Фердинанд Фингер - Избранное

Как мне хочется встретиться, дорогая, с тобой!

И вернуться так хочется к той мечте голубой,

Той, что в детстве осталась, распростилась со мной,

В дом родной, тот со ставнями над ленивой рекой.

Там, где тонкая яблонька, где рябина стоит,

На скамеечке бабушка на дорогу глядит,

Вот пастух возвращается, вечерком холодит,

Там кормилица с радостью у порога мычит.

На гумне ветром веялка, вся в полове гремит,

И отборной пшеницею все кругом золотит,

Уж гора с председателем голова к голове,

Пьяный конюх валяется на помятой траве.

Лопуховой дорогою, где крапива стоит,

Там со внучкою дедушка на рыбалку спешит,

Там, где в логах запрятана, тайно речка блестит,

Там, где щука за камнями карася сторожит.

Вот взошла над туманами сторожиха Луна,

Над родной деревенькой слышен крик петуха,

Вот уж гаснет таинственно избяной теплый свет,

Соловей трелью щелканной присылает привет.

Засыпает тихонечко дорогая земля,

Сердцу милая, близкая ты моя сторона,

Ой, деревня, родимые мне поля и луга,

Засыпай потихонечку, завтра будет заря.

Где-то трактор работает, пашня ждет семена,

Чтобы новыми всходами разродилась земля,

Разродилась бы новою первозданной красой,

Расцвела бы красавицей в синеве голубой.

Хоть на денек нам вырваться, оставить город шумный

И наслаждаться нам родною стороной,

Прозрачною Вивальди музыкою многострунной,

Подаренную нам струящейся рекой.

Смотреть, внимать и видеть отраженье

В воде стоящего стеною ивняка,

И слушать соловьев расщелканное пенье,

Оркестром мощным доносящимся издалека.

Придти на берег твой и шелк травы душистой

Нам ощущать усталою спиной,

И ивы плачущее отражение в воде лучистой,

Склоненной грации над тихою водой.

Тропою просеки прокрашены бока —

То земляника рдеет по оврагу,

Теплынью духовитой разлита,

Жужжаньем пчел, занятых взяткой к благу

Здесь каждый куст обвешан соловьями,

Как у рябины ягодами грозди в нужный час

И духовитым вечером, и ранними утрами

Душа трепещет тихой радостью у нас.

Твои луга, леса, туманные болота

Нам осияны неземною красотой,

Из оперы «Набуко» здесь звучат все ноты,

Написанные Верди – гения – рукой.

В прозрачности твоей, сравнимой со слезою,

Песчинка каждая на дне реки видна.

Речная ракушка свои раскрыла створки,

И бесконечно рыбья пескаринная игра.

Под берега откос тихонечко расставив руки,

По локоток в струящийся поток войдя,

Ты неожиданно добудешь ужин для любимой,

Вдруг ощутив под жабры схваченного головля.

А в наступившем вечере на колышки подвешен,

Целован сажей котелок с кипящею ухой.

Какой Рокфеллер там – какие миллионы,

О пир души, ну, что сравняется с тобой!

Невзрачные на вид и незаметные созданья,

В кустах поющие над тихою водой,

Могучей трелью пронизают мирозданье,

Напоенное здесь вечерней тишиной.

О соловей, тебя непостижимым даром

Господь и ангелы с небес решили одарить,

И голос Каллас в горлышке твоем звучит, и не задаром

Колоратуру высшей пробы можешь ты дарить.

И сердцу хочется за пенье соловьев благодарить,

Сам Караян считал большим бы благом

Любые деньги этому оркестру заплатить

За дирижерство этой музыкою над оврагом.

О «Нара-Нара», как же мы ранимы

В воспоминаниях о юности утра,

А жизни дни бегут, бегут неотвратимо,

Но все звучат в нас трели соловья.

Далекая звезда в мерцании своем,

Быть может, мне ответ подскажешь,

Ну, почему по круговерти жизни щепкой мы плывем,

Когда бы кораблем хотелось плыть, а как – не знаем.

Чтоб без шатаний вкривь и вкось

Я гостем по земле прошел родимой,

Потом звезда к тебе, где я уже не гость,

В том вечном странствии необъяснимом.

Я на земле хочу оставить благодетельный посев,

Который дети, а потом и дети их детей получат,

Хороший урожай, а не «плевел» отсев,

Дорогу, пройденную мной, они озвучат.

Озвучат благодарностью иль памятью своей,

Чтобы труды мои вдруг не исчезли понапрасну,

Для этого растим мы сыновей и дочерей,

И делаем мы все, чтоб сделать жизнь прекрасной.

И пусть благословенны будут семена,

Которые отцы и матери сажают,

Приходит время, и потомки их святые имена

С слезами благодарности нередко вспоминают.

Наверно, стоит наша жизнь, чтоб жить.

Чтоб щепочкой она нас вверх и вниз бросала,

Наверно, в этом мудрость – щепкой лучше быть,

Чем топляком лежать на дне Байкала.

Ну как вернуться мне к тому порогу,

Который часто вижу я в мечтах и снах,

И до сих пор он снится мне и слава Богу,

Мне запахи родительского дома не позабыть никак.

Мой милый старый дом с косою ставней,

Где половица пересохшая скрипит,

Когда-то скатерть, вышитая мамой,

Все здесь о прошлом тихо говорит.

Потертый заяц затаился за кроватью,

Над ней косая полка с книгами висит,

Ну, неужели здесь стою опять я,

Где все о детстве нежном говорит.

В сенях ведро покрытое доскою,

И кружка погнутая наверху стоит,

В окошке речка с тихою волною,

Которая, как в детстве, прежняя изгибисто бежит.

Бежит она, теперь уже не вспомнит

О брызгах вечной детской кутерьмы,

Как быстро все прошло, но может мне напомнит

Дни детства моего, во взрослости тюрьмы.

Где незабвенные девчонки и мальчишки,

Те, для которых жизнь радостью цвела,

Они уж далеко, наверно, только в книжке,

Прочесть мы можем, чем та жизнь была.

О, теплая волна, той речки детской,

Даришь воспоминания, что не исчезли, не прошли,

Игрою вечною воображения чудесной,

Которая нас не оставит никогда на жизненном пути.

Вернись, вернись волна воспоминаний,

И голос мамы возврати мне издали,

Чтоб снова стали мы детьми тем утром ранним,

Когда поют над речкой соловьи.

И чтобы эта речка, что из детства,

Нас привела внезапно к устью, где она

Вдруг кончилась и влилась в неизвестность,

В которой есть предел, и к Богу там видна тропа.

Березка, белая подруженька моя,

Поэтами в стихах ты не забыта.

Ну, что за дерево – ну, что за красота!

И что за тайна там в тебе сокрыта.

Ее увидишь – сразу хочешь подойти,

Погладить белую, с шелковинкою, кожу

Тебя так хочется прижать к себе – обнять.

На нежную ты девушку похожа.

Твой стройный стан, твоя листва,

Шуршащая таким неслышимым дыханьем,

А осенью твой каждый листик – золотой дукат,

Струишь в природу ты очарованье.

Струишься вечной нежностью своей,

И независимо от времени, погоды

Ты даришь мне божественную красоту

Ту, при которой забываются невзгоды.

Утешь меня в мой жизни трудный час,

Ты видишь – я обнял тебя, я плачу.

Я много потерял, в сомненьях я,

Ты помоги мне обрести удачу.

Ты теплотой коры своей согрей меня.

Осыпь листвой – тем золотым дукатом,

Которым осыпают, только лишь любя,

И тех, которые ни в чем не виноваты.

Ты тонкой нежной веточкой своей

Утешь меня, я перестану плакать.

Ты нашепчи на ухо поскорее мне,

Что делать мне, чтоб снова не заплакать.

Вот посоветовался – камень спал с души,

Она вдруг в свете – вдруг не туча грозовая,

Мне стало легче – девушкой на взгорочке стоишь,

Мне на прощанье веткой тоненькой качая.

Час пятый бьет, тихонечко встаю,

Я не тревожу сон моей любимой,

Для ловли рыбы снасти достаю,

Иду на озеро дорогою недлинной.

Луга, туман, сейчас такая рань,

Вот воркованье, клекот голубиный,

Роса рассыпалась бриллиантами в цветах,

В природе мне звучит романс старинный.

На взгорках, глядь, в пробившейся траве,

Уж сотни крокусов ковром цветистым

Ласкают глаз в пастельной красоте

И выглядят раскинутым ковром персидским.

Смесь красок взволновала кровь,

Уж на востоке постепенно небо рдеет,

Светает, пчелы скоро полетят,

Туман пробит лучами, небо голубеет.

Необъяснимый гул кругом стоит,

От корня вверх в деревьях соки выбивает,

Миллиарды почек лопаются вдруг,

И радость жизни всюду проникает.

Деревья нежной веткою уходят в синеву,

Все ждут, когда душа их листьями проснется,

И после долгой спячки – вот теперь,

Тепла и солнца от природы не дождется.

Как будто бы деревьев голубая кровь

Во мне проснулась и не отпускает,