Еще до окончания войны, у Дилана возникла мысль или мечта - добраться до Америки. Ему казалось, что уж там-то он разрешит все свои вечные материальные проблемы и мечтал о турне по университетам с лекциями и чтением стихов.
Проблема была в получении визы. У него не было сбережений, одни долги, что означало, что кто-то должен был письменно за него поручиться. Скажем, если бы Гарвардский университет предложил Дилану какую-нибудь временную работу, то визу бы он получил.
В 1945 году ничего из этого не вышло.
Во время всех этих безуспешных хлопот Дилан с Кэйтлин забрали Ллевелина у бабушки и перебрались все вместе к родителям Дилана. Там был написан «Папоротниковый холм». Тут Дилану впервые пригодилась его неспособность соблюдать сроки: он настолько задержался с корректурой книги «На порогах смертей», что успел поместить в сборник «Папоротниковый холм».
В это же время Дилан перестал получать зарплату на киностудии (он работал тогда уже не в «Strand Films», а в «Gryphon Films», и эта студия закрылась). Основным источником дохода стало ВВС. Слушатели Томаса полюбили. Слава его началась с передачи 31 августа 1945 года «Однажды очень рано утром». Это был изрядно приукрашенный рассказ о жизни в Нью-Куэйе.
Во второй половине 1945-го Дилан проводил много времени в Лондоне и пытался найти какое-нибудь жилье, где они могли бы жить вчетвером: Кэйтлин очень обижалась на то, что он оставил ее одну с детьми в Уэльсе.
Рождество 1945 года Дилан и Кэйтлин провели в Оксфорде. Дилан возобновил дружбу с Маргарет Тэйлор (Margaret Taylor), женой историка, получившего тогда место в Оксфорде. Ее муж Аллен Тэйлор (A. J. P. Taylor) был совершенно не в восторге от того, что Дилан, с которым они тесно общались короткое время в юности, опять появился в их жизни. Маргарет же считала Дилана абсолютным гением, мечтала только о том, чтоб быть ему полезной и, конечно же, была в него влюблена.
И тут в одночасье пришла слава. 7 февраля 1946 года вышла книжка «На порогах смертей», сначала тиражом в 3000 экземпляров, а на следующий месяц еще 3000 были допечатаны.
Критик Уолтер Аллен в журнале «Time and Tide» написал, что в этой книге Томас вышел на новый виток. Дж. У. Стониер (G. W. Stonier) в журнале «New Statesman» пошел еще дальше - объявил, что «Зимняя сказка», «Стихи в октябре» и «Баллада о длинноногой наживке» входят в число лучших стихов своего времени. Вита Сэк- вил-Вест (Vita Sackville-West) в «Observer» писала о том, что у Ди- лана поэтическая мощь сочетается с виртуозностью. И наконец Джон Бетджемен (John Betjeman) в «Daily Herald» провозгласил Дилана не просто лучшим валлийским поэтом, а великим поэтом, безотносительно к Уэльсу.
Слава оказалась для Дилана слишком тяжким испытанием. Неделю он радостно ходил по пабам, улыбаясь пил все, что ему предлагали, и в конце концов попал в больницу. Естественно, пошли слухи, подогреваемые самим Диланом, что у него цирроз печени, но на самом деле доктора обнаружили только нервное истощение.
Будь Дилан хоть немного способней к выполнению обещаний, хоть чуть более ответственен, не будь Кэйтлин сделана из того же теста, что и он, жизнь их могла бы потечь вполне благополучно - ВВС давало регулярный доход, признание могло бы способствовать уверенности в себе и некоторому спокойствию.
Но у кого на роду написано быть повешенным, тот, как известно, не утонет. Приходить на ВВС вовремя и трезвым Дилану было очень трудно. Естественно, что из-за ненадежности ему давали меньше работы, чем могли бы.
Дилан, застенчивый пай-мальчик с теми, с кем выбрал эту роль, бывал очень груб с начинающими поэтами, не выполнял обещаний, данных собственным старым друзьям, бывал очень высокомерен. В общем, атмосфера скандала ему сопутствовала, и, хотя она и соответствовала представлениям Дилана о поэтической судьбе, она и утомляла тоже.
В 1947 году по настоянию Эдит Ситвел, которая как раз принадлежала к числу людей, видевших в Дилане нежного робкого мальчика, ему дали очень немалый грант на путешествие по Италии от «Общества авторов» («Society of Authors»), в котором Эдит Ситвел состояла.
Дилан с Кэйтлин и детьми вместе с сестрой Кэйтлин Бриджит и ее маленьким сыном отправились в путешествие. Сначала они прожили месяц у самого моря недалеко от Рапалло, потом отправились через Рим во Флоренцию и сняли там виллу неподалеку от города. Чтобы удрать от шума и общества, Дилан договорился о том, что будет использовать соседний коттеджик в качестве кабинета. Дилан написал там только одно стихотворение - «В деревенском сне».
Сначала Дилан попытался завязать связи с итальянской интеллигенцией, в частности с Эуженио Монтале (Eugenio Montale)[4]. Но только вот здесь, в гостях у незнакомых людей, его способ поведения шокировал куда сильней, чем в Англии. Кроме того, итальянцы пили вино, а Дилан пиво. Пиво в послевоенной Италии найти было трудно, и Дилан мог явиться к кому-нибудь на обед с полными карманами бутылок. В доме у Монтале он выстроил эти бутылки перед собой на столе и весь вечер пил.
Пребывание во Флоренции не оказалось для Дилана ни плодотворным, ни полезным.
Когда в июле Томасы перебрались на остров Эльбу, жизнь показалась им веселей. Дети и Кэйтлин наслаждались морем, а Дилан, как карикатурный англичанин, сидел на стуле по пояс в воде и читал газету.
Пока Томасы были в Италии, Маргарет Тэйлор купила для них маленький домик в деревне в Оксфордшире. Дилан часто наезжал оттуда в Лондон, между августом 1947-го и январем 1948-го он сделал 20 радиопередач.
В 1948 году Дилана настигла новая забота. Он никогда не платил налогов, и до тех пор, пока он не начал прилично зарабатывать, это было довольно безопасно. Но с тех пор, как работа на ВВС стала довольно регулярной, увиливать от налогов стало почти невозможно.
Маргарет Тэйлор, считавшая себя ответственной за Дилана, крайне обеспокоилась. Ее беспокоило даже не то, что у нее не было денег, чтобы в крайнем случае заплатить штраф - скорее, ей казалось, что проблемы с налоговым управлением могут оказаться последним ударом, после которого Дилан не оправится и перестанет писать.
Так что начала она с того, что нашла хорошего бухгалтера, который сумел сосчитать доходы Дилана. Они оказались очень и очень немалыми. Вопрос о том, что же он делал с деньгами, так и остался открытым. Он давал Кэйтлин очень немного, не помогал друзьям, постоянно попрошайничал, а деньги куда-то уходили. При этом он не играл в карты, не покупал практически ничего. Деньги просто вылетали в трубу, вероятно, во время многочисленных наездов в Лондон на неопределенное время, из-за которых Кэйтлин очень нервничала.
Дилан писал ей ноющие письма и, приезжая, каялся. Друзьям он говорил, что Кэйтлин лучшая женщина на свете и без нее он жизни не мыслит.
В Лондоне Дилан был членом нескольких клубов для избранных - возможно, деньги уходили на клубные обеды.
Тем временем состарились родители, Д. Дж. Томас, очень нервный, исхудавший, терял зрение. Флоренс сломала ногу и попала в больницу.
Надо сказать, что привязанность к родителям у Дилана всегда была сильной. По отношению к ним долг свой он выполнял, не отлынивая. Когда Флоренс вышла из больницы, Дилан снял родителям маленький коттедж в той же деревне, где жили они с Кэйтлин.
Дилан практически не писал стихов, отношения с ВВС обострились, потому что он не выполнял обязательств, ничего не делал в срок. В это же время он получил несколько заказов на сценарии от разных киностудий. Полученный аванс тут же потратил. И опять просил деньги у друзей и знакомых.
Обстановка дома была невыносимая. Пьянство. Раздраженная Кэйтлин ненавидела постоянно приезжающую Маргарет Тэйлор и ревновала к ней. Флоренс не желала понимать, что ее сын пьет сверх меры.
Надо сказать, что Маргарет Тэйлор проявляла большое бескорыстие в своем отношении к Дилану. Она осознала, что Дилан очень тоскует по Уэльсу и стала искать какую-нибудь возможность поселить его в Лохарне, несмотря на то, что при этом географически Дилан оказался бы достаточно далеко от нее.
В конце концов ей удалось найти тот самый «Дом-корабль» («The Boat House»), который сейчас стал весьма посещаемым музеем Томаса, и с которым связаны несколько великолепных стихотворений.
Это дом за городом, в отдалении от всякого другого жилья, в широком эстуарии, где сливаются перед впадением в море три реки. К дому можно подойти по узкой дорожке, по которой не пройдет машина. Несколько ступенек вниз с дорожки ведут в садик, а оттуда крутая тропинка к входной двери. Попадаешь на второй этаж. И крутая лестница вверх на третий и вниз на первый.
Вид из дома на холм сэра Джона, на море, на поля. И в отлив цапли ходят по песку, и другие птицы. Маргарет Тэйлор приобрела этот дом и сдавала Томасам за крошечную плату. Родители Дилана тоже перебрались в Лохарн.
Дилан не работал в доме, он устроил рабочую комнату в бывшем крошечном гараже, - большущий стол у огромного окна, портреты любимых писателей на стенах - Оден, Блейк, Харди, Лоуренс.
