меня спасает.
Коль Данте, где бы ни был он сейчас,
Печалится, что труд его нетленный
Мной, как ты говоришь, толпе презренной
В публичном чтенье явлен напоказ,
Я очень сожалею и не раз
Себя за это порицал смятенно,
Но не в моем уме, скажу смиренно,
Безумная затея родилась.
Пустой карман, напрасные надежды,
Друзей настойчивость и слепота
Меня на это дело подбивали.
Но не такого кустари-невежды
Хотят товара, ибо красота
Лютейшего врага найдет едва ли!
Я впрах стихами изведен твоими,
Они меня стыдом всечасно жгут;
И хоть грызет невыносимый зуд
Всю кожу мне, я, понуждаем ими,
Не раз устами дал, почти немыми,
Ответ на твой диктат и скорый суд,
Чьи стиль и форма, что меня гнетут,
В Болонье почитаются дурными.
И сам я каюсь всякий миг с тех пор,
Как сделал глупый шаг, что душу гложет,
Но ведь содеянного не вернуть.
Окстись, прошу, и верь, что мой позор
Не повторится и никто не сможет
Меня на этот путь опять толкнуть.
В челнок, припасов начисто лишенный,
Я чернь бессмысленную поместил
И по морю без кормчего пустил
Плыть наобум, хоть мнит себя ученой:
В посудине, на гибель обреченной,
Дно в дырах и дощатый сгнил настил,
И как гребец веслом бы ни частил,
Всем предстоит хлебнуть воды соленой.
А я, в виду возни их бестолковой,
Усядусь на высоком берегу
И смехом им воздам за злую травлю,
За скупость, за обман, за мой лавровый
Осмеянный венок, и, сколь смогу,
Тревог и злоключений им доставлю.
Учитель мой, и ты достиг чертога,
Куда стремятся души, кои к свету
Призвал Господь, когда покинут эту
Юдоль, в которой суетного много.
И вот теперь туда твоя дорога,
Где уповал ты видеть Лауретту,
Там и мою прекрасную Фьямметту
Ты можешь встретить у престола Бога.
Ты будешь с Чино и с Сеннуччо вместе,
И с Данте тоже вечный мир вкушать,
Какого не постигнуть в дольней шири.
О, если хочешь мне добра и чести,
Возьми меня туда, где созерцать
Смогу я ту, кого любил в сем мире.
Мне собственная прелесть так мила,
Что, верно, в целом мире
Я б ни в кого влюбиться не могла.
$$Я в зеркало смотрю и вижу там
Картину, мне несущую усладу:
Ни новым бедам, ни былым тщетам
Не вырвать у меня сию отраду;
На чем еще остановиться взгляду
В огромном этом мире,
Чтоб я однажды полюбить могла?
$$На неземную эту красоту
Я никогда дивиться не устану, —
Наоборот, ее тем больше чту,
Что силы нет, лишь в зеркало я гляну,
Противиться блаженному дурману,
Как знает всякий в мире,
В ком вспыхнуть страсть подобная могла.
$$И в отраженном лике столько чар,
Он так влечет к себе неудержимо,
Что в сердце разгорается пожар,
И я дрожу, нема и недвижима;
Я вся предвестьем неги одержима,
И нет в подлунном мире
Такой, что с ней сравниться бы могла.
Кому и петь о счастье, как не мне,
Чьи все сбылись желания вполне?
$$Приди ж, Амор, источник всех отрад,
Всех чаяний, восторгов и свершений;
Споем с тобою хором,
Но не о горьких вздохах, что стократ
Любви томленье делают блаженней,
А об огне, которым
Горю, объята негой и задором,
К тебе взывая с Богом наравне.
$$Однажды опалив меня, Амор,
Ты юношу стараньями своими
Представил мне тогда же,
Чьи красота, отвага, ясный взор
Столь совершенны, что вовек ни с чьими
И не сравню их даже;
О нем, мой властелин, в любовной блажи
Пою с тобой на пару, вся в огне.
$$Амор, я знаю, так устроил ты,
Что он мне люб и я ему желанна,
И оттого ликую;
Мои все сокровенные мечты
Исполнились, и верю неустанно,
Что, жизнь пройдя земную,
Мы, Божьей волей, в дверь войти иную
Достойны будем с ним вдвоем вдвойне.
Печаль моя лихая
Всех горше на земле,
И я люблю, увы! вотще вздыхая.
$$Творец и повелитель сферы звездной
Затем создал меня
Чарующей, прелестной, грациозной,
Чтоб о себе напомнить, ввысь маня
Отнюдь не мощью грозной,
А красотой сердца людей пьяня;
Но, скорый суд чиня,
Они меня отвергли,
Презрительным насмешкам подвергая.
$$Я девочкой влекла того, который
Мне волнами тепла
Окутал сердце, упоенно взоры
Мои ловил, и слушать без числа
Его похвал повторы
Я рада всякий день и час была:
И я его ввела
В кружок друзей сердечных;
Но днесь – о горе! – лишена дружка я.
$$Позднее на моем пути случился
Спесивец молодой,
Что рыцарством и доблестью кичился,
Но, к ревности подвигнут клеветой,
Вконец ожесточился:
Мой дух, увы! подавлен немотой
И грустью омрачился —
