как на снег прошлогодней зимы, 
      Мы на брачное ложе присели. 
      Это ложе мы взяли взаймы 
      У давно отшумевшей метели.

Дай мне прежние ночи стряхнуть! 
       Я забыл, что рассвет неминуем 
       Твою круглую терпкую грудь 
       Забирая одним поцелуем.

Не кипели на крепких устах 
      Ни слова, ни кровавая пена, 
      Но запели в отверстых ушах 
      Заунывны вопли: измена!

Это женщины – годы неслись 
       На меня, не прощая измены. 
       Словно стая потерянных лиц 
       Налетела и смотрит сквозь стены.

Эти годы я кинул давно, 
      Эти лица я помню едва ли. 
    - Снами бог! – и разбили окно. 
      И меня от тебя оторвали.

Обезумев, я крикнул огня: 
      - Ты их видишь? 
                       Ответила: -Вижу. 
      Твое тело не любит меня. 
      Почему ты такой? Ненавижу!

И заснула неведомым сном, 
       Словно во поле тихом  белом. 
       Вдруг ты вспыхнула рдеющим ртом, 
       Вдруг ты вздрогнула веющим телом.

Застонала, ни старых страстей, 
       Ни грудей не скрывая во мраке. 
       И по ним от незримых  ногтей 
       Забугрились багровые знаки.

Что за нежить нагнали мечты? 
       Ты очнулась, как зимняя стужа: 
     - Почему мне явился не ты? 
       Эти знаки от бывшего мужа.

Молвил я: - Это знаки любви, 
        И других не бывает жесточе. 
        Но поверь: это знаки мои…
        Так кончаются брачные ночи. 

Печальный сон приснился мне,
Что я во мраке леденящем
Мчусь на игреневом коне
Вослед за солнцем уходящим.

Беззвучно скачет конь — вот-вот
Я догоню пожар косматый.
Но голос матери зовёт:
"Вернись, мой сын, вернись с заката!"

И тени предков говорят:
"Так далеко уходит солнце!
Во сне летящий на закат
Уже обратно не вернётся".

Я обернусь назад — туда,
Где ночь темна и непроглядна.
Нет, нет, мой конь, мы никогда
Не повернём с тобой обратно!

Мы будем мчаться далеко,
Покуда жизнь не оборвётся.
Смелее! Умирать легко,
Когда в глазах так много солнца.

Беззвучно скачет конь — вот-вот
Схвачусь за солнца край косматый.
Но голос матери зовёт:
"Вернись, мой сын, вернись с заката!"