Японская поэзия – грациозная, немногословная, столь непохожая на творчество западных поэтов – явление уникальное. И многие специалисты полагают, что именно эпоха Серебряного века (конец XIX – первая половина XX века) представляет собой период наивысшего расцвета японского стиха. В настоящую антологию, подготовленную известным востоковедом и переводчиком японской поэзии Александром Долиным, вошли произведения крупнейших поэтов Серебряного века (среди которых встречаются такие прославленные имена, как Рюноскэ Акутагава и Нацумэ Сосэки). Книгу дополняют вводные статьи и примечания, воссоздающие панораму многочисленных поэтических школ и направлений Серебряного века.
тяжел!
Морда лошади – лик бодхисатвы,
слезы на глазах…
Воз редьки везет –
лошадь жалобно-жалобно скалит
передние зубы…
Холод ранней весной –
в глубине бамбуковой рощи
водопад замерзший…
Вешняя заря –
так бесшумно ложится снег
на цветы пиона…
Весенний вечер.
Всеми красками сверкает
горка леденцов…
Первые цветы.
Из-за частого бамбука –
утреннее солнце…
В облаке цветов
голуби – так и мелькают
яркие крылья…
Редька цветет.
Утащив колокольчик, играет
черная кошка…
Над чащей лесной
в синеве бескрайнего неба
бабочки вьются…
Одна бабочка –
ей достанется вся лазурь
над снежным пиком…
Молодой бамбук –
всего-то пять-шесть тростинок,
словно пучок розог…
Пока я смотрел,
солнце спряталось – и муравейник
в тени остался…
Змея уползла.
От травы ложатся на землю
лиловые тени…
Цветущий пион –
два цветка склонились друг к другу,
влекомы ветром…
Лепестки пиона
опадают на листья его,
в траву ложатся…
Положив рядом хурму,
день за днем лежу – примеряюсь
писать натюрморт…
Под ветром осенним
мои легкие –
словно флажолет…
«Изголовье – что камень…»
Изголовье – что камень.
Уж не цикада ли я?
Все пою, заливаясь слезами…
Из книги «Собрание хайку Сиба Фукио»
Белые гребни,
накрытые пеленой, –
туман над морем…
Храм в горной глуши –
над камнем надгробным нависли
цветущие ветви…
С дневного неба
незаметно ушла луна.
Колосья мисканта…
Камелий цветы
опадают и на земле
тихонько блекнут…
Люди вошли,
за собой у ворот оставив
позднюю весну…
Залили водой,
потом опять осушили –
мотыжат поле…
Уходит весна.
Так далек от моей постели
месяц над бором…
Птичье гнездо –
а вокруг шуршат листья саса [76]
под вешним ветром…
Родные края.
На зубчатой стене меж камнями
свет вешней луны…
Остатки снега –
но уж ветки яблонь в саду
полны цветами…
Мостик дощатый –
отраженье поздней весны
в водах потока…
Шум водопада
вперемежку со звоном цикад.
Сезон дождей…
По дороге от храма Тюдзэн-дзи к «Полю боя» [77]
Туман на горах.
Дух медовый плывет над лугом –
ирисы в цвету…
Колокольчик-фурин.
Небосклон так густо усеян
россыпью звездной!..
Около пруда
принимает детвору
паучье племя…
Вот вышла луна –
и во мраке тускло мерцает
комариный рой…
Дождливый сезон –
но цикады уже потихоньку
заводят песню…
Собираю хворост.
Только веточка хрустнет порой
в тиши осенней…
Осенняя ночь.
Как картина, на перегородке –
черные тени…
Пожухла трава,
но осенним бабочкам хватит
и ее метелок…
Роса поутру
на траве обратилась в иней
вдоль горной тропки…
Палые каштаны.
Только скажешь что-нибудь –
отзовется эхо…
Наутро снялись –
и в путь по росе осенней.
Ночлег студентов…
Старый городок.
Унылые переулки.
Поздняя осень…
