class="p1">А я всё думал: «Боже, лишь бы
Он был со мной, как раньше снова»
Казалось, я отвергнут миром –
Так одинок на свете этом,
И изменить это не в силах,
Живу, плененный сонным бредом.
Чрез годы умер отец мой,
Но не шокирован я был.
Он провалился в сон простой,
И я опять над ним застыл.
Всё как тогда, как дежавю,
Но я один, и мёртв мой папа,
Когда проснётся, снова жду,
Не раздаётся только храпа.
Как никого любил отца,
Сильнее прочих в этом мире,
И потому не знаю я,
Переживу ли это? В силах ль?
Я также провалился в сон
На дни, недели – я не знаю,
И спал наверно до тех пор,
Пока как время не растаю.
Но сколько бы тогда не спал
Несколько я не высыпался.
Всё безразлично. Я не знал,
Проснуться смысл оставался?
И вот тогда мне стало ясно,
Отец что чувствовал тогда.
Понятно всё теперь прекрасно,
Хоть не хотел я это знать»
Он тихо произнёс: «Хочу
Я вам сказать только одно,
Что если я сейчас умру,
Так крепко не уснёт никто»
История, наверно, странной
Для вас покажется, но мне
Она явилась очень важной
Во всей той странности своей.
По мотивам рассказа Х. Мураками «Призраки Лексингтона»
Приснился сон, конец покою,
Что в равнодушии хранил.
И в мыслях я опять с тобою,
Хотя уж думал, что остыл.
Это лицо, глаза, улыбка,
И беззаботный лёгкий смех,
Всё не ушло, а только скрыто,
Не от себя, а лишь от всех.
И потому всё это время
Стремился я похоронить
Все эти чувства, чтоб как семя
Не в силах были бы пустить
Корней глубоких в мою душу,
Но уже поздно, раз я вижу
Во сне ночном свою мечту
И потому стук сердца слышу,
Глаза открывши по утру…
Что со мной? Не понимаю.
От чего же мне так плохо?
Неужели ненормальный?
Если думаю я снова
То о боли, то о смерти.
То ещё хуже того.
Самому трудно поверить,
Но я точно не здоров.
Велик народ, богами избран,
Властитель мира и судьбы,
И совесть сердца блюсти призван,
Чтоб божью сущность обрести.
Но честь затмила прелесть злата,
Победы вкус, забытый впредь.
Жизнь предков стала непонятна,
А совесть нынче просто бред.
И поклоненье не героям,
А звону золотых монет,
И души без бравады зноя –
Их в людях уже просто нет.
Почтенья к предкам больше нету,
Их позабыли навсегда,
И не осталось солнца света,
Повсюду холод серебра.
Народ, в чьих жилах – кровь богов,
Священной силой одарённый,
Но не услышать божий зов,
Его затмило алчным словом.
И если мира сильные сего
Собой являют это племя,
То не поделать ничего,
И подошло к концу их время…
Не признаю я более законов,
Учередил которые урод,
Не подчиняюсь золотому звону
И отрицаю была сброд.
Умру в бою, но я приближу
Победный перестук сердец,
Всю мерзость алчности, как грыжу
Изымем, изведём вконец.
Как предки нас вели к свободе,
Нам светит красный небосвод,
В ответ на трудности не стонем,
Нас впереди Октябрь ждёт!
Я вспоминаю то, что было,
О том, что есть, о том, что будет,
И злобой лютой озарило
Меня всего к проклятым людям.
Я верил искренне душою,
На разум вовсе не взирая,
Но ничего она не стоит
Вся эта вера, я-то знаю.
Забылось всё, а может скрыто,
И равнодушие приняв,
Я принимаю догмы мира
И вместе с тем его устав.
Теперь меня не отличить,
Я просто средний человек.
Зачем-то продолжаю жить
В отмеренный мне кем-то век.
Я забываю то, что было,
И открываю белый лист,
Но вот душа опять заныла,
И вновь лечу я в пропасть вниз…
Кого могу назвать я другом?
А кто меня так назовёт?
Вдруг сознаю, что я испуган,
Ведь мне не вспомнить никого.
Но тут глаза я открываю
И понимаю – страшный сон,
И с облегчением вздыхая,
Я прогоняю его вон.
Сидишь, бездумно пишешь
И глупо рифмы ищешь,
Чтобы сложить их в ровный стих,
И голос музы не затих.
Минуты превращаешь словом
В лирический столбец неровный.
И в это время, хоть и скован,
Как будто чувствуешь свободу,
Уверенность в себе и радость,
Не видя повсеместно гадость,
Что давит просто ото всюду,
Но я живу и дальше – буду.
Он был поэтом неплохим,
Быть может даже и – талант,
Но смертным сном теперь он спит
От тех душевных чёрных ран,
Что нанесли тоска с хандрой,
И отношение других.
И с самых пор тех стал больной,
Пока и вовсе не затих.
Он силился прорваться прочь
И вырваться из этой ямы
Или порвать мир в клочья,
Коль нет спасения от раны,
Которая в душе болит
И всё быстрее убивает,
Но всё напрасно, теперь спит.
Всегда он знал, что проиграет.
Я подпёр батогом дверь
И пошёл куда не знаю,
Ничего взять не успел,
И слоняюсь беспрестанно.
Восклицаю на заре
Солнцу: «Странник я, ура!»
И оно мне дарит свет,
Путь указывая в даль.
Мне открыты все дороги,
Мир лежит передо мной,
Так не буду жалеть ноги
И пойду своей тропой…
Ненавижу! Ненавижу!Ненавижу!
Себя, других, весь мир.
Смотрю вокруг и ничего не вижу,
Мне б только больше сил,
И уничтожил всё б на свете,
Себя б и каждого убил, не дожидаясь смерти.
Себя всё больше ненавижу,
И ненависть в себе коплю,
И апогей всей этой злобы близок,
Боюсь его не удержу.
Сжав кулаки, не будет мочи
Их более потом разжать,
И ничего уже не сможет
Злой силе этой помешать.
Кому мне выразить протест?
Кому сказать о своих мыслях?
Но вновь на мне поставлен крест,
Ведь ничего я тут не смыслю.
Простые глупые слова,
Не своё мненье, просто штампы,
Нет ничего здесь – пустота,
Я повторяюсь в копирайтах.
Мне говорили
