Учить горазд, а больше ничего ты не умеешь».
Вот жизнь идет, живет в гордыне человек,
Но постепенно замечает, что-то тут неладно,
А что неладно, он не понимает, как на грех,
Что он живет без веры – на душе прохладно.
Ведь если ты гордыней вознесен,
И ставишь выше ты себя людей и Бога,
Ты потеряешь все, что нажил, будешь потрясен,
С гордыней в рубище отправишься в дорогу.
Но как же так, ну, почему, ведь по закону жил,
Подумаешь – считал, что нету Бога.
Гордыня защитит меня, чтоб кто-нибудь не укусил,
Богатство не отнимут у меня, я всех порву у своего порога.
Воистину Господний путь он неисповедим,
И разорившийся гордец не понимает,
Ну, почему вдруг нет семьи, он гол, один,
Стоит в пыли дорожной, и никто ему не помогает.
А потому в гордыне всех он обсмеял,
Не понимал, не ощущал чужих страданий,
Гордынею руководим, он никому не помогал,
Христа распятого не видел ран и истязаний.
Наверняка такой теряет все – ему конец,
Гордец! Закрыта в рай тебе заветная лазейка,
Ты жизнь прожил, зазря «мудрец»,
И этому виной гордыня – ей цена копейка.
05.03.2010
Елейным голосом шепчи приятные слова,
Которые, ну, так приятно слушать,
– Ты самый умный, ты единственный красавец у меня,
Совсем не лжец – ты самый прямодушный.
И в прямодушие свое поверил он,
Хоть он и лжец, и проходимец от рожденья,
Что Лесть враг искренности позабудет навсегда,
И позабудет, что на глаз кривой, в том нет сомненья.
Лесть существует тем, что впереди имеет цель,
Без цели льстить она тебе не будет,
И если что-то будет не по ней,
Она тебе гримасу скорчит и тебя забудет
Забудет навсегда и матом обзовет,
И позабудет, что всего назад минуту льстила,
Еще и по лицу пощечин надает,
В полицию потащит, в ней такая сила.
Иль называя самым честным на земле,
Лесть не добившись цели, назовет сейчас же вором,
И за ухо тебя поволочет на смех людей,
Чтобы испачкать несмываемым позором.
С другой-то стороны, ну, кто тебя поднимет над землей,
Сказав, что ты известный, самый лучший тенор в мире,
Хотя ты нотки ни одной не пропоешь,
Ну, может быть наедине с собой в квартире.
Ну, Бог с ней, все-таки Лесть лучше лжи.
В сравненьи с завистью не так опасна,
И слушать так приятно Лесть, не чаяв в ней души,
Особенно по пьянке кажется она прекрасна.
Поэтому расправа с Лестью в общем-то проста,
Ты или слушай, иль совсем не слушай.
Ты или слушай, льсти ей иль домой беги, душа,
Заткнувши ватой по дороге уши.
А вообще не надо заниматься в жизни кутерьмой,
Запомни: Лесть – враг искренности, это понимаю.
Не льсти другим, всегда будь честным пред собой,
И встретишь сотню раз грозу в начале мая.
И вообще не слушай Лесть зазря, не поддавайся ей,
А денежки в кармане целые останутся, ей Богу,
Ты искренность и честность встретишь у друзей,
И будет легкой светлой для тебя дорога.
Ты посмотри, с какою льстивою улыбкою цыган
За той копеечкой протягивает вдруг ручонку,
Но ты за льстивою улыбкою почувствуешь обман,
Не дашь, и на лице цыгана злость, проклятия вдогонку.
А Ложь и Зависть – те всегда при ней,
Они с Гордыней вместе проживают.
Четыре эти сущности прекраснейших людей,
Частенько без зазренья совести уничтожают.
Мой дорогой читатель, с льстивым не дружи!
Ведь он наверняка когда-нибудь тебя обманет,
Ты лучше с Искренностью сердце подели,
И на душе твоей намного легче станет.
05.03.2010
К тебе хочу, моя деревня!
Портрет бабушки.
Художник И. С. Попов, 1955 год.
Хочу в деревню – стихом по холсту
Вот забрезжил рассвет над родною деревней.
Началась потихоньку, потайно возня.
И хозяйки с охапкой отсыревших поленьев
К печкам встали, зажегши дрова.
И склонившись к тазам с подоспевшей опарой,
Замесили ко благу для жизни хлеба.
И полоскою рдеющей тоненькой алой,
Засветилися вдруг над землей облака.
Вот дымок потянулся над крышами,
В тишине звонкий радостный крик петуха,
А полоска рассвета все выше и выше
Потянула туманы земли в облака.
Спешит петух приветствовать товарок,
Спросонья крик срывается в фальцет.
Из хлева раздается блеянье баранов,
И сочное мычание коров в ответ.
Стучит, хозяйку умывая, рукомойник,
Уж постепенно зорька на дворе.
Вот предстоит хозяйке утренняя дойка,
Чтоб молоко парное было на столе.
В другой конец села прошел пастух неспешно,
Змеею волочится кнут, он кнутовищем на плече,
А кирзовый сапог не поднимает пыль известно,
Пока роса лежит и на траве, и на земле.
Скрипят калитки и ворота, открываясь,
И с нетерпением, мыча, на улицу выходит скот.
И солнце, от верхушки леса отрываясь,
Определяет время то, когда восход.
Ленивые собаки лают на скотину,
Им тоже хочется побегать по полям.
А скот проходит мимо горделиво,
И цепь толста, да и нельзя туда.
Какой же разнобой в том деревенском стаде,
Хозяйские характеры и нравы в нем всегда.
Одни драчливые, мычливые некстати,
Другие молчаливые, спокойные проходят на поля.
Цветов смешение, пород и роста,
Вон маленькая козочка зажата средь коров.
А вон баран какой-то пегий, вон коза в полоску,
Ну, армия Наполеона при разгроме, хохочи до слез.
Ну, вот позавтракали муж и дети.
Теперь пора хозяйке браться за дела,
Она ответственна за все на свете,
Должно быть в доме хорошо, а если плохо, то беда.
Ведро воды и тряпка, и подол заткнут за пояс,
И на коленки круглые встает она,
Прогнувшися в спине, трет половицы, поправляя волос,
Который выбился из-под косынки – красота!
Тихонько тикает настенная кукушка.
Муж на работе, дети в школе – трели соловья.
Труды пока окончены, и глядь – подружка,
Там у забора появилась – поболтать пора.
Все повторится в деревеньке снова от полудня.
Работа неустанная на огороде, детвора
Пойдет в другую сторону почти до новолунья,
Так тыщи лет в трудах, в заботах, как всегда.
Я б все отдал, хоть золота телегу,
Ей Богу, я не вру, и не лукавлю Господа
За теплую краюху аржано́го хлеба,
К нему впридачу да парную кружку молока.
Но пропадаю я средь городского шума,
И городской ненужной и губя́щей суеты.
А голова моя заполнена раздумьем,
О, где же ты моя деревня, где же ты?
15.03.2010
Как мне хочется попасть опять в деревню,
Деревенский в городе – всегда не городской,
Бесконечны сны о босоногом детстве,
О кормилицах, бредущих в те поры на водопой.
Вы, цветные сны, о детстве дивном,
О воришке маленьком, забравшемся в сады,
Сене скошенном да с запахом полыни
И одним разгрызом яблок недозревшие плоды.
На дворах и на гумне кудахчут куры,
Перестуком горделивым бродят петухи.
За деревней на закатной горке
Вечеряют и покуривают пастухи.
Полукружьем солнца высвечена вся деревня.
На дороге от прогона пыль стоит столбом.
Воздух стуком оглашается тележным,
Ржаньем жеребца и понуканьем пацана на нем.
Слушай, в предзакатной полудреме
Перекрут коловорота от колодца слышится тогда,
Бабы делятся о жизни, муже, детях, о работе.
Сон, приснись мне, ну, приснись хоть иногда.
Ну, приснись, как на скамейке бабы,
Семечки лускуя – с этим не шуткуй.
На округ где солнце, тихо опускаясь,
На гроздях рябины оставляет нежный поцелуй.
А река в деревне – радость детства.
Омутами крутится поверх вода,
А на дереве петлей завязана веревка,
Ты раскачивайся – кувырком туда.
Там на дне в тиши лежат большие камни,
А под камнями не слышна рачья суета,
Головли лежат под берегом откоса,
Окольцуй руками – вытащишь тогда.
Там тончайшей вязью на воде кувшинки,
Синей просинью трепещут крылышками стрекозы,
Берега покрыты розовою кашкой,
Собирают взятки тучные шмели.
Плеском, брызгами и хохотом, ребячьей суетою
Переполнены речные в ивах берега.
Ну, позволь судьба, чтоб мне опять приснилось
Детство невозвратное мое, те времена.
Вот и наступило время дремоты – затишья.
Над туманной пеленою – бледная луна.
И мои года отсчитывает из лесу кукушка.
«Эй, кукушка! Досчитай до ста!»
Вот пропел последний петушиный крик,
Вот луна взошла и светит на дорогу.
«Ночь темна, пустыня внемлет Богу,
И звезда с звездою говорит» [9] .
Начинают гаснуть по избам окошки.
На заборах сохнут чугунки,
Трехлитровых банок ряд и плошек,
И в лукошках позабытые грибы.
Вот проходит деревенский тот неугомон,
И тумана пелена над тихою рекою,
Опускается на деревеньку сон,
Не могу налюбоваться этой красотою.
Ой, деревня, я по жизни пробежал полмира,
