Всех остальных насмешливо поносит
И жалкий жребий свой до неба превозносит!
Больной бедняк, но с честною душой!
Себя ты не зовешь ни сильным, ни богатым.
Но нищий силою и доблестью святой
Открыто кажет нам убогий образ свой
И срама своего не только не стыдится,
Но даже им кичится...
Нет, не велик, а глуп в моих глазах,
Кто жизнь свою ходя на помочах,
Рожденный в немощи и вскормленный бедою,
Кричит, что избран он для счастия судьбою,
И счастье то сулит таким же, как и сам,
Униженным бессильным беднякам,
Которых бурный вздох разгневанного моря,
Ток воздуха, травленный чумой,
Иль глубины подземной содроганье
Могли б стереть, как прах, с коры земной,
Не сохранив о них воспоминанья!
О, нет, в ничтожестве земного бытия
Великого иным воображаю я.
В лицо судьбы вперив бестрепетное око
И презирая ложь, он правды не таит.
Открыто признает он смысл ее жестокий,
О мире зла свободно говорит.
В страданьи тверд, взаимною враждою
С людьми не множит он своих скорбей.
Он не винит людей
В страданиях своих, как братьев по страданью,
Но верный своему высокому призванью
И полн любви, на помощь к ним идет
В борьбе за бытие, в борьбе с природой дикой.
Когда же ты придешь, воистину великий?
Я иногда брожу по этим берегам
Ночной порой, печальной думы полный,
И вдаль гляжу, как черной пеленой
Последней и широкою волной
Прилив их окаймил, и спят и дышат волны...
А надо мной, в прозрачной глубине
Мирьяды звезд горят, и свет их льется в море.
Как в зеркале живом, в его просторе
Своей красой любуются оне.
Горят... горят, и нет конца их свету,
И силы нет их взорами обнять,
И нет ума их таинства понять!
И выше, выше все, от ярких и блестящих
До светочей едва-едва светящих;
От них - туда, в мерцающий простор,
В надзвездный мир спешит мой жадный взор,
Но тонет в облаках лучистого тумана,
Как утлый челн в пучине океана!
И мнится мне, что знаешь ты. Земля,
И ты, наш мир, что мы зовем Вселенной,
С твоей луной, со звездами, с твоим
Блистающим светилом золотым
Пред каплею единой океана
Пред искрою лучистого тумана!
А ты, мой брат? Где гордый гений твой?
Твои мечты бессмертья и свободы?
Твои дела? о, бедный царь природы,
Смеяться мне иль плакать над тобой?
Как с яблони осеннею порою,
Под тяжестию собственных соков
Созрелый плод, сорвавшись сам собою,
Случайно падает на гнезда муравьев
И губит их, мгновенно сокрушая
Их жизнь, добро, спокойный их приют
И все, что дал им неусыпный труд,
Так из жерла гремящего волкана,
Взрывая прах к далеким небесам,
Ночь ужаса со стоном урагана,
Как фурия, внезапно поднялась
И, страшная, на землю пролилась
Кипящими и мутными ручьями,
Потоками огня, горячими песками
И погребла под тяжестью своей
Сады и города, и пашни, и людей!
Века прошли с тех пор, как бедные селенья,
Погибшие в ту ночь, и города,
И тысячи людей исчезли без следа
И преданы, как старый сон, забвенью.
Забытые могилы их давно
Убежищем для новой жизни стали,
И новые селенья возникали,
Как гнезда муравьев, у моря, под горой.
Прошли века, но все еще порой
Бледнеет и дрожит крестьянин бедный,
Подняв глаза к вершине роковой...
Как часто по ночам, сон чуткий прерывая,
Испуганный, с постели он встает
И слушает, сдержав свое дыханье.
И если ветерок до слуха донесет
Зловещее глухое клокотанье
Иль вдруг вода в колодце закипит,
Он вне себя от ужаса кричит,
Зовет жену и, захватив с собою
Пожитки бедные, испуганных детей,
Бежит, как тать, с своих родных полей!
И часто обратись с тоской неизъяснимой,
Несчастный, он следит издалека,
Как, медленно катясь, горящая река
И топит, и палит волной неукротимой
И сад его, и кров его родимый!
Прошли века. Из недр земли на свет
Вернулась вновь усопшая Помпея,
Как бы землей извергнутый скелет...
На улицах ее народ, теснясь толпою,
Пленяется ее могильною красою,
Безмолвьем гробовым широких площадей,
Колоннами дворцов, резьбою галерей,
Театров и домов безжизненной громадой
И форума разрушенной аркадой...
Но отчего ж порой, как будто чем смущен,
Стоит турист под этой колоннадой,
Взор устремив на дальний небосклон?
Там на него сквозь длинный ряд колонн,
Дымясь, глядит, как призрак исполина,
Везувия двурогая вершина.
Ужасный зев по-прежнему раскрыт,
Еще кипят в жерле потоки лавы.
Безжизненным обломком древней славы
Чудовище по-прежнему грозит!
И в поздний час, когда его дыханье
Во тьме ночной запышет вдруг огнем
И отблески его разносятся кругом,
Как факелов зловещее мерцанье,
В извилинах аркад и галерей
Змеится свет блуждающих огней.
Таков закон таинственной природы:
Медлительной суровой чередой
Идут века, за ними вслед толпой
Изменчивых теней и царства, и народы.
Но перемен не знает лишь она,
Бесстрастная, всегда себе верна!
И ты, мой дрок, пустыни гость отрадный,
Придет пора, погибнешь здесь и ты.
Подземный жар спалит твои листы,
И огненный поток поглотит жадно
Последнюю красу нагих степей.
И все же ты счастливее людей.
Униженный, с трусливою судьбою
Пред будущим, как раз, ты не стоял;
Ты с гордостью безумной не мечтал
Парить орлом под небом над землею
И о бессмертии своем не помышлял.
Подражание. Стихотворение со смежной и перекрестными рифмами в строках 7-8, 9-12, 11-13, 10-14.
Считается, что написано оно весной 1827 года во время одного из приездов Леопарди в Реканати. Это вольный перевод известного стихотворения "Листья" французского драматурга и поэта А. Арно, переведенного на многие языки, в том числе и на русский В. Жуковским, Д. Давыдовым, В. Брюсовым и др.
Шутка. Стихотворение из семисложных и одиннадцатисложных строк, из которых рифмуются: 2-6, 4-5, 7-8, 9-12, 10-II, 14-15, 17-18.
Стихотворение написано в Пизе 15 февраля 1828 года, когда после затяжной паузы поэта вновь посетила муза. В дневнике Леопарди заметил: "За всю жизнь я написал несколько небольших стихотворений. При их создании я следовал лишь вдохновению (или наваждению). Когда оно меня посещало, за две минуты я делал набросок и распределял строки, а затем уже ждал, когда меня вновь озарит (что случалось иногда по прошествии нескольких месяцев), и принимался за написание. Работаю очень медленно. Если вдохновение обходит меня стороной, скорее из древесного ствола выйдет влага, чем хотя бы одна строка из моей головы".
"Мелисс, послушай, мне приснился сон...". Стихотворение в форме диалога из одиннадцатисложных свободных строк.
Написано в Реканати в 1819 году и дважды публиковалось под названием "Ночные страхи", входя в цикл так называемых малых идиллий. Позднее автор поместил его в раздел "Фрагменты".
Мелисс и Альцет - имена, которые, скорее всего, были заимствованы у Мосха, одного из мастеров пастушеской идиллии, которого Леопарди переводил в 1815 году, да и тема "падения луны", то есть конца света, также почерпнута из древнегреческой поэзии.
"Напрасно уповал я на подмогу...". Фрагмент, написанный в конце 1818 года в Реканати, развивает тему элегии "Первая любовь". См. прим. к с. 50,
"Последний луч на западе угас...". Фрагмент, являющийся переработкой первой песни юношеской поэмы "Приближение смерти", в котором лирический герой заменен некой девушкой.
С греческого из Симонида. Стихотворение с одиннадцати- и семисложными строками, из которых рифмуются: 1-3, 4-5, 6-8-9, 7-11, 10-1213, 14-18, 15-19, 16-17, 20-23, 21-22, 25-28, 29-31, 30-32-33 (свободны вторая и двадцать четвертая строки).
Написано в Реканати в 1823-1824 годах и представляет собой свободную интерпретацию фрагмента Симонида (у нас принято написание Семонид) Аморгосского, ямбического поэта VII века до н. э. По поводу своих вольных переложений Леопарди как-то заметил: "Там, где переводчики стараются показать, насколько они верны оригиналу, я, сохраняя эту верность, стараюсь выглядеть переводчиком". В последнее издание поэт поместил этот и следующий фрагмент как оригинальные произведения, указав лишь вдохновивший его источник.
Из него же. Стихотворение из семи- и одиннадцатисложных строк со следующим порядком рифм: 1-4, 2-6-9, 5-7, 8-10, II-12, 13-15-19, 14-18, 16-20-22, 17-21, 23-24 (свободна третья строка). Написано в Реканати в 1823-1824 годах.
Некоторые исследователи склонны полагать, что на сей раз отрывок взят не из Симонида Аморгосского (см. прим. к с. 160), а из Симонида Кеосского (VI-V вв. до н. э.), более известного поэта, прославившегося своими дифирамбами, "плачами" и эпиграммами.
Александр Махов
СТИХОТВОРЕНИЯ
I. К Италии. Перевод А. Ахматовой
II. К памятнику Данте, который сооружается во Флоренции. Перевод А. Махова
